Чужая - Александр Сухов

Однако мои откровения остались без внимания. Более того, мне пригрозили дать в морду если я не закрою свою «смердящую пасть». Зря они насчет «смердящей пасти», я регулярно консультируюсь с магом — дантистом, к тому же два раза в день (по возможности, конечно) чищу зубы и не пренебрегаю прочими гигиеническими процедурами. Поэтому в свои сорок два имею полный набор абсолютно здоровых зубов, за исключением зубов мудрости, кои рассыпались практически сразу после своего появления.

Для начала меня доставили в ближайшее отделение охраны общественного порядка. Там очень быстро разобрались, что к вампирьему племени я не имею никакого отношения. Затем меня освободили от тенет, обыскали самым тщательнейшим образом, изъяли все вплоть до расчески и походного набора зубочисток и вежливо попросили снять личину стригоя.

После означенных процедур мной немедленно занялся какой-то уж очень въедливый мужичок неопределенного возраста, своей могучей лысиной, выступающим лбом и хитровато-крестьянским выражением лица здорово походивший на Геннадия Зюганова.

Мы сидели за столом напротив друг друга на привинченных к полу стульях, Мои руки на сей раз стягивали обычные хомуты, а тело было надежно зафиксировано стальными захватами.

— Умберик, — представился мужчина, — младший маг-дознаватель. С кем имею честь беседовать?

М-да! Не повезло крупно. Если обычному инквизитору я мог бы попытаться «навешать лапши» на уши, мол, извините, гражданин начальник, шел на дружескую пирушку к знакомым, типа на карнавал, документы дома оставил, отпустите, пожалуйста, больше не буду. Простые рыцари, скорее всего, настучали бы по «репе» за несанкционированное ношение личины, оштрафовали б на пару империалов и отпустили с богом на все четыре стороны. И я бы им был премного благодарен. Этот же будет носом землю рыть, пока не докопается до всех моих грехов, грешков и прегрешений, а потом сбагрит для вынесения приговора в лапы вышестоящей инстанции, тогда кранты. Даже думать не хочется, что меня там ожидает.

— Бенвенуто Челлини, — назвал я первое пришедшее на ум имя. — Приобрел на Рынке личину стригоя, безо всякого злого умысла. Хотел разыграть приятелей. Ну, попугать малость, так сказать, и произвести впечатление на одну даму.

— Бенвенуто Челлини, говоришь? — радостно заулыбался маг и в следующее мгновение развеял все мои надежды на счастливое избавление: — А по нашим данным, ты Федор Александрович Листопад, житель Земли, сорока двух лет, холост, старший регистратор «Линии». Как видишь, сарг, мы о тебе все знаем.

— Ну и что такого особенного? Да я Листопад Федор Александрович сотрудник «Линии». Какие ко мне претензии, господин Умберик? — Мне ничего не оставалось, как действовать решительно и нагло, может быть, удастся как-нибудь договориться с этим младшим магом — дознавателем.

На что Умберик вытаращил на меня глаза как на какое-то невиданное заморское чудо. Затем сложил ладошки вместе и с наигранным пафосом воскликнул:

— И он еще имеет наглость спрашивать, какие к нему претензии! Да за тобой буквально шлейф преступных деяний. Во-первых, незаконное проникновение на территорию Лагора. Во-вторых, нарушение общественного порядка и нанесение серьезных телесных повреждений трем законопослушным гражданам нашего мира — При этих словах у меня отлегло от сердца — если речь идет о телесных повреждениях, значит, тот парень с Рынка выжил, и мне не предъявят обвинений в убийстве. Однако радовался я не долго, поскольку дознаватель продолжал, что называется, вешать на меня собак: — Также мне непонятна твоя роль в убийстве мага Овальда Харвуса. Я считаю, что ты прямо или косвенно причастен к этому делу. И, наконец, сегодня утром внешние сканирующие устройства зафиксировали тебя входящим в гостиницу «Приют одинокого странника», где незадолго до твоего появления произошла кровавая разборка между пока неизвестными нам криминальными группировками. После этого твоего визита исчез постоялец триста одиннадцатого номера, некий ворл Пайи, вполне добропорядочный негоциант. — Зачитав внушительный список моих преступных деяний, Умберик перешел на официальный тон: — Итак, господин Листопад, вам инкриминируется: злостное нарушение паспортно-визового режима, непочтительное отношение к гражданам Лагора, нанесение телесных повреждений трем лицам, а также соучастие в убийстве означенного мага Харвуса и подозрение в убийстве законопослушного гостя. — Затем он с размаху врезал кулаком по столу и неожиданно закричал: — Куда вы дели тело убитого вами ворла?!

Опаньки! Кажется, нас пытаются прессовать. Негоже, коллега. Я такой же опер, как и ты, и мне ли не знать все эти гестаповские штучки, применяемые к задержанным лицам, подозреваемым в совершении преступлений. Поэтому не стал возмущаться или каким-то иным способом выражать недовольство. Я ухмыльнулся ему в лицо и спокойно сказал:

— Не гони волну, начальник. Если у тебя есть что-то против меня, выкладывай доказательства, а на голос взять меня не выйдет.

— Ах, да! — задорно заулыбался следователь. — Ты же у нас один из посвященных. Судя по твоему досье, опер от Бога. Правда ершист, и нет в тебе должного чинопочитания. Зато перечень твоих подвигов впечатляет. Не, Листопад, хоть ты и сарг, я тебя уважаю.

— Тогда отпусти меня, маг, — с надеждой в голосе взмолился я.

— Не могу, сарг, — откровенно усмехнулся прямо мне в лицо Умберик и буквально ошарашил следующими словами: — Тебя казнят. Видишь ли, коллега, даже если бы ты был чист как младенец, мне не составило бы особого труда опорочить твое честное имя, но ты сам накрутил, навертел тут такого, что даже дезинтеграция будет для тебя недостаточным наказанием. Поэтому тебя ожидает отправка в один из Нижних миров. Б-р-р-р, — мага— дознавателя затрясло как от холода, — не завидую тебе и где-то даже сочувствую, и, хочешь — верь, хочешь — не верь, чувствую за собой вину — все-таки не каждый день мне приходится отправлять на казнь ни в чем не повинное разумное существо.

Весть о том, что меня, невиновного человека собираются подвергнуть самой изуверской казни, привела меня в состояние неописуемого ужаса. Однако очень скоро я пришел в себя, и в моей голове начали появляться разные вопросы.

— За что, Умберик, ты собираешься разделаться со мной? Разве я где-то перешел тебе дорогу или навредил каким иным способом?

— Ничего личного, сарг, — еще шире заулыбался маг. — Видишь ли, я сейчас всего лишь младший исполнитель и до старшего мне как медному котелку. Жалование мизерное, его едва хватает на прокормление меня и моей семьи. У меня нет влиятельного родственника в магистрате, богатого папочки и бездетного дядюшки-олигарха также не наблюдается. Сам понимаешь, материальных благ ждать мне не откуда. А тут сами пришли и попросили всего-то избавить мир от одного сарга, а за это мне обещано и ускоренное продвижение по службе и приличное денежное вознаграждение и еще кое-что, о чем тебе знать не полагается. А мне-то что, саргом больше, саргом меньше — вас в вашем занюханном мире и без того переизбыток. Так почему бы ни подсобить добрым людям, тем более себе во благо? По большому счету, ты должен гордиться, что за счет твоей никчемной жизни, пойдут в гору дела одного достойного лагорийца.