Весенние ливни - Владимир Борисович Карпов

Но сегодня Татьяне Тимофеевне предстояло обязательно посоветоваться с мужем. Вчера Севка прислал письмо. Он писал, что очень тоскует, и просил дать телеграмму, будто мать больна и ему необходимо приехать.

«Тогда, может, и отпустят на несколько дней,— объяснял он и жаловался на тяготы службы: — Каждый день одно ж то же. Подъем, зарядка, занятия, отбой, тревога. Завязали переписку с бригадой Прокопа Свирина из литейного цеха — нуда! И, как полагается, на себя тоже взяли обязательство. Автомобили с серебристым зубром на радиаторе, дескать, есть и у нас. Потому нам особенно дорога дружба с вашим коллективом и т. д. и т. п. В ленинской комнате повесили портреты Свирина, Вараксы, Лёдьки Шарупич. Так что любуюсь… Только и радости, что учу однополчан танцевать и сам научился отбивать чечетку. На большой научился! А деньги? Вы и не представляете, как плохо без них в армии. Хуже, чем дома. Хорошо, что скоро сдам на радиста второго класса и буду в два раза больше получать. Хоть выпью когда-никогда…» И приписка: «Мама, я надеюсь на тебя. Понимаешь — на тебя».

— Подожди минутку,— остановила она мужа, который в одних трусах шел в ванную.

Кашин оглянулся, почесал волосатую грудь. Хотя первой заговорила Татьяна Тимофеевна, идти на примирение не хотелось, да и голова трещала.

— Сева письмо прислал. Очень переживает.

— Ну и что? Может, человеком станет наконец.

— Просит, чтобы мы послали в часть телеграмму.

— Какую? Что ты больна?

Татьяна Тимофеевна удивилась.

— Да-а,— протянула она немного растерянно, но тут же спохватилась: — Умри он — ты бы, верно, тоже смеялся!

Однако желтоватые глаза Кашина глядели хмуро. Задумчиво погладив себя по груди, он примирительно сказал:

— В поликлинике мне не к кому обратиться. А так, не засвидетельствованную врачом, телеграмму не примут. Пошли-ка ему денег лучше. Да посоветуй, пусть коллективную поездку организуют. Дома побудет и дело сделает.

Он скрылся в ванной, откуда сразу послышалось его фырканье.

— И завтрак приготовь! Опоздаю еще!.. — напомнил он, уверенный, что жена теперь будет шелковой.

По дороге на завод Кашин догнал Алексеева. Но механик не заметил начальника, пока тот не хлопнул его по спине.

— О нем думаем? — насмешливо спросил Кашин.— Опять о царь-барабане?

— Нет, Никита Никитин… — заэкал Алексеев.— Думаю о настоящей технике… Спутники открыли глаза, на что мы способны. До космоса добрались…

— О галактике, значит, беспокоишься? Не стоит: ее как-нибудь без тебя освоят. Если, конечно, нужно будет. Лучше о себе почаще думай. А то бог знает на кого похож.

Недавно выпала пороша. Нетронутая белизна покрывала всё вокруг. Снег шел такой пушистый и легкий, что лег на ветви деревьев, как иней, только был еще белее. На заснеженном тротуаре играли девочка и мальчик. Девочка была худенькая, проворная — в беретике, с косичками, в которые вплетены желтые ленты. Она сразу успевала делать несколько дел — что-то жевала, без конца отбрасывала за спину косички, подтягивала штанишки, подпрыгивала и бросала в мальчика снегом.

— Вы говорите о галактике, словно это чепуха. А вот они ведь наверняка полетят… — кивнул на детей Алексеев.— Может, теперь лишь и начинается история. А до сих пор предыстория была… Послезавтра Шарупич о съезде будет докладывать. Интересно, что расскажет,

— Расскажет, о чем в газетах читали.

— Ну нет, вряд ли!

Все это показалось Кашину оскорбительным: его мнение игнорировали. Не забылись и слова жены. Механик, вправду, проявлял независимость.

— Вчера опять авария в стержневом. Наладить не можем! — стараясь осадить Алексеева, сердито произнес Кашин.— Куда смотришь? Разве это работа? Деньги, как и я, получаешь. И запомни — есть, Алексеев, люди, которые что-то значат только при других. Сами по себе они нуль. Понятно? И не надейся, что коль два-три бузотера треплются, так мне уж и шкурой платить! Да и не думай, если квартиру обещали, то они за тебя. Не-ет, брат, рано храбриться и чваниться!

Алексеев повел плечом и промолчал. Раньше механик в таких случаях оправдывался. И то, что он промолчал, рассердило Кашина окончательно.

— Нас, руководителей производства, не вельми уж и много. Не всем мы нравимся, и нам подчас нелегко приходится,— сказал он с угрозой.— Но у меня есть привычка — интересоваться теми, кому мы не нравимся: всё ли у них самих чисто? Тогда увидим… Органы еще существуют. А ошибки у всех бывают, их можно выправить. А вот выправят ли наши противники нутро свое — не уверен.

— Зря вы, Никита Никитич, думаете, что я боюсь чего-то. Ей-ей, зря.

— Ну-у, неужто?

— Просто жизнь осложнять не хочется. Зачем это мне?

— Вот именно, незачем. Потому не финти-ка, дорогой, и не ломай дурака…

Возле проходной Кашин козырнул Алексееву и прибавил шагу. На заводе отношения с механиком должны были быть сугубо официальные. К тому же в толпе рабочих, вливавшейся в проходную, мелькнули Кира Варакса и Шарупич Лёдя.

3

— Вы что-то путаете, мама! Этого не могло быть.

— Было, доченька, было. Я кликала его.

— Значит, Юра не слышал. И почему вы не сказали мне сразу?

— Не могла, доченька. А он не глухой. Отец говорит, Юрка — просто слизняк никчемный. Он не любит тебя, мою милую.

— Неправда, неправда! Зачем вы передали всё тяте?

— Как же не передать. Если бы он от чужих узнал, невесть что с ним было бы. А мне не одну тебя жалко. Тихо, идет!..

Мать не ругала Лёдю, даже сочувствовала ей. Молчал все эти дни и отец. Но Лёдя видела, как тяжело им, и сердце ее разрывалось.

Сегодня она также была сама не своя. В бригаде думали, что ей недужится, приставали с расспросами и советами, а Лёдя не могла даже ответить искренностью на искренность.

— Ты больна, Шарупич? — тревожился Прокоп, ероша чуб.— Я поговорю с мастером. Иди домой, ложись в постель,

— Откуда вы взяли? Глупости,— не смея поднять на него глаза, отказывалась Лёдя.

— Иди, раз говорят! — набросилась на нее и Кира.— Тут же сквозняки.— И, заметив на Лёдиных ресницах слёзы, обняла ее, собралась вести из цеха.

— Я за Шарупичем сбегаю,— предложил Трохим Дубовик.

Лёдя оттолкнула Киру и испуганно уставилась на сборщика.

— Вы люди или нет? Сказала, никуда не пойду — и не пойду! Ну чего вы? — И, желая отвести от