Шотландский узник (ЛП) - Диана Гэблдон

— Нет! — крикнул Джейми, внезапно освобожденный из плена видения. Он отвел руку и изо всех сил швырнул чашу в центр жуткой толпы. Она упала с громким плеском, люди исчезли.

Он моргнул, затем прищурился на яркий свет заходящего солнца. Поверхность тихого болота была неподвижна, ни одна птица не пела. В приливе сумасшедшей энергии он схватил лопату и яростно перелопатил грязь, утрамбовывая ее, а затем подхватил свой плащ под мышку, побежал, хлюпая сандалиями по воде, пока не вышел к деревянным мосткам, наполовину погруженным в воду.

Джейми услышал эхо диких гусей за спиной и неожиданно для себя оглянулся.

Они уходили спиной к нему по направлению к заходящему солнцу, труб не было видно. Но ему показалось, что он увидел вспышку клетчатой ткани в толпе. Может быть, это был плащ высокого человека, и обманчивые сумерки заставили клетчатую ткань отсвечивать розовым блеском.

ЧАСТЬ V. ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ

Глава 38

Исцеление

Они не разговаривали по пути в Хелуотер. Конечно, Том был с ними, но даже учитывая его присутствие, им мало что оставалось сказать.

Осень только началась, но уже шли холодные дожди. Ливень размыл дороги и рвал листву с деревьев, поэтому путники промокли до нитки, были чуть не до плеч забрызганы жидкой глиной и облеплены неожиданно нарядными красными и золотыми мелкими листочками. Обычно они добирались до гостиницы к вечеру, дрожа от холода, с синими губами, не в силах думать ни о чем, кроме тепла и пищи.

Они спали в одной комнате, но никогда на одной кровати. Если не было второй кровати, Джейми, завернувшись в плащ, ложился на пол рядом Томом. Джон хотел бы лежать в темноте, прислушиваясь к дыханию Фрейзера, но усталость брала свое, и он засыпал, как только голова касалась подушки.

Он словно сопровождал Джейми на казнь, во всяком случае, так он себя чувствовал. Конечно, он надеялся, что Фрейзер будет жить в покое и безопасности, но прибытие в Хелуотер означало смерть близости, которая только-только возникла между ними. Они больше не будут чувствовать себя равными.

Они буду держаться так, как должны, как было прежде. Но это были сухие и формальные отношения тюремщика и заключенного. За редким исключением.

Я буду скучать по тебе, подумал Джон, глядя в затылок Джейми, пока шотландец взбирался на склон впереди него; красная коса раскачивалась, когда конь поворачивал или поскальзывался в грязи. Он грустно спрашивал себя, будет ли Джейми скучать по их разговорам, но знал, что не стоит задерживаться на этой мысли.

Он щелкнул языком, и его лошадь начала последний спуск к Хелуотеру. Тропинка была длинной и извилистой, но когда они поднялись на последний пригорок, то увидели фигуры нескольких женщин, вышедших подышать воздухом на лужайку: леди Дансени и Изабель, а с ними пара служанок. Младшая няня Пегги с Уильямом на руках… и Бетти Митчелл.

Он почувствовал рядом с собой движение, Фрейзер напрягся и немного приподнялся в седле. Сердце Грея замерло, он понял, что шотландец взволнован.

Это его выбор, напомнил он себе тихо, и последовал за своим пленником.

Хэнкс умер.

— Быстрее, чем заслуживал, сукин сын, — бесстрастно заметил Крузо. — Однажды утром он поскользнулся на лестнице и сломал себе шею. Когда мы подняли его, он уже был мертв.

Крузо искоса взглянул на Джейми; он еще не понял, как отнестись к возвращению Джейми. С одной стороны, Крузо не мог тянуть на себе всю работу по конюшне, даже половину ее, а Джейми не требовалось никакой подготовки. С другой стороны… после смерти Хэнкса Джейми мог занять место главного конюха, и Крузо опасался его конкуренции.

— Упокой, Господи, его душу, — сказал Джейми и перекрестился.

Он подумал, кто теперь исполняет обязанности главного конюха? Если Крузо справлялся, то он имел право занять это место. Если же нет… будет время разобраться с этим делом позже.

— Значит, я возьму упряжку Эжени, да? — спросил он мимоходом. Крузо кивнул, не совсем уверенный, и Джейми пошел по лестнице на чердак, чтобы оставить свои вещи.

Он вернулся, лучше одетый, чем уезжал; рубаха и штаны были из грубой ткани, но новые, в мешке у него лежало три пары шерстяных чулок, был хороший кожаный ремень и черная войлочная шляпа — подарок Тома Берда. Он переложил эти вещи в сундучок около своего матраса и увидел, что все его вещи были на месте.

За время его отсутствия их никто не тронул. Маленькая статуя Девы, которую прислала сестра, сухая кроличья лапка, лучшее средство от ревматизма — он положил ее в небольшую сумку козловой кожи у себя на поясе (после Ирландии его правое колено начало болеть по утрам) — огрызок карандаша, пороховница, немного оббитый фаянсовый подсвечник, покрытый дюймовым слоем расплавленного воска. Горсть разноцветных камешков, их было приятно держать в руке. Он подсчитал, их было одиннадцать: по одному для его сестры, для Айена, для маленьких Джейми, Мэгги, Китти, Джанет, Майкла и Айена-младшего; еще один для его дочери Веры, умершей при рождении; другой для ребенка Клэр; и последний — необработанный аметист — для самой Клэр. Надо будет найти еще один — правильный камень для Уильяма. Он коротко удивился, почему он не сделал этого раньше. Потому что не чувствовал себя вправе считать Уильяма своим даже в глубине своего сердца.

Он был доволен, если не удивлен, найдя свои вещи нетронутыми. Конечно, никакой ценности они и не представляли. Или его возвращения ожидали, и боялись прикасаться к ним. Но кто-то забрал его одеяло.

Впрочем, у него было одно сокровище, которое нельзя было потерять или украсть. Он поднес к глазам левую ладонь, где на холме под большим пальцем был виден тонкий белый шрам ввиде буквы «К» — немного кривой, но вполне читаемый. Буква «Д» на ее ладони так же хорошо видна, подумал он. Он надеялся на это.

Надо было убрать еще одну вещь. Он достал из сумки тяжелый маленький кошелек и сунул его под чулки, потом закрыл сундук и спустился по лестнице, ловко, как горная коза.

Джейми был удивлен ощущением мира, снизошедшего на него в конюшне. Это не было возвращением на родину — это место никогда не будет его домом, он знал, — но оно было привычно ему знакомым и устойчивым распорядком жизни, пространством открытого воздуха там, снаружи, и умиротворяющим присутствием лошадей под крышей чердака, независимо от того, что люди были не похожи на его близких.

Он взял упряжку лошадей и повел их не в горы, а за пределы внешнего загона, где ровный покрытый травой путь вел через ряд небольших холмов. Он остановился на вершине самого высокого из них, давая лошадям отдышаться, и посмотрел вниз на Хелуотер. Этот вид всегда нравился ему, когда погода позволяла разглядеть пейзаж достаточно ясно: большой старый дом уютно расположенный в роще медных буков, серебро озерца за ее пределами, покрытое рябью, в кружевной оправе камышей, густо населенных весной и летом дроздами, их высокие голоса далеко разносились ветром.

Теперь не было никаких птиц, только небольшой ястреб низко кружил над гребнем холма, служа предупреждением для мышей в мертвой траве. Вдоль дороги двигались две фигурки, двое мужчин — лорд Дансени и лорд Джон. Джейми признал первого по сутулой спине и вытянутой вперед шее, а второго по плотной фигуре, уверенной посадке и манере легко управляться с вожжами одной рукой.

— Бог с тобой, англичанин, — произнес он.

Независимо от того, как Джон Грей воспринял заявление Джейми о намерениях относительно Бетти Митчелл — Джейми ухмыльнулся, вспомнив лорда Джона, комично пытающегося натянуть на ошарашенное лицо маску вежливости — он доставил Джейми в Хелуотер.

Грей останется на несколько дней, ему придется. Он подумал, будут ли они разговаривать до его отъезда, и если да, то каким образом? Он не мог забыть, что их странная дружба наполовину была выкована из необходимости, но ни один из них не мог уже занять положения высшего или низшего. Существует ли где-нибудь земля, где они смогут вновь встретиться на равных?

— A posse ad esse, — пробормотал он. От возможного к действительному. И, подобрав поводья, крикнул лошадям — Ап, — и они, счастливые, понеслись вниз по склону к дому.

День был холодный и ветреный, но ясный, ветер дул в спину, и листья медных буков неслись им вслед, словно преследуя. Грей немного забеспокоился, когда лорд Дансени предложил прогулку, старик был очень хрупок, он словно истаял после последнего посещения Грея. Головокружительный полет листьев вызывал у него легкое чувство тревоги, но Дансени, похоже, чувствовал себя прекрасно, его лицо светилось слабой улыбкой, а руки, держащие поводья, казались достаточно сильными. Тем не менее, Грей позаботился о том, чтобы поддерживать умеренный темп, и одним глазом бдительно присматривал за старым другом.