Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Турниры XII века не были похожи на те прекрасные и романтичные представления, какими они предстают в книгах. Они мало отличались от настоящих сражений, разве что тем, что проводились в том месте и в то время, которое было заранее назначено. В оговоренное время бои прекращались и их участники предавались пирам, хвастовству и хождению в гости, а те, кому не повезло, чинили доспехи и лечили раны. В конце турнира главари каждой партии собирались на совет и присуждали победу лучшему бойцу. Только это и отличало турнирные бои от настоящих сражений. Рыцари сражались боевым оружием, но серьезные ранения случались весьма редко, поскольку кольчуги надежно защищали их тело. Некоторые выводили на ристалище отряды пехотинцев, вооруженных пиками, которые наносили друг другу увечья. Рыцари не стеснялись набрасываться на одиночного противника всей сворой, если видели, что могут отрезать его от своих. Биограф Вильяма Маршала рассказывает, восхищаясь находчивостью своего хозяина, как Вильям, увидев, что какой-то рыцарь, проезжая мимо гостиницы, упал с коня и сломал себе ногу, бросился к беззащитному воину, затащил его в дом и сказал своим друзьям: «Вот кто оплатит все ваши долги»[319].

Сначала молодой Генрих и его отряд все время проигрывали в сражениях, но Филипп научил его, что надо делать. Граф Фландрский, славившийся своим рыцарским поведением, во время боя пристраивался со своим отрядом где-нибудь сбоку и, дождавшись, когда его товарищи измотают противника, бросался в гущу сражения и брал рыцарей в плен направо и налево[320].

Помимо возбуждения и радости боя, а также удовлетворения от участия в самом опасном спортивном состязании тех лет, самые умелые получали еще и богатые призы. Целью турнира, как и в настоящем бою, было захватить в плен как можно больше рыцарей противника и получить за них выкуп. Благодаря этому опытные бойцы вроде Вильяма Маршала не только обеспечивали себе безбедную жизнь, но и сколачивали небольшое состояние. Зато неопытные бойцы, каким был молодой Генрих, выводившие на ристалище до сотни рыцарей, нередко теряли огромные суммы.

В Англии турниры появились только в правление Ричарда Львиное Сердце. После завоевания страны нормандцами скопление больших масс вооруженных рыцарей в одном месте создавало угрозу мятежа, поэтому предшественники Генриха и он сам таких забав не устраивали. Зато в Нормандии и Франции турниры процветали. В Аквитании их место заняли серьезные и почти непрекращавшиеся стычки между различными феодалами, а также между мятежными феодалами и войсками герцога.

Ричард был полон решимости искоренить эти стычки. Он был еще молод – в ту пору ему не исполнилось и девятнадцати, – но он усмирял своих баронов с суровым упорством, которое так резко контрастировало с легкомысленной безответственностью, присущей его старшему брату. Позже у Ричарда проснулась страстная любовь к поэзии и музыке, но в юности, если верить составителям хроник, которые упоминали о нем весьма редко, он был серьезным парнем высокого роста, длинноногим, красивым, золотоволосым и голубоглазым. Ричард без устали наносил удары по мятежным баронам юга, пока они, наконец, не признали его власть и не стали его уважать.

После того как брат его бросил, Ричард поспешил на юг и осадил замок Ангулем, в котором собрались главные бунтовщики Ангумуа и Лимузина: Гильом Тейлефер, граф Ангулемский, и виконты Вантадур и Шабене. Вдохновителем их мятежа стал трубадур Бертран де Борн, владелец Отфора, который написал поэму «Un sirventes on motz non falh», чтобы поднять их против Ричарда[321].

Но, даже имея такого талантливого вдохновителя, мятежники не могли тягаться с Ричардом и его войском и, продержавшись всего неделю, сдались. Граф Гильом отдал Ричарду свой город Ангулем и пять самых мощных замков. Молодой герцог отправил их к отцу, в Англию, чтобы тот наказал их, но Генрих велел им возвращаться в Нормандию и ждать там его приезда[322].

В начале сентября Генрих отослал на Сицилию свою младшую дочь Джоан, которая должна была выйти замуж за короля Вильгельма II. Он снабдил ее богатым гардеробом, включавшим в себя платье (вероятно, свадебное), которое стоило целое состояние – 114 фунтов 5 шиллингов и 5 пенсов. Это было самое дорогое платье, упоминавшееся в отчетах казначейства[323]. Женщины носили тогда платья до самого пола, с широкими рукавами до запястья. Эти платья застегивались на шее или на плечах брошками, а на талии стягивались поясами. Платья шили из шерсти, льняного полотна или шелка, в зависимости от достатка его владелицы. У богатых они были богато украшены вышивкой, которой славились английские мастерицы. Поэтому по цене платья Джоан можно было догадаться, что оно было украшено не только вышивкой, но и драгоценными камнями.

В День святого Михаила король провел в Виндзоре совет, на котором объявил о своем решении забрать все замки в стране в свои руки, чтобы устранить любую возможность мятежа. Даже самым верным его баронам пришлось отдать свои замки, в которых король посадил доверенных людей. Свой замок Онгар, расположенный в Эссексе, вынужден был отдать и главный юстициарий Ричард Люси, в верности которого никто никогда не сомневался.

Помимо огромных поборов за нарушение лесных законов, король велел своим юстициариям наложить штрафы на тех, кто принимал участие в мятеже, кто помогал его врагам или был заподозрен в измене. Коспатрик, сын Орма, «старый седовласый англичанин», должен был заплатить пятьсот марок за то, что «он сдал замок Эплби шотландскому королю». Штрафам подверглись и двадцать три его друга и советника, включая «Вильяма, священника из Эплби». Эти поборы принесли в тот год казначейству более 22 600 фунтов стерлингов, из них 4600 фунтов – за нарушение лесных законов[324].

На совете в Виндзоре кузен короля, граф Вильям Глостер, назвал наследником своих обширных владений на западе Англии принца Джона. У Вильяма было три дочери, из которых две старшие уже вышли замуж, и ни одного сына. Король объявил, что в обмен на эти земли Джон должен жениться на младшей дочери Глостера, которую звали Хадвиса, Изабель или Ависа, если, конечно, папа даст свое разрешение, ибо жених и невеста были близкими родственниками. Незадолго до этого умерла Алиса Морьенская, с которой был помолвлен Джон; никто из составителей хроник не отметил смерти этой девочки. В качестве компенсации двум старшим дочерям Глостера, которые лишились наследства, Генрих обещал выплачивать в год сотню фунтов каждой[325].

Король провел Рождество в Ноттингеме вместе с Джефри и Джоном. Королева Элеонора, по-видимому, находилась в заточении, в замке Солсбери. Молодой Генрих и его жена провели свою курию в Аржантане в Нормандии, а Ричард был в Бордо.