Идеальная ложь - Джо Спейн

пояснил Кайл, — мы с тобой знакомы почти год, а ты ни разу не обмолвилась о своем дне рождения.

Он прав, прошел почти год.

Сколько же всего поменялось за эти месяцы! Впрочем, есть и незыблемые вещи. Взять, к примеру, этот рынок. Тут, как всегда, посетителя ждет радушный прием. Солнце по-прежнему ласкает мое лицо. Ноздри заполняет извечный аромат моря.

Кайл становится для меня неотъемлемой частью знакомой, привычной обстановки.

Мы понимаем, к чему всё идет, но ни тот, ни другой не желаем торопить события.

— Я-то думал, у тебя день рождения в этом месяце, — говорит он.

— Да я его и не праздную, — я пожимаю плечами. — Как-то охладела к этому после того, как стала совершеннолетней. Кайл, положи откуда взял.

Я беру у него из корзины безумно дорогую склянку с тертым шафраном и ставлю на застеленный клетчатой клеенкой стол. Все равно Кайл не знает, что с этим шафраном делать.

— Кстати, мне показалось, тебя нельзя назвать королем тусовок и вечеринок.

— Ну, все-таки день рождения — это совсем другое. Да и не обо мне сейчас речь. Давай в этом году я немного о тебе позабочусь.

— И что же ты задумал?

Кайл не торопится с ответом. Он явно нервничает.

— Ты можешь отпроситься на пару дней в июле? Нет, я все прекрасно понимаю, у тебя день рождения в августе, но мне нужно кое-куда лететь по работе, и подумалось, почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом.

— Так ты, оказывается, еще и работаешь? — пряча усмешку, осведомляюсь я.

Мы смеемся. У Кайла на редкость добродушная улыбка. Я ее просто обожаю, хотя вижу реже, чем мне бы того хотелось.

— Ты не поверишь, но иногда мне действительно приходится работать. Мне предстоит встреча с владельцем компании, которой нужны инвесторы. Компания молодая, у них интересные идеи…

Кайл сообщает дату поездки.

Я как раз беру с прилавка банки с вареньем и едва не роняю одну из них.

Само собой, я могу отпроситься. Именно это и собиралась сделать.

Я еще не решила, как проведу годовщину смерти Дэнни, но уж точно не буду сидеть в офисе. В этом сомнений нет.

— Да, я все прекрасно понимаю, — говорит Кайл, и до меня доходит, что это время он выбрал неслучайно. — Мне подумалось, ты не станешь возражать, если мы уедем на несколько дней. И вместо того, чтобы все это время есть себя поедом, будем думать о твоем грядущем дне рождения.

Я со всей осторожностью ставлю банку с клубничным вареньем обратно на прилавок — а то вдруг еще уроню, и уточняю:

— А куда мы едем?

* * *

Мы вылетаем в воскресенье.

— Слушай, я так тебя и не спросил — тебе доводилось бывать в Лас-Вегасе? — задает вопрос Кайл.

Мы сидим в самолете, откинувшись на спинки кресел. У меня в бокале — виски с колой, у Кайла — минеральная вода.

— Вообще-то нет, — отвечаю. — Мне не нравятся азартные игры.

Кайл принимается хохотать:

— Тебе не кажется, что об этом стоило сказать до того, как мы сели в самолет?

— Так ведь в Вегасе есть не только казино. Там классные шоу и бары. А еще я слышала, там потрясающие фонтаны.

— Смешная ты, Эрин. А что не так с азартными играми?

— Я подрабатывала в ставочной, когда училась в колледже.

— Где подрабатывала?

— В букмекерской. Ну, куда народ приходит делать ставки на скачки, футбол…

— Ты работала на ипподроме?

— Да нет же, у нас эти букмекерские повсюду. Обычно рядом с барами.

— А-а-а… ясно.

Судя по лицу Кайла, он совершено не понимает, о чем я говорю.

— Я была вроде бармена, который сам не пьет, а лишь подливает клиентам, которые и без того уже вдрызг пьяные, но при этом продолжают заказывать порцию за порцией. Крайне неприятное зрелище. С тех пор у меня к азартным играм стойкий иммунитет. Я видела, как распадались семьи, как люди становились бомжами… Все из-за азартных игр.

— Лично я в ходе нашего визита в Лас-Вегас проигрывать не собираюсь, — бурчит Кайл.

— Именно так и говорят все игроки, — киваю я.

— Вообще-то я планирую отыскать Роберта Редфорда и продать ему тебя за миллион долларов.

— Можешь запросить и поменьше, буду только рада, — отвечаю я. — Это же все-таки Роберт Редфорд.

Он качает головой и подзывает к себе стюардессу.

— Еще один виски с колой для этой вавилонской блудницы, — приказывает он.

— Сию секунду, — лицо бортпроводницы расплывается в улыбке.

Я уже давно заметила, что Кайлу никто никогда ни в чем не отказывает.

— Так дело не в азартных играх как таковых, — Кайл снова поворачивается ко мне, — а в пагубном пристрастии.

— Да, — соглашаюсь я, — наверное. У тебя ведь оно было? Ну, я заметила, как ты относишься к наркотикам. — Кайл молчит. — Откуда это у тебя? — продолжаю я, — Обычно, если человек что-то категорически не приемлет, на то есть серьезная причина.

— Мне кажется, ты слишком много времени проводишь в обществе психиатра, — говорит Кайл, после чего тяжело вздыхает.

Я уже достаточно хорошо его изучила, чтобы понять — он готов пооткровенничать.

— В чем дело? — наседаю я. — У кого-то из твоих родственников проблемы с подобной дрянью?

— Моя милая мамочка обожает принимать транквилизаторов больше, чем ей прописывают врачи, но тут другое. В одно время проблемы с наркотой были у меня, — помявшись, признается он.

Я потрясена. Даже чуть не подавилась коктейлем. Кайл?! Правильный Кайл баловался наркотиками?

— На самом деле все было не так уж плохо. — быстро добавляет он. — Ты не думай, я не был каким-то там сторчавшимся нариком. Просто… ну, знаешь… на тусовках, на вечеринках… в тех кругах, где я вращаюсь, вся эта дребедень — вот она, перед носом. Бери — слова никто не скажет. Я видел, как люди из-за этой дури просирали мозги и… мне очень не нравилось то, что она со мной делала. Мне очень не нравится ощущение, когда сам себе не принадлежишь… себя не контролируешь… А у моего отца… у него пунктик… Он-то как раз обожает все контролировать.

Кайл рассказывает обо всем этом небрежно, мол, дело прошлое и сейчас уже не имеет никакого значения, но я при этом прекрасно вижу, что он притворяется. Я отставляю бокал в сторону и кладу ладонь на его руку.

— Когда «Лорин… Когда все это случилось с «Лорин, меня не было рядом… Я был не в себе… В тот вечер я нанюхался кокаина и… — его голос звучит странно. Кайл обрывает фразу и умолкает. — Я ее очень подвел, — наконец, говорит он.

Я продолжаю