Прогулки с Хальсом - Карина Тихонова

— Что?! Ленка была там?! С ней все в порядке?

Антон невольно приподнялся на локте и тут же снова упал на кровать.

— Да. Не волнуйтесь, — подтвердил следователь. — Она не видела, что произошло, но все слышала. После того, как вы повздорили… — следователь бросил на Антона короткий понимающий взгляд исподлобья, — Суздальцеву перехватил ваш бывший друг. Привел к себе, напоил чаем, начал утешать… Понимаете?

Антон беспокойно шевельнулся. Марк решил отплатить ему той же монетой, что же тут непонятного?

— Так вот, — продолжал следователь. — Елена Владимировна зашла в ванную, чтобы умыться. В этот момент все и произошло. В квартиру позвонили, хозяин открыл дверь и впустил какую-то женщину. Елена Владимировна не слышала, о чем они говорили, но голос показался ей знакомым. Она так и не смогла вспомнить на допросе, кому же он принадлежит.

Антон закрыл глаза и откинулся на подушку. Голос следователя доносился до него сквозь плотную заглушку в ушах, словно они находились на большой высоте.

— Когда Елена Владимировна вышла из ванной, Халецкий был уже мертв. Она убежала домой. Испугалась девушка. Зато после вашего ареста она позвонила мне и рассказала все от начала до конца.

— И вы ей поверили? — спросил Антон. — Вдруг Лена хотела меня выгородить?

— Видите ли, она сообщила нам такие подробности, которые мог знать только свидетель, — спокойно ответил следователь. — И еще… Она сказала, что автопортрета Хальса в кабинете не было еще до убийства Халецкого. Так что унести его вы никак не могли. Следовательно, вам его просто напросто подбросили.

— Кто? Аня?

— Нет, жена Халецкого. Он подарил картину Полине Геннадьевне, и она официально отказалась от претензий на коллекцию. Существует нотариально заверенный договор. Когда Полина Геннадьевна узнала об убийстве мужа, она решила избавиться от картины и подбросила ее в багажник вашей машины. — Следователь развел руками. — Трудно сказать, что ею двигало. Полина Геннадьевна говорит, что испугалась, как бы ее не обвинили в убийстве. Но я думаю, она сознательно пыталась вас подставить. Отчасти потому, что вы ее отвергли, отчасти потому, что таким образом у нее был шанс заполучить коллекцию мужа. — Следователь вздохнул. — Очень умная женщина. И абсолютно беспощадная. Не хотел бы я иметь такого человека в своем тылу. Будете предъявлять ей обвинение?

Антон молча покачал головой.

— Я так и думал. Кстати, мне просто любопытно… — Следователь наклонился к Антону и шепотом спросил: — Скажите, я был прав? Вы действительно убили свою жену?

Антон с удивлением смотрел на следователя. Этого вопроса он никак не ожидал. Но увидев глаза следователя, понял: существует такая вещь, как профессиональная гордость. Что ж, этот человек заслужил реванш.

— Вы правы, но только наполовину, — ответил Антон. — Я действительно убил свою жену, но не избежал наказания. Поверьте, я говорю правду.

Следователь скептически фыркнул:

— Риторика. Муки совести и все прочее… Я, знаете ли, поклонник старой доброй школы. Вор должен сидеть в тюрьме, все остальное — от лукавого. — Он вздохнул и встал. — Ну ладно. Выздоравливайте, Антон Аркадьевич, я вас больше не потревожу. Когда выйдете из больницы, позвоните мне. Нужно закончить кое-какие формальности.

На следующий день в палату Антона вошел врач.

— У нас возникла проблема.

— Какая? — удивился Антон. — Я чувствую себя прекрасно. Скоро вы меня выпишите?

— Успокойтесь, Новый год будете встречать дома, — заверил врач. — Правда, надолго мы не расстанемся, но дальше вы будете лечиться амбулаторно. Идите сюда. — Врач поманил Антона в коридор к окну. — Узнаете вон ту девушку?

Антон проследил за рукой врача. У входа в больницу стояла Ленка и о чем-то беседовала с медсестрой, дежурившей в реанимации. У Антона сжалось сердце.

— Часто она приходит?

— Каждый день. Наводит справки о вашем самочувствии. Ей объяснили, что подобные сведения мы даем только родным и близким…

Антон нервно дернулся.

— Не волнуйтесь, я все понимаю. Так вот, когда ей отказали в первый раз, она начала предлагать дежурной сестре деньги. Она передала мне этот разговор, и я позвонил Алексею Митрофановичу.

— Кто это?

— Следователь, который к вам приходил, — невозмутимо объяснил врач.

Антон невольно вздрогнул.

— Он разрешил нам информировать барышню. Сказал, что вы не будете возражать, но я на всякий случай решил спросить. Не возражаете?

Антон покачал головой, не отрывая взгляда от фигурки в короткой курточке с меховым воротником.

— А почему ее не пустили ко мне? — спросил он.

— Потому, что она об этом не просила, — ответил врач. — Я предлагал ей вас навестить, но девушка отказалась.

Сердце Антона снова сжалось. Он вдруг понял, какое дело осталось незавершенным и почему ему хочется жить. Ленка. Все дело в Ленке.

— Если она захочет меня увидеть… — Антон не договорил и запнулся.

— Конечно, мы ее пустим, — успокоил врач.

Антон вернулся в палату, сел на кровать и стал ждать. Но Ленка так и не пришла.

Харлем, 26 августа 1666 года

Погребение

Арлетта ван дер Мер влетела в дом и спросила молоденькую служанку:

— Муж дома?

— Господин бургомистр в своем кабинете, — ответила служанка, делая реверанс.

Арлетта отдала девушке шляпу, подобрала подол платья и чуть ли ни бегом бросилась вверх по лестнице. Ворвалась в кабинет мужа и с порога заявила:

— Умер Франс Хальс!

Ее муж, красивый моложавый человек лет пятидесяти, медленно поднялся из-за стола.

— Откуда ты знаешь?

— От его жены, — ответила Арлетта. — Она несла в магистрат просьбу о помощи. Говорит, что денег в доме нет и хоронить мужа не на что.

Питер ван дер Мер густо покраснел. Какой позор! Старый друг его отца, человек, прославивший Харлем, умер, а его вдова не имеет средств не то что для жизни — для похорон!

— Надеюсь, ты привела ее с собой?

Арлетта удивленно передернула красивыми обнаженными плечами.

— Зачем? Пускай обращается куда положено!

Питер сдержал гнев. Арлетта очень молода, она не знает, какие отношения связывают его семью с семейством Хальсов.

— Ты могла бы избавить старую больную женщину от беготни по городу, — заметил он сдержанно.

— С какой стати? Только потому, что твой отец командовал отрядом, в котором служил ее муж? Ну, знаешь, это не основание… — Тут Арлетта осеклась, потому что Питер громко стукнул кулаком по столу. — Ну-ну, не буду, не буду, — зачастила она, успокаивающе выставив перед собой ладонь. — Я не то хотела сказать. Сам знаешь, старик не принимал ничьей помощи. Сколько раз ты посылал ему деньги, вспомни-ка? А он отправлял их обратно. Сидел в своей богадельне как сыч, никого не хотел видеть. — Арлетта снова пожала плечами. — И потом, Питер, почему ты должен решать чужие проблемы? У Франса Хальса двенадцать детей! Двенадцать! Почему они не помогали своему отцу?

— Вот и мне хотелось бы знать, почему? — процедил Питер сквозь зубы. Он снова сел за стол, подвинул к себе чистый лист и начал что-то писать.

Арлетта заглянула через плечо мужа.

— Ты собираешь совет городских попечителей? Вот как. Зачем?

— Чтобы организовать достойные похороны Франсу Хальсу, — ответил Питер, не отрываясь от своего занятия.

— Да, но зачем для этого собирать совет попечителей? — не отставала Арлетта. Она была моложе мужа на двадцать пять лет, он души не чаял в красавице жене и позволял ей куда больше, чем следовало. — В конце концов, ты бургомистр Харлема и можешь сам отдать все нужные распоряжения. Разумеется, ты устроишь похороны за свой счет… — Арлетта сделала паузу.

— Разумеется, — отозвался муж, продолжая писать. — Дело не в деньгах, милая. Для того чтобы похоронить Франса Хальса в соборе Святого Бавона, мне нужно разрешение совета попечителей.

Арлетта задохнулась от неожиданности.

— В соборе Святого Бавона? Знаешь, Питер, по-моему, это уже чересчур. Самые богатые люди города редко удостаиваются этой чести, а ты хочешь облагодетельствовать нищего старика!

Питер поднял голову. В его глазах сверкнул опасный огонек.

— Хорошо, хорошо, дело не в том, что он нищий, — быстро поправилась Арлетта. — Дорогой, по всему городу ходили слухи, что Франс Хальс проклят. Только не говори о сплетниках и завистниках! Лучше посмотри, когда он умер!

Питер удивленно поднял на нее глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Три шестерки, — многозначительно подсказала Арлетта. — Шестьсот шестьдесят шестой год. — Она перекрестилась. — Это число зверя, Питер. Знак сатаны. Говорят, что все художники отмечены его печатью…

— А как быть с ребенком твоей сестры, родившимся месяц назад? — перебил Питер. — Он тоже отмечен знаком зверя? А как быть с тысячью других детей, родившихся в этом году? Честное слово, мне стыдно за тебя, Арлетта. Ты молодая образованная женщина, а несешь такую чушь!