Третье пришествие - Алексей Владимирович Барон

Даже для шотландцев. Если ты не будешь мешать, конечно.

* * *

– И никакого желания вступить в контакт? – переспросил Эдвин. – Пришел, увидел, исцелил?

– Именно так.

– И… все?

– Возможно, за контакты с родственниками ему не платят, – хмыкнул Клаус.

– Я спрашиваю не про родственников. Почему он вылечил только Венсана? Разве у остальных другая болезнь?

– Нет, – сказал ДВ. – Та же самая. Но теперь мы можем справиться сами.

– Значит ли это, что пришелец имел представление об уровне наших возможностей?

– Такое объяснение напрашивается.

– Тогда он многое о нас знает. И, наверное, давно.

– Почему именно он? – спросил Григорий.

– Он, она, оно, – это несущественно. Важно другое. Есть внешняя сила, которая наблюдает нас, когда захочет. А мы ее не видим и абсолютно ничего о ней не знаем.

– Ну, не совсем так, – возразил доктор Очоа. – Кое-что понятно.

– Например, что?

– Например, то, что внешняя сила способна на альтруистическое поведение. На добро, иначе говоря.

– А вдруг она преследует свои, коварные цели? – спросил Го.

– Не знаю, что она преследует. Но нам сделали конкретное добро. В отличие от Карробуса.

– Вкусная каша, – сообщил Венсан из своего бокса, – можно еще?

– Хватит, – сказал ДВ. – Третья порция!

– Эх вы. Марсианин пожалел, а свои… Родственнички!

– Марсианин, значит. Ясновидение открылось?

Венсан задумался, а потом покачал головой.

– Не похоже. Только зверский аппетит.

– А про марсианина откуда знаешь?

– Послушай, мы же рядом с Марсом летаем. Марсианам до нас добраться проще. Чем, скажем, юпитерянам.

– Логично, – зафиксировал ДВ. – Хотя для тех, кто умеет проходить сквозь стены, расстояние, может быть, не так уж и важно.

– Виктор, тебе моя помощь еще нужна? – спросил доктор Очоа.

– Нет, спасибо. Теперь сам управлюсь.

– Хорошо. Тогда я с удовольствием займусь химерами Григория.

ДВ поднял брови:

– В этой штукатурке есть что-то интересное?

Дэвид усмехнулся.

– Друг мой! Это не штукатурка. Далеко не штукатурка. Отнюдь. Это – самый феноменальный биологический объект, с которым лично мне приходилось иметь дело.

Доктор Ингрэм поморщился.

– Самый феноменальный биологический объект – это человек. Не стоит забывать, коллега.

– Вы совершенно правы, коллега, – согласился доктор Очоа. – Восхищаюсь своевременностью Вашего замечания.

Ученые мужи раскланялись в невесомости.

– «Не стоит забывать, коллега», – повторил Венсан.

Попытался воспроизвести поклон, а когда из этого ничего не вышло, дико расхохотался в изоляторе.

– Эйфория выздоравливающего? – задумчиво поинтересовался коллега Очоа.

– В острой форме, – подтвердил коллега Ингрэм. – Думаю, колоноскопия поможет привести пациента в равновесие.

– Еще чего! – ощетинился Венсан. – Ставьте себе эти трубки. В то самое место.

– А ведь пуганулся, – сказал Дэвид.

– Ненормальные, – сообразил пациент.

* * *

Половина экипажа ММК все еще нежилась в изоляторе, на Марсе бушевала буря, Карробус огибал Солнце, а по Земле ползали слизни. Но Земля интересовалась Фобосом. Из-за этого по чуть ли не до дыр исползанному «Одиссею» прокатилась новая волна инспекций.

Результат получился настораживающий. Все работало с подозрительной исправностью, пришельцы отсутствовали, а больные с нездоровой скоростью выздоравливали. Клаусу это не нравилось, БД пугало, а ДВ снова и снова просматривал видеозаписи. Ни радиолокатор, ни телескоп, ни видеокамеры не зафиксировали приближения какого-либо объекта к межпланетному кораблю. Мучил вопрос: откуда взялось, как, каким образом внутрь «Одиссея» просочилось каплеобразное существо, а потом усочилось? Оно что, умело разбираться на атомы? А потом собираться? В голове не укладывалось.

Но что случилось, то имело место. Ничего не почудилось. На борту ISS, воплотившем в себя наивысшие достижения человеческой мысли, произошло событие, не поддающееся научному объяснению. Наивысшие достижения человечества оказались чем-то вроде шкуры мамонта на пути рентгеновых лучей.

– Да был ли мальчик? – вопрошал исцеляемый Эдвин.

– Еще раз спросишь – погружу в лекарственный сон, – сказал ДВ.

– Это мы и без тебя сумеем, – сообщил Григорий. – Спорим, самогонный аппарат сооружу? Не выходя из палаты? Давай-давай, тэйк э челлендж. Ты же англичанин.

– Ну и что?

– Должен принимать вызов. У вас это национальная черта. Наши наставления по военной психологии…

– Oh. Those Russians. Простые… как сибирский шерстяной сапог.

– Валенок, – с готовностью подсказал друг-китаец.

Тут вмешался дикий германец и разом пресек все развлечения.

– Ахтунг. Стартовый отсчет! Джо, не в службу, а в дружбу: вытащи Дэвида из лаборатории. Он затычки в уши вставил. По-моему, близок к сумасшествию.

– Надо его покормить, – сказал ДВ. – Принудительно.

Дэвида вытащили и покормили. А на борту ISS ODYSSEY проснулись заскучавшие машины. Компьютер обработал задание. Новая программа выбрала новый курс, на малой мощности заработал «урановый котел».

– Аллес, – сказал Клаус. – Боюсь, что мы покидаем Марс, гершафтен. Возможно, навсегда. Так что, бросайте прощальные взгляды. Дранг нах Фобос!

А Марс по-прежнему скрывала плотная пелена. Бросать прощальные взгляды было особо не на что. Но потом обозначился горизонт, планета начала принимать положенную шарообразную форму. Вернулось ощущение верха и низа, а внизу проплыли четыре неизменных вулкана области Тарсис. Только они и были видны над пылевыми облаками. Буря бушевала страшнейшая. «Воробей» смог упорхнуть в самый последний момент. Экспедиции вообще сопутствовало слишком много и везения, и невезения, и настоящих чудес, об этом, так или иначе, высказались все члены экипажа.

В том, что миссия находится под наблюдением, после визита космического доктора сомнений не возникало. Возникал вопрос: только ли под наблюдением?

– Не только, – заявил ДВ. – Больных-то нам помогли вылечить. Имело место неоспоримое вмешательство, господа.

– Тогда следующий вопрос: это было единственным вмешательством?

На этот вопрос ответил Хьюстон:

– Конечно, нет. Вы же видели репортажи из Вашингтона, Пекина, Нью-Дели и Москвы. От червя русские не смогли отбиться даже вакуумными бомбами.

– Как же это? Нам помогли, а Земле навредили? – удивился ММК.

– Очень просто, – через четверть часа отозвался Хьюстон. – Помогал Марс, а вредил Карробус. Причем похоже, что плохие парни сильнее. Поэтому готовьтесь ко всему.

– Это как, – отстучал ДВ, – витаминчиков попить?

Старый мудрый Хьюстон промолчал. На своем веку он переварил уйму острословов. Как ни странно, каждый из них считал себя умнее NASA, что есть грех.

«Одиссей» между тем все набирал, да набирал высоту. Серое пятнышко по курсу постепенно принимало узнаваемые очертания. А в телескопе уже появилась очень подробная картинка.

* * *

Фобос представлял собою неправильный овалоид с наибольшим диаметром около двадцати семи километров. По размерам он мог претендовать только на титул небольшого астероида. Скорее всего, таковым и являлся до тех пор, пока не был захвачен полем тяготения планеты-сюзерена.

Его собственное притяжение столь невелико, что вес взрослого мужчины на Фобосе не мог превышать каких-то полусотни граммов. Весьма обычное небесное тело, коим в окрестностях Солнца счет многие тысячи, поначалу привлекало внимание астрономов всего лишь одной странностью. Наблюдения показывали, что скорость вращения этого спутника вокруг Марса малозаметно,