Расплата (СИ) - Дмитрий Кошкин

Мы оказались в штабе Мазарака. Проклятые смотрели на меня озабоченными глазами, но не решались что-либо произнести, видя моё состояние.

Весь истекающий кислотной кровью, прожигающей пол, я осел наземь подрагивая от холода и обнимая свои мечи. Слёзы предательски текли из глаз, поэтому я опустил лицо в землю. Не хотелось, чтобы меня видели таким. Но и сдержаться я не мог.

— Деменс. Где Марис? — услышал я голос Варгала.

Я покрепче сжал челюсти, боясь, что если попытаюсь произнести хоть слово, из меня вырвутся лишь безудержные рыдания.

Благо на помощь мне пришла Дина:

— Он мёртв, — ответила она также дрожащим голосом.

Повисла гробовая тишина. Все поняли, что произошло. Марис пожертвовал собой ради меня и ради проклятых, чтобы они не лишились своего командира.

Аска уже молча суетилась надо мной, исцеляя раны и останавливая кровь.

Через пару минут в помещение вошли представители военного совета:

— Как всё прошло? Вам удалось уничтожить склады? — спросили они.

Я взял себя в руки и мрачно ответил:

— Да. Мы всё сделали.

— Хорошо. Вы получите свою награду, как мы и договаривались.

Когда мы вернулись в расположение, ко мне подошла Дина и неуверенно вымолвила:

— Прости.

— За что? — переспросил я подавленно.

— Ты сам знаешь.

— Мне не в чем тебя винить, — пожал я плечами. — Это была воля Мариса.

— Его тоже не вини. Он поступил верно. Ты нужен нам.

Я вздохнул:

— Марис тоже был нужен.

— Ты понял, о чём я, — Дина легонько толкнула меня кулаком в грудь. — Так что не смей умирать. Я не знаю, какие демоны грызут тебя изнутри, но ты нужен этим людям. Ты обещал вернуть их домой. Так что живи.

Я пристыженно кивнул. Слова Дины заставили меня переосмыслить всё происходящее. Всё это время я старался держаться особняком и насколько это возможно, не привязываться к остальным проклятым. Но теперь я как минимум должен Марису, который любил всех этих людей.

Также я внезапно вспомнил Торвальда. Малознакомого парня, который спас меня на турнире, при этом погибнув сам. Неужели не все люди сплошь лжецы и предатели? К своему стыду, даже после всего того, что для меня сделали ребята, я всё ещё подсознательно ждал подвоха. Но теперь…

Я обвёл взглядом проклятых, и во мне возникло давно забытое чувство доверия к кому-то. Марис доверял им и обменял свою жизнь на мою ради них же. А значит, моя жизнь отныне принадлежит им. И неужели я могу положиться на всех этих людей? Неужели никто из них не вонзит мне нож в спину, когда это ему будет выгодно? Как минимум Марис в это верил. А значит, и мне следовало бы.

Отсыпанные КЖК не стали для нас особо радостными. Мы все сидели по углам нашей своеобразной казармы, и каждый думал о своём. Прежде чем я подоспел, Сигимар успел прикончить троих новичков. Но больше всех проклятых поразила смерть Мариса. Ведь за это время он стал не просто членом ближнего круга. Даже новички относились к нему как к старшему брату, который всегда поддержит и придёт на помощь.

Внезапно тишину нарушила Таф. Она встала посреди комнаты и уверенно подняла голову:

— Мы сами выбрали свою судьбу. И смерть настигнет всех нас рано или поздно. Но павшие всегда будут с нами. Они будут жить в нашей ненависти к врагу, которая будет жечь их, пока не сгорим мы сами. Таков путь проклятых.

На этих словах она уверенно вышла за дверь.

Мы все переглянулись, и печаль на лицах людей сменилась решительностью и гневом.

В этот вечер мы не праздновали, как положено порядочным наёмникам. Подлатав раны, мы узнали, где находятся ключевые точки обороны этажа и отправились на фронт.

Последующие дни и недели для нас пролетели как в бреду. Мы стали этаким «летучим отрядом», который командование городов толком и не контролировало. Но появлялись мы всегда именно там, где нужно. Наш призыватель рока хорошо чувствовал те направления ударов эбисальцев, где будет жарче всего. И мы возникали там в самый ответственный момент, зачастую становясь переломным фактором в большинстве сражений.

Среди ополчения всё шире начала ходить молва о наших подвигах. И стоило нам явиться даже посреди самой безнадёжной схватки, как боевой дух подземников резко поднимался. Ведь они знали, что пришли безжалостные убийцы. И они на их стороне.

В этой череде насилия и сражений я мог забыться так же, как и остальные. Были в этой войне и значительные плюсы. Мы набили изрядное количество даров бездны. Да такое, что я смог взять ещё один легендарный навык.

[Второй шанс] повысил мою и без того невероятную выживаемость, что даже успело пару раз спасти меня за этот период, когда я в очередных безрассудных атаках врезался в целые отряды преторов и гвардейцев.

Как-то после такого случая ко мне подошла Белла:

— Для того, кто так упорно ищет смерть, ты слишком хорошо цепляешься за жизнь.

— Это плохо?

— Нет. Просто странно. Ты будто сам не можешь определиться чего хочешь.

Я задумчиво замолчал на пару секунд, но вскоре изрёк:

— Наверное, потому, что не всегда то, что мы хотим, является тем, что нам действительно нужно.

Белла как-то грустно улыбнулась и ответила:

— Скорее всего, да.

Наши отношения за этот период изменились. Если всё происходящее лишь усугубляло мои внутренние проблемы и противоречия, Белла, казалось, что-то поняла и разобралась в себе. Все перенесённые ужасы сделали её более спокойной и уравновешенной. А ещё она перестала оказывать мне знаки внимания, переключившись на внешне щуплого мага из новичков.

Задевало ли это меня? Наверное, где-то в глубине души — немного. Но, а чего я хотел? Столько времени морозить девушку. И не то чтобы она мне не нравилась. Скорее даже, наоборот. Но я понимал, что заведи мы отношения, ничем хорошим это в итоге не кончится. Тогда зачем тратить время друг друга, лишая возможности найти себе кого-то более подходящего? Что Белла в итоге и сделала.

Я же украдкой взглянул на занимающуюся лечением товарищей Аску и тяжело вздохнул. С ней тоже всё было не до конца понятно. Нас тянуло друг к другу. И она даже принимала ту тьму, что живёт во мне, хоть и не разделяла её. Но что-то не давало ей сделать шаг навстречу ко мне. Я же не хотел навязываться, понимая, что в этих условиях подобные отношения могут лишь принести ещё больше боли нам обоим. Поэтому я привычно оставался один, что лишь делало меня сильнее, позволяя без страха