Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин

Наконец, Полю позволили войти в дом. Входная дверь вела в просторный вестибюль с высоким потолком, куда выходили два симметричных пролета лестницы. Пол был покрыт мраморными плитами с черными вставками, что придавало помещению парадный вид, хотя вряд ли здесь хоть раз кого-нибудь принимали.

Поль нес в руке чемоданчик с лекарствами и инструментами, который ему доверил профессор Йегли. В холле надо было пройти через рентгеновский детектор, похожий на те, что стоят в аэропортах. Один из охранников специально просветил чемоданчик, бумажник, мобильный телефон и ботинки Поля. Пройдя эту линию контроля, Поль поднялся наверх по правому крылу лестницы. Лестничная площадка была столь же пустынна и безлика, как холл. Здесь дежурил еще один охранник, стоявший под картиной Климта, очень похожей на подлинник. Здесь Полю пришлось ждать добрых четверть часа. Он успокаивал себя, мысленно воспроизводя весь разработанный ими план действий и вспоминая разнообразные подробности из досье Маклеода, которое ночью прислал им Барни.

Наконец появился мажордом-индиец, сделавший Полю знак следовать за ним. Это был уже пожилой человек с равнодушным и сонным лицом. В голосе его чувствовался африканский акцент. «Возможно, индиец с Мадагаскара, – подумал Поль. – Должно быть, служит у Маклеода с незапамятных времен».

Предводительствуемый мажордомом, Поль прошел по узким коридорам, устланным зеленым ковровым покрытием, и попал в маленькую переднюю. Здесь обнаружился еще один охранник. Поль поставил свой чемоданчик на стол и по просьбе индийца достал из него все, что могло пригодиться при осмотре. Следуя указаниям Йегли, он отобрал флакон пятипроцентной сыворотки глюкозы, две ампулы NaCl и KCl для приготовления раствора, пластиковую трубку для капельницы, две ампулы антимитотиков, шприц, прибор для измерения давления, стетоскоп и пару резиновых перчаток. Несмотря на нежелание индийца, Поль настоял еще и на ампуле транксена.

– Смена врача может взволновать больного, – объяснил он, – Надо быть готовым к приступу тревоги во время инъекций.

Индиец снял трубку висевшего на стене телефона и поговорил с кем-то, прикрывая микрофон рукой. Окончив разговор он согласился на транксен.

Все необходимое Полю было разложено на белом эмалированном подносе. С достойным и немного отсутствующим видом мажордом взял его в руки и понес так, словно собирался подавать чай. Охранник открыл перед ним двустворчатую дверь. Поль прошел внутрь вслед за мажордомом.

В просторной и светлой комнате, где они оказались, в кресле-качалке полированного дерева спиной к ним сидел мужчина. Он медленно повернулся к вошедшим. Поль вздрогнул, потому что человек оказался почти неузнаваем. Между тем сомнений быть не могло. Перед ним был Маклеод.

Глава 4

Мечтательный и стройный блондин, бывший некогда учеником Фрича, стал зрелым и чрезвычайно уверенным в себе человеком. Для разных журналов он охотно фотографировался с актрисами, политиками и банкирами. У Маклеода стал смуглый цвет лица, зубы хищника, каждый месяц очищаемые ультразвуком, и появилась лысина, скрытая сделанными за баснословные деньги имплантами. Поль видел много снимков Маклеода на пике его славы, но ни одной свежей фотографии. Он полагал, что больной и ушедший от мира миллиардер не должен походить на того, кем он был в прошлом.

Накануне Поль постарался выделить главное в лице человека, чьи фотографии прислала ему команда Александера: квадратная челюсть, изгиб носа, не менявшийся в зависимости от мимики и освещения, загадочный блеск глаз, манера держать голову немного склоненной, так что нижняя часть зрачка показывалась из-за века, как солнце на вечерней заре.

Все это сохранилось у старика, которого Поль видел перед собой в кресле-качалке. Волосы его выпали – за исключением седой короны, украшавшей череп на манер венков римских императоров. Он пополнел нездоровой полнотой, за которой угадывались последствия приема кортизона: бычья шея на теле, чьи члены, напротив, иссохли. Пухлость лица странным образом наводила на воспоминания о лунообразной физиономии мечтательного студента из семинара 67 года.

Мажордом поставил поднос с инструментами и лекарствами на сервировочный столик. Как и сказал Йегли, Маклеод жестом приказал ему удалиться. Он всегда принимал врача один на один. Это был один из важнейших пунктов в разработанном плане, и Поль почувствовал облегчение.

– Здравствуйте, доктор, садитесь, прошу вас.

Напротив кресла и рядом со столиком был предусмотрительно поставлен стул.

– Значит, вы ученик профессора Йегли? Это, я полагаю, большая честь.

Маклеод говорил тихим вкрадчивым голосом, в котором не ощущалось и тени властности. Поль не мог понять, было ли так всегда или это следствие болезни.

– Репутация профессора Йегли признана во всем мире, – ответил Поль, прочищая горло. – Даже в Соединенных Штатах у нас нет профессионалов с таким опытом.

– Он информировал вас о моей болезни, не так ли? Вы смотрели мою историю?

Поль знал, что Маклеод вот уже четыре года страдает болезнью Калера, известной также как множественная миелома, с серьезными очагами в позвоночнике. После подбора лекарств химеотерапия стабилизировала состояние больного. Прогноз течения такого заболевания всегда приблизителен, но при условии регулярного наблюдения Маклеод мог рассчитывать еще на много лет жизни.

Они некоторое время поговорили о течении болезни, причем Поль старался ничем не выдать своего нетерпения, хотя кровь так и стучала у него в висках. Он был удивлен почти дружеским оборотом, который приняла их беседа. Это обстоятельство не успокаивало его, а рождало новые поводы для сомнений. Как в соответствии с планом резко переломить ход событий? Через несколько мгновений он взял себя в руки. Придется приспосабливаться на ходу. Да и пусть все лучше идет вот так, в спокойной атмосфере неторопливой шахматной партии.

Поль стал готовить раствор для вливания, продолжая отвечать на вопросы о достижениях американской науки. Маклеод демонстрировал неколебимую веру в прогресс. Он полагал, что не существует такой технической проблемы, которую не в состоянии решить наука за тот или иной срок.

Точным движением Поль ввел иглу в вену и закрепил трубку куском пластыря. В комнате он заметил подставку для капельницы. Поль придвинул ее к креслу и подвесил флакон с раствором. Настал тот самый момент. Поль решил сменить тему беседы.

– Самое страшное в прогрессе науки – то, что в один прекрасный день она облагодетельствует все человечество. Вы можете вообразить шесть миллиардов людей, живущих до ста лет?

Маклеод схватил наживку.

– Это очень верное замечание, доктор. Не уверен, представляете ли вы все последствия этого обстоятельства.

– Конечно нет, – согласился Поль.

Он взял шприц и стал наполнять его из ампулы, стараясь смотреть прямо в глаза Маклеода.

– То, что вы сказали о границах науки, может стать маленькой революцией в истории рода человеческого.

Поль кивнул и зажал в кулаке ампулу с антимитотиком, делая вид, что наполняет из нее шприц.

– Да, – оживился Маклеод, – это означает лишь то, что прогресс отныне не может быть достоянием всех и каждого. Часть человечества должна остаться за бортом корабля, иначе он просто перевернется.

– Это ужасно, – сказал Поль. – Значит, уделом миллиардов людей станут нищета и страдания.

Он поднес шприц к маленькой соединительной трубочке для инъекций. Произнеся последнее слово, он проколол ее иглой. Маклеод неожиданно заволновался. Он бросил взгляд на трубку потом на Поля. Атмосфера казалась еще спокойной, и напряжение выдавали только искорки в глазах обоих мужчин.

– Это не?… – выдавил из себя Маклеод.

– Нет, конечно.

Поль разжал левую руку. На его ладони лежала ампула ан-тимитотика. Она осталась полной. Миллиардер перевел глаза на шприц и вопросительно поднял брови.

– Калий, – произнес Поль. – Если я впрысну его, ваше сердце начнет лихорадочно биться и вы умрете.

Маклеод молчал. Взгляд его метался между шприцем и Полем. Внешне он оставался совершенно спокойным.

– Вы действительно врач?

– Да.

– И вам не стыдно прибегать к таким методам? Вы злоупотребляете состоянием больного. По-моему, это нарушение клятвы Гиппократа.

– Вы абсолютно правы. Но есть случаи, когда надо уметь нарушать правила. К примеру, когда речь идет о спасении множества человеческих жизней. Вы сами не оставили нам выбора.

Они говорили спокойно и тихо, словно поглощенные игрой, где каждый ход должен быть тщательно взвешен.

– Я не собираюсь лишать вас жизни, – продолжил Поль, – если только вы сами меня не вынудите. Я хотел бы только спокойно поговорить с вами, пока не кончится капельница.

Клапан был отрегулирован таким образом, чтобы в соответствии с инструкциями Йегли процедура заняла примерно час.