По правде говоря (СИ) - Риз Екатерина

- Хорошо.

Удивляться и изумляться пришлось мне.

- Хорошо? – переспросила я. – И это всё, что ты можешь мне сказать?

- А что мне тебе сказать, Вика? В отличие от тебя и твоих родителей, я никогда не думал, что Ксюха мертва. Да, прошло много лет с нашей с ней последней встречи, но мне в голову не приходило, что с ней что-то случилось.

- Просто тебя это не заботило!

- И это тоже, - согласился он. – Признаться, я был уверен, что она вернулась домой.

Я нервно прошагала по дорожке туда и обратно. Гришка за мной наблюдал.

- Снова будешь мне говорить, что я во всём виноват?

- Я уже в этом не уверена, - призналась я. А я Гришка возвёл глаза к безоблачному небу.

- Слава Богу. Неприятно, когда все шишки валятся тебе на голову.

- Все твои шишки валились на тебя заслужено, - не уступила я ему.

- Возможно, - не стал он спорить. – Но сейчас я скучный, женатый мужик.

Я остановилась перед Григорием, посмотрела ему в лицо.

- Гриш, - словно взывая к нему, проговорила я. Он тут же отозвался:

- Что?

- Ты же не будешь мне говорить, что всё это одна большая случайность.

- Что именно?

- То, что Ксюша позвонила мне через день после того, как я вернулась из Москвы. Через день после того, как я поговорила с твоей семьёй. Значит, кто-то ей об этом сообщил. Это ведь логично, тебе так не кажется?

Я видела, как Гришкины глаза удивлённо распахнулись. Он даже рот приоткрыл, всерьёз призадумавшись над моими словами. А спустя несколько секунд выдохнул:

- Бред какой-то. Ты что, хочешь сказать, что кто-то из моей семьи в курсе её местонахождения?

- Я в этом уверена. И, если честно, я подозревала тебя.

- То есть?

Я пожала плечами.

- Ну… Ты ведь до сих пор можешь с ней встречаться, снимать ей квартиру…

Его брови сошлись на переносице.

- Ерунда, Вика. У меня ни с одной женщиной не было таких длительных отношений. Кроме жены. Но на то она и жена, зачем мне любовница на десять лет?

Отговорки были абсолютно глупыми, но я в них почему-то верила. Потому что от моих слов Гришка откровенно опешил и выглядел обескураженным.

Я отступила на шаг и отвернулась, стала наблюдать за утками. Правда, Гришке сказала:

- У вас была такая любовь…

- У нас с Ксюхой была страсть, не путай, - поправил он меня. – А страсть всегда проходит, не может она десять лет длиться. Конечно, если бы она ко мне обратилась, на протяжении всех этих лет, не смотря на все её номера на моей свадьбе, я бы ей помог. Зла я не держу, в конце концов, во многом сам виноват. Но она не обратилась. Если хочешь, я тебе поклянусь.

- Но она где-то здесь! – упорствовала я.

- Может, это совпадение?

Я покачала головой.

- Нет. Она мне кое-что сказала, вскользь…

- Что?

- Что меня попросили уехать из Москвы по-хорошему, а я не послушала, стала докапываться до истины дальше.

- А кто тебя попросил?

Я с напряжением смотрела на воду, на рябь, что расходилась по ней от налетевшего ветра. Потом сказала:

- Твой отец. И вот теперь я думаю, пытаюсь понять…

- Отец? – выдохнул у меня над ухом Гришка. Наверное, в его жизни редко случались моменты, когда он терял чувство юмора, но вот снова наступил один из них. Потому что он уверенно выдохнул: - Ты сошла с ума.

- Почему?

- Да потому что! – Гришка не на шутку разгорячился. А на меня смотрел, как на сумасшедшую. Потом вдруг ухмыльнулся. – Ты что же думаешь, что отец столько лет следит за судьбой твоей сестры?

В его тоне прозвучала откровенная насмешливость, но при этом и уверенность, что быть такого не может. И я, признаться, немного спасовала. Пожала плечами и отвернулась от него. А Гришка с прежним пылом продолжил:

- Вика, понимаешь, это полный бред. Мой отец не настолько заботливый человек. Можешь мне поверить.

- Правда? – решила удивиться я. – Андрей всегда говорит об отце только в положительном ключе. И, вообще, о вашей семье.

Гриша всего на секунду, но замялся. Он смотрел на меня, и я отлично заметила эту заминку, в его глазах промелькнуло недовольство, он даже поморщился едва заметно. Отвернулся от меня и только сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Андрей – идеалист, такой же, как мать.

- А ты нет?

- А я, наверное, в отца. Принимаю жизнь такой, какая она есть, и идеалов себе не придумываю, особенно в людях стараюсь их не видеть. Даже не разглядывать особо. А мама с Андреем всё строят воздушные замки.

- Может, поэтому браку твоих родителей столько лет?

- Скорее всего. Мама всегда закрывала глаза на его характер, на вспышки гнева, на необоснованные придирки. Мама всегда улыбается и говорит, что отец на то и отец, чтобы быть хозяином в доме. А мы, все остальные, лишь результат его жизненных стараний, кровь от крови его, и сами ещё ничего особо не добились в жизни, так что, должны прислушиваться к мнению родителя. – Григорий глянул на меня, со знакомой мне насмешливостью и сарказмом во взгляде. – Кстати, Андрей в глазах отца взрослый и успешный человек, братец смог своего добиться.

- А ты?

- А я давно смирился с тем, что я поломанный экземпляр, никогда никому ничего не докажу, да и доказывать ничего не хочу. Моя жизнь меня вполне устраивает.

- Но при этом, ты отца защищаешь.

- Я не защищаю, Вика. Я говорю тебе то, что есть. Отец никогда ничего не делает просто так, тем более по доброте душевной. Душевности в нём кот наплакал. И он не стал бы возиться с чужой, чокнутой девчонкой столько лет.

- То есть, это совпадение?

Гришка плечами пожал, было заметно, что снова призадумался. Но качнул головой и недоверчиво усмехнулся.

- Не может такого быть. Не может просто потому, что не может. – Он ко мне повернулся. – Пойми, мой отец, при всей своей идеальной формуле семьи, дома бывал, по крайней мере, раньше, весьма нечасто. После того, как мы перебрались в Москву, денег стало куда больше, стабильности больше, а заказов у него значительно прибавилось. Не только у производства, но и у него лично. Наша мебельная фабрика поднималась именно на его имени и таланте, все это прекрасно знают, а уж папа понимает, как никто. И собой чрезмерно гордится. Он в течение многих лет жил между Москвой и Италией, даже домик себе там прикупил. Там работал, там перенимал опыт итальянских мастеров, делился своим. У него там свой круг общения, для жизни и работы. Тот же самый «охотничий домик», где его никто не трогает. Даже нас он к себе особо не приглашал. Он месяц там, неделю здесь. Только после введения санкций он перебрался обратно в Россию, и то, как я подозреваю, на время. Мама внушает и ему, и нам мысли о собравшейся, наконец, воедино семье, о том, что у них с отцом возраст, и настоящие супруги, близкие люди, обязательно состарятся вместе, а я в это не верю. Ей этого хочется, мама на самом деле отца любит…

- А он?

- А он любит себя. И своё дело. Без сомнения, он фанат своего дела. А мама… мама идеальная жена, хозяйка дома, мать. Она воспитывает Соню и не лезет к занятому мужу. А Андрей ей всячески подыгрывает.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, хотя бы эта его безумная идея вернуть родителей в город их молодости. Отстроить старый дом, возродить первое производство, мол, всё для отца, но, на самом деле, отец никогда туда не вернётся, и все об этом знают. Это с маминой подачи Андрей всё это делает. Для неё, а не для отца. Папа уедет обратно в Италию, как только обстоятельства изменятся достаточно для продолжения успешной работы и жизни там. А нам, судя по всему, будет присылать красочные открытки.

- Думаешь, он бросит твою мать и Соню?

- Это зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «бросит». Он останется мужем и отцом, на бумаге, на телефоне, во время кратковременных появлений. Идеальная картинка жизни. Мама с Андреем прекрасно это понимают, но никак не могут смириться с правдой. Потому что их мироощущение рушится с каждым отцовским циничным высказыванием или поступком. Легче притвориться, что ничего не происходит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})