Ледокол «Ермак» - Светлана Долгова

В 1898 году я командовал Практической эскадрой и когда входил на Транзундский рейд, то флагманский мой броненосец прошел по камням и повредил себе дно в такой части рейда, которая была перед тем выхожена большим количеством глубокосидящих судов. Более 35-ти лет, как Транзунд служит местом пребывания Практической эскадры, которая постоянно маневрировала на рейде, не стесняясь ничем. Два камня давно уже открыты «Пересветом» и «Петропавловском», и были все основания считать, что на этом рейде нет более подводных опасностей. Это было мое второе командование Практической эскадрой, причем я каждый раз при входе на Транзундский рейд поступал одинаково, а именно: пройдя входную веху, ложился на известный румб, перестраивал эскадру в 2 колонны и, подойдя к Сонион-Сари, заворачивал обе колонны влево так, чтобы можно было всем одновременно бросить якорь. Все шло благополучно, но когда в седьмой уже раз я входил на Транзундский рейд подобным образом, то с броненосцем «Петр Великий» набежал на камень. В предыдущие разы броненосец, вероятно, проходил несколько сажен правее или левее, а на этот раз попал на риф. Я, разумеется, считал себя вполне правым, ибо камень, о который ударились, не показан на карте, и рейд выхожен судами; тем не менее, была склонность к обвинению меня в неправильных действиях. Высказывалось такое мнение, что не следовало на рейде перестраиваться в две колонны, и хотя это совершеннейший нонсенс, тем не менее, я хочу сказать, что можно и так смотреть на дело.

Если было желание обвинить меня в том, что судно ударилось об камень на выхоженном рейде, то нет никакого сомнения, что меня безусловно обвинили бы, в случае удара «Ермака» о камень в Стур-фиорде, про который лоцман говорит, что он полон опасностей.

Впоследствии все мои рассуждения подтвердились, ибо либавский ледокол, сидящий всего 14 футов, а не 25, как «Ермак», в том же Стур-фиорде набежал на неизвестный камень и повредил себе руль. Если и в других местах мелкосидящие суда экспедиции не ударялись о камень, то это не доказывает, что там нет опасностей для судов глубокосидящих, как ледокол «Ермак».

Мне было крайне тяжело отказаться от содействия шпицбергенской экспедиции, но я не считал себя вправе идти в Стур-фиорд с «Ермаком». Время, назначенное ими, было уже упущено, а в Тромсе ни одного из судов экспедиции еще не было. Вот почему я решился не ожидать их более и телеграфировать в Петербург академику Чернышеву, что «Ермак» не может оказать содействие шпицбергенской экспедиции. Мой отказ вызвал целую бурю несправедливых негодований, и в газетах появились заметки, которых нельзя было ожидать от ученых людей.

4 (16) июня. Свежий SW продолжается, и в море большое волнение. На рейде порывы достигают 9 баллов. Времени, однако, терять нельзя, решили утром произвести пробное драгирование. Устройство для этого частью было сделано в Ньюкастле, частью достраивалось нами на переходе. При первом драгировании многое не ладилось, и утро прошло в заботах, как устранить разные затруднения. Много хлопот доставляют блоки, которые, к сожалению, так устроены, что проволочный трос попадает между шкивами и щекой. Батометр почему-то приносил мало воды, и я долго с ним занимался, пока не нашел причины.

Решил начать гидрологические работы, как только выйдем из Меланген-фиорда, и пробить линию станций отсюда к Шпицбергену. В 4 часа, когда переделка всех замеченных неудобств оказалась законченной, снялись с якоря и пошли в море. Ветер несколько тише, но волнение большое, так что, когда по выходе в море остановились и сделали станцию № 2, то корабль сильно качало. Глубомер Лукаса еще не готов, сегодня лишь приступили к навивке проволоки на барабан. Работу эту надо сделать тщательно, и у нее неотлучно сидит сам командир. По случаю сильной качки на этой станции драгировать не решился, отложил это до следующей станции.

5 (17) июня. Погода хорошая. В 6 ½ часов утра сделали станцию № 3, спустили трал и с глубины 278 м получили достаточно хороший улов: несколько видов мшанок[176], гидроиды[177], губки, офиуры[178], звезды, черви и моллюски. Линь трала пришел наверх в совершенно запутанном виде. Судов, которые занимаются глубоководными изысканиями, много, но ни на одном из них не составлено подробного руководства, как эту работу делать и на что следует обратить особенное внимание при первоначальном устройстве. Казалось, не было никаких причин, по которым линь трала пришел бы в такое путаное состояние, а между тем это так, и, вероятно, у каждого исследователя работа эта вначале не ладится. Следует, однако же, для общего блага, чтобы такие случаи не скрывались, ибо они поучительны для других. Пришел к заключению, что трос запутался вследствие слабого травления его, и решил на будущий раз, что надо травить с большим натяжением. Также решил, что лучше травить с хода, ибо при этом линь ровнее расстелется и, в случае излишнего травления, слабина линя разойдется легче.

В 5 часов вечера сделал станцию № 4. Трал принес огромное количество организмов с глубины 385 м; едва вытащили его. Опять мшанки, губки, черви, актинии[179], офиуры, звезды, креветки, раки-отшельники, крабы, моллюски, рыбы и много камней. Целую ночь доктор вместе с бароном Толлем разбирали организмы: одних опускали в формалин, других – в спирт. Некоторые организмы попортились от того, что в трале было много камней. Пробовали глубомер Лукаса. Пар к нему проведен через резиновые шланги, и, хотя есть измеритель давления, тем не менее при остановках машины давление усиливается и шланги рвутся.

6 (18) июня. День Святой Троицы. В 7 часов утра тралили. Станция № 5. Достали почти то же, с прибавкой ежей и пикногонов. Температура воды на всех глубинах достаточно высокая. До сих пор мы не имели температуры внизу менее +1,6°. Вода на поверхности, начиная с полночи, переменилась, удельный вес понизился с 1,0269 (3,52 %) до 1,0265 (3,47 %) и температура с 5° опустилась на 2°. Непосредственные наблюдения не дали температуры ниже 2°, но водяной термограф показал, что температура по временам падает до 1,4°.

Поставленный у нас водяной термограф предложен мною в 1889 г. и описан в моей книге «„Витязь“ и Тихий океан», в которой даны рисунки его. Устройство водяного термографа самое простое: в подводной части в носу, на глубине 3–4 футов, с внутренней стороны корабля, к обшивке крепится кран, который на прилагаемом рисунке показан сбоку и сверху. Последний из этих видов представляет собой перегородку, как в теле крана, так и в пробке. Вследствие выступа решетки за борт вода на ходу протекает все время через кран и омывает ртутную спираль, приводящую в движение стрелку термографа.