Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

таращился бессмысленно на отца своими карими глазами, когда Иван Петрович склонялся над его колыбелькой.

Антон Казимирович вполне приноровился к деревяшке вместо своей ноги, отбросил костыли, и, опираясь на трость, которую купил на базаре, бодро вышагивал по дому и двору, занимаясь обустройством усадьбы, как он называл своё жилище.

Евдокия Платоновна распоряжалась на кухне, обеспечивая всей семье приличное пропитание, что в этом голодном в Поволжье году, было весьма непросто исполнить: продукты все покупались на рынке, выбор их был ограничен, а постоянное обесценивание денег делало невозможным сделать хоть какие-то запасы впрок.

Потому, в дни зарплаты Ивана Петровича и выплаты пенсии Антону Казимировичу, все деньги передавались Евдокии Платоновне за вычетом необходимых средств на детей и, если требовалось, на одежду, а на всё остальное закупались продукты на рынке, и потом Евдокия Платоновна хозяйничала так, чтобы купленного хватало на всю семью до следующей зарплаты и пенсии.

В таких заботах Иван Петрович приступил к занятиям в школе, и дальше жизнь семьи покатилась в этом привычном русле без излишеств, но и без унизительной бедности, все ускоряясь и ускоряясь по времени. Не успел Иван Петрович оглянуться, как осень сменилась зимой, зима – весной, которая сменилась летом, вот и год пролетел, как один день: без особых происшествий, в спокойной жизни умеренного благополучия.

Летом Иван Петрович не поехал вновь к отцу, как обещался из-за стесненности средств: учительская его зарплата, хотя и постоянно росла в денежном выражении, однако не успевала за инфляцией денег, и потому приходилось экономить буквально на всём, чтобы прокормиться большой семье.

В погожие дни Иван Петрович вместе с тестем занимался ремонтом дома: покрасил железную крышу суриком, чтобы ржавчина не проела железо насквозь, поправил крыльцо и забор вдоль улицы и заменил два подгнивших столба под углами дома, которые служили ему опорой вместо фундамента. Дела эти, вроде нехитрые, требовали, однако, сноровки и времени, но приносили удовлетворение и ему, и тестю от ощущения своей нужности остальному семейству.

Иногда, в наиболее тёплые дни, Иван Петрович вместе с детьми и женой выходил на берега реки Вологды, что протекала через весь город и там, на отмели детишки плескались в мелководье, а родители, присев на берегу, наблюдали за своими детьми, которые, повизгивая и вскрикивая от восторга, все трое бултыхались в теплых струях воды: именно так Иван Петрович и представлял себе семейное счастье, когда сидел в окопах на германском фронте или лежал на нарах в Омской и Иркутской тюрьмах, ожидая решения своей участи то от белых, то от красных.

Потом снова начались занятия в школе, где Иван Петрович по-прежнему учил старшеклассников учительству в сельских начальных школах: учителей не хватало на обучение всего народа началам грамотности – чтению, письму и счёту.

Состав учеников стал заметно меняться: если два года назад в старших классах обучались преимущественно дети бывшего мещанского сословия, то нынче появились дети ремесленников, рабочих и крестьян, которые успели закончить начальные классы за годы гражданской войны и теперь перешли в старшие классы для дальнейшего обучения с перспективой получения высшего образования, которое им было невозможно получить при царизме. Обещания большевиков о всеобщей грамотности и об управлении государством «кухаркиными» детьми медленно, но верно начинало исполняться.

Последствия страшного голода в Поволжье прошлого года начинали забываться, восстанавливались заводы и фабрики, засеивались поля, крестьяне собирали урожай и, расплатившись с налогами, везли зерно и продукты на продажу в города, где обменивали их на промышленные товары, произведенные на восстановленных предприятиях или в кустарных мастерских, разрешенных НЭПом.

Жизнь страны постепенно выходила из оцепенения и разрухи, причинённых войнами, и партия большевиков уже призывала восстановить народное хозяйство страны до царского уровня, чтобы начать двигаться дальше к построению социалистического общества свободных и равноправных людей без нищеты и угнетения, присущих царизму и странам капитала, господствующего в Европе и Америке.

На своих уроках Иван Петрович постоянно напоминал ученикам, что год назад, в декабре 1922 года, несколько самостоятельных республик – Россия, Белоруссия, Украина и Закавказье – объединились в единое государство – Союз Советских Социалистических республик, почти в границах бывшей Российской империи: так большевики на практике исполнили лозунг белогвардейцев «За единую и неделимую Россию», с которым каратели шли на бой с Советской властью, обвиняя её в предательстве интересов России в пользу Германии, когда был заключен Брестский мир – на чем настаивал и настоял Ленин – вождь мирового пролетариата, как его называли в советских газетах.

Ленина обвиняли в том, что он германский шпион, но Германия лежала в ногах победителей, как изнасилованная девка, а Российская империя, под названием Советский Союз уверенно стояла на ногах с красным знаменем в руках, призывая другие страны последовать своему примеру, чем вызывала страх и злобу всего капиталистического мира насилия и несправедливости.

Советские газеты публиковали секретные документы белогвардейцев, из которых следовало, что именно белогвардейские генералы: Колчак, Деникин и прочие продавали Россию оптом и в розницу и обещали Антанте и прочим алчущим наживы подчинить им Россию и передать земли и достояние страны в собственность зарубежным капиталистам Англии, Франции, Америки. Японии и всем желающим поживиться на обломках Российской империи, как они поживились на обломках Германской, Австрийской и Османской империй в результате своей победы в империалистической войне, что было закреплено Версальским договором в 1919 году.

По этому договору и от России были отняты некоторые земли: Прибалтика, Бессарабия, часть Белоруссии и Украины, вернуть которые у большевиков пока не было сил, но Иван Петрович твёрдо знал, что такое возвращение произойдёт при первом же удобном случае, которым большевики непременно воспользуются.

Всего этого Иван Петрович своим ученикам, конечно, не говорил, но про СССР упоминал непременно, рассказывая из истории, как образовалось Российское царство путем собирания земель московскими князьями и в душе сожалея, что история и география пока что исключены из школьных предметов, иначе он давно бы преподавал именно эти дисциплины, к которым имел особенную склонность.

В январе следующего года пришло известие о смерти Ленина. Иван Петрович сильно удивился этому известию: о болезнях Ленина ничего не сообщалось, а смерть мужчины в возрасте 54 года без причины представляется нелепой. – Видимо этот человек подорвал свои силы на посту руководителя государства, – подумал учитель, прочитав в газете «Правда» извещение о смерти вождя мирового пролетариата.

– Вон, Николай Второй, почти не занимался государственными делами, и был расстрелян большевиками в возрасте 50 лет совершенно здоровым. Интересно, кто же теперь будет руководить партией и государством, неужели Троцкий? Народ этого не поймёт. Россией, как бы она не называлась, должен руководить