Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке - Генрих Вениаминович Сапгир

он…»

оказывается нет —

и птица тенью оказывается

живой человек от мертвого

нисколько не отличается

сегодня 3 июня

тоже воскресенье – в солнце

сидит дневник перечитывая

полупришвин – полусапгир

АКВАРЕЛЬ

цветы Ци-Байши

     прочь! бытие нестерпимо

глядят на цветы Ци-Байши

     для просветленного духа

цветы мейхуа

     но настолько ли он просветлен?

глядят на цветы мейхуа

     нет? вернись в бытие

метелка риса и саранча

     грубее пестрее

метелка риса и саранча

     весь в отпечатках

глаза и бумага

     косней уплотняйся

плоть самой целлюлозы

     на умных весах

затеки красок

     тяжелеет каждая молекула

и не будем упоминать о нервах

     снова стала тобой

желудке и пищеварении

     облегченно вздыхаешь

это отрыжка реальности

     утверждаясь на робкой земле

несущественное фу-фу

     и уже пробуешь снова

несуществующее фу-фу

     отличить намек на голубизну —

между веткой глицинии

     от намека на облако —

и веткой глицинии

ИНЬ И ЯН

на выпуклом белом

еле зримая вмятина

женственной тенью

себя обозначила

на вогнутом темном

чуть видная выпуклость

брезжущим светом

себя намечает

одно проявление

двойного единого

доступное зрению

любого и каждого

ЦВЕТЫ

встретить их можно

весной в закоулках души

редкая майская трава

их не скрывает

бледно-золотистые

скорее голубоватые

их цвет в основном

зависит от настроения

в руки не даются

и мимо не пройдешь

что же всю жизнь: лепота лепота

позабыв о прочем?

есть насчет этого

разные мнения

эти цветы называют

с м и р е н и е

КОНТРАСТ

холод и морось с утра

     где сплавляется самость

и просвет – не ворота

     густея как лава

и минутное солнце – не путь

     где силы связываются

зябко до глубины души

     в мучительный узел

при мысли о жизни вам дурно

     себя и обрящете

и при мысли о смерти не легче

     мышцами духа

пейзаж дымится от отвращения

     в себе и проснетесь

к самому себе – к бетону и скользкой земле

     всезнающим светом

вдруг заметил: всюду выбрызнуло

нет не зеленью – пока что намеками

недаром ночью в дожде и ветре

свет открыл коридоры колодцы пути…

ЕЩЕ НЕРОДИВШИМСЯ

что-то брезжит нам вне поля зрения

     мы вместе но не знаю где

         двум-трем друзьям

скорее дуновение чем облик

         и еще неродившимся

     мгла наступает от залива

и больше предчувствие чем дуновение

     и высветляется лениво

         слать ежедневно

     луна – и отблеск на воде

         задумчивые открытки

и даже не это а чудится всё

     если эти стихи повторять про себя

то это самое то чего нет —

     человек далеко за холмами

         радость сейчас! —

но все-таки есть и как будто мигает

         зарница? – прочтут ее в будущем —

идущий полынной дорогой

         из чего заключат

     птица с темной обочины —

что есть средоточие – о! человек

не услышит себя так увидит

занят этим больше чем предполагает

РАДОСТЬ – СТРАДАНИЕ

печаль радуется страданию

     как нацелен! как накручен!

и находит оправдание

     как собран сконцентрирован!

своему существованию

     откуда такая энергия?

продлеваясь привычкой

     каков же был толчок!

муки перекачиваются в наслаждение —

     и всё это куда-то карабкается

наслаждение вырастая

     поэтапно хаотически стройными рядами

оборачивается страданием вновь

     самоубийственно-восторженное

но это страдание – радость

     с плоского камня стекает мука

и эта радость – миф

     какая великолепная картина в раме!

возникающий в горном пейзаже

     особенно глазами участников

и на длинных равнинах

     испарится это тонким пламенем?

постоянной печали

     растечется липкой лужицей?

ЗАГЛЯНУТЬ В СЕБЯ

     величие

подпорченное подозрением

         витиевато испаряется

из вместилища различных эмоций

отличаясь само от себя

     тождество

         расползается

на разновеликие существования

     в свою очередь гордость

под тяжестью собственной стройности

         распадается вибрируя

на ряд болезненных неопределенностей

     кричали

мясные куски восторга

         разматывалось

безразличие белой дорогой

трогая пытается вернуть

но только дергает болью

     поверхность морщится

уродливой гримасой затеков

     но вселенная изнутри

сопя от усердия

     подрывала свои же устои

         и раскачивала

         не выдержав напряжения

лопается – разлезается – истлевает

     унижением и поражением

ржавчиной и трухой

ТВАРЬ

     муки спазмы и кровь

мой разум начинает дурить —

     тебя породившего чрева

выпускать чертей из бутылки —

     вытолкнули тебя

лезть туда самому —

     в сильный воздух где

умещается все же шарик Земли

     и не раз еще предстоит —