Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме - Ошо

Это отличие в том, что вы должны быть осознанными. Деревья не могут быть осознанными, у них нет вины, но нет и осознанности. Вот почему они пребывают в Боге, но не могут знать, что они пребывают в Боге. Звезды не имеют чувства вины, но и не осознают. Поэтому они движутся к Богу, они движутся к Богу совершенно беспрепятственно, абсолютно целостно, совсем не то, что мы, но они не могут об этом знать. Они остаются неосознанными.

Это достоинство и потенциал человека — быть в Боге и быть полностью осознанным; быть в Боге... и осознанно. Это дает ощущение невероятной радости, празднования.

«Не судите». Это утверждение Иисуса не только касается других — это последнее, о чем я хотел бы вам напомнить. Некоторые люди начнут думать: «Хорошо, мы не будем судить других. Если кто-то будет проходить мимо и что-то делать, мы скажем: „Нас это не касается. Это его дело. Кто я такой, чтобы судить?“»

Да, не судить других возможно, но если вы продолжаете судить самих себя, это игра по тем же правилам, только на другом уровне. Сначала вы судили других, теперь вы начинаете судить себя: «Я сделал это неправильно. Мне не следовало этого делать. Завтра я улучшу себя. Я должен развиваться и становиться более духовным...» И так далее и тому подобное. У вас есть идеалы, и вы думаете, что должны им соответствовать. Поэтому вы можете и не судить других, но вы судите самих себя. Это то же самое. Теперь вы будете разрушительны по отношению к себе.

«Не судите» просто означает не судить — ни других, ни самого себя. Суждение должно исчезнуть. Будьте без суждения, и вы увидите, какая необыкновенная радость приходит к вам, какой поразительный экстаз начнет взрываться в вас.

Прежде чем мы перейдем к этой прекрасной истории, несколько вещей, которые помогут вам понять ее. Есть три возможности взаимодействия между субъектом и объектом, между внутренним и внешним.

Первая возможность относится к политикам, моралистам, священникам. Политика интересует только то, как манипулировать людьми. Его единственный интерес к другому заключается в том, как им манипулировать, как над ним доминировать, как получить над ним власть. Его больше ничто не беспокоит. Его игра — это игра во власть: как контролировать людей. Если он что-то говорит, он говорит с этими мыслями. Его не беспокоит истина.

Поэтому политикам приходится все время врать, все время обещать то, что, как они сами знают, они не могут выполнить, что, как им известно, невозможно выполнить, но они продолжают давать обещания, потому что это то, что вам нужно, это ваше желание. И если они хотят вами манипулировать, они должны угождать вашим желаниям, они должны поддерживать вас, они должны показать вам прекрасные мечты. Политик говорит для того, чтобы манипулировать другими, другим человеком. Все, что его заботит, связано с эксплуатированием.

То же самое со священником. Отличий мало. Он тоже пытается манипулировать другими. Пусть его представление о власти лежит не в этом мире, его представление о власти находится в другом мире — но это власть. Он тоже хочет доминировать — во имя Бога.

Политик и священник не особо отличаются, поэтому они всегда вместе. Между священником и политиком существует заговор с целью доминирования над людьми. Так было в старые времена, так есть и сейчас. Политик и священник всегда вступали в сговор против людей. Священник говорил людям, что король наделен властью от Бога, а король в свою очередь приходил и касался ног священника. Это заговор. У них взаимное понимание. Они уже давно решили, что их цель одна и та же. Даже людей они поделили: священник управляет их душами, а политик управляет их телами. Политики не должны вмешиваться в то, что касается вопросов души, а священники не должны вмешиваться в вопросы тела. Вот такое у них соглашение и такой заговор.

Это один способ установления отношений с людьми. Другой способ установления отношений — это способ поэта, художника, скульптора, певца, танцора. Его не волнует манипулирование, доминирование — совсем нисколько. На самом деле, его мало заботят другие. Его выражение субъективно, это излияние его существа. Политик, священник объективны. Их цель — другой.

Скульптор, поэт, художник, танцор не объективен. Он субъективен. Он говорит, устанавливает контакт, но слова и установление отношений — это вдохновленная эякуляция, его взрыв. Если он хочет, чтобы рядом был другой, он хочет только, чтобы другой был публикой, чтобы другой тоже мог получить удовольствие. Поэт хочет делиться. Танцор танцует. Если он хочет, чтобы вы были рядом, это лишь для того, чтобы разделить с вами танец. У него есть какая-то радость, и он хотел бы ее передать. Он хотел бы, чтобы она распространилась на всех. У него есть какой-то аромат, и он хочет подарить его ветрам, чтобы они могли разнести его во все уголки мира.

Но он не заинтересован в доминировании — поэтому поэт всегда оставался бедным, художник оставался бедным. Они остаются беспомощными. У них нет никакой власти. Они самые ненасильственные и бессильные люди.

Я слышал о том, как один человек пришел к врачу и сказал: «Я уже много дней страдаю от запора». Врач прописал ему нужное лекарство.

Но тот человек был так беден, что признался: «Я не могу купить его». Тогда врач дал ему лекарство на собственные средства.

Спустя два или три дня человек снова вернулся и сказал: «Ничего не произошло. Запор продолжается». Врач был озадачен. Он сказал: «Это лекарство действует безотказно». А человек выглядел так бедно, так изможденно, что он спросил: «Кем вы работаете?»

Он ответил: «Я поэт».

Тогда врач засмеялся: «Почему вы раньше не сказали? Вот, возьмите эти деньги и для начала пойдите и поешьте».

Такова ситуация. Поэт беден. Художник беден. Когда кто-то хочет стать поэтом, семья думает, что случилась беда. Они не священники, не политики. Их не заботят другие для того, чтобы доминировать над ними, чтобы властвовать над ними. Если они вас приглашают, это действительно приглашение. Если вы приходите к ним, они очень счастливы и благодарны вам. У них есть дар. Они хотят им поделиться. Но они субъективны.

Политик заинтересован в других, поэт заинтересован в самом себе. Оба они половина наполовину, несбалансированны. Оба они части, не целое.

Третья возможность — это мистик, святой, мудрец. Он целостен. Он ни субъективен, ни объективен. В нем встречаются субъект и объект. Я и ты встречаются и становятся одним. Его не интересуют манипуляции, господство, и ему также не интересно делиться с вами поэзией, нет. У него есть истина — не только поэзия, не только мечта, не только прекрасные картины. У него есть сам Бог, которым он может делиться. Но когда он делится, этим можно поделиться только тогда, когда вы становитесь едиными с ним, и он становится единым с вами.

Поэт может делиться поэзией, нет необходимости становиться с ним единым. Есть только одно требование — чтобы вы сочувствовали, понимали его, вот и все; чтобы вы могли слушать, вот и все; чтобы на миг вы не судили. Кому нужно судить поэзию или музыку? Если она нравится, то человек остается. В противном случае он уходит.

Поэту необходимо только сиюминутное участие. Мистик хочет, чтобы вы приблизились к нему настолько, что ваши границы начинают исчезать, таять. Это отношение между мастером и учеником — постепенно они становятся едиными. Только когда они становятся едиными, есть возможность делиться истиной. Тогда то, что случилось в самом сокровенном центре мастера, может быть передано ученику. Но это не вещь, поэтому это нельзя передать, если вы отделены. Это ощущение. Его можно передать, только когда вы становитесь едиными, когда есть внутренний контакт.

Невозможно передать это в отношениях, это можно передать, только когда есть единение — не только отношения. Поэту нужны отношения, политику не нужны даже отношения. Мастеру, мистику необходимо единение.

Политик не хочет даже отношений — у политиков не бывает дружбы, они только делают вид. Они не подпускают людей слишком близко, опасно позволять людям подходить очень близко. Политик остается далеко, он отстранен. Он никогда не приближается и никого не подпускает близко. Он все время должен держать оборону. Когда люди приближаются, вы не можете так легко над ними доминировать. Политик не любит влюбляться.

Адольф Гитлер никогда не позволял ни одной женщине спать вместе с ним в одной комнате. Он так боялся. Во всей Германии не было ни одного человека, который был бы дружен с Гитлером. Адольф Гитлер не мог этого позволить, было необходимо сохранять дистанцию. Он был далеко. А люди были просто народом, массой.

Политику не нужны никакие отношения, поэту нужны отношения. Но поэт и его почитатель остаются отдельными. Мистику необходимо единение — мастер и ученик становятся одним.

Политик всегда судит, постоянно осуждает. Это моралист. Какой бы ни была ваша мораль, он будет ей следовать, он будет ее осуществлять. Иногда они играют в совершенно бесподобные игры.