Девять мечей Акавы - Иван Франке

— Полегче на поворотах, полегче! — осадила его девушка. — Не забывай, что я все-таки рангом повыше буду. Если хочешь еще попсиховать, то от себя добавлю: это первое мое серьезное задание такого масштаба. — Эстер закрыла ладонью рот Владислава, готового уже разразиться проклятьями. — Я твое досье читала, по долгу службы, у тебя дела обстоят немногим лучше.

— Да, — неожиданно легко согласился Владислав. — У меня это тоже первая планета. Я в общем-то, ничего не имею против тебя; но, Эстер, пойми ты наконец, когда мужик идет на риск — это одно, у нас это в крови — и совсем другое, когда на риск отправляют таких молоденьких смазливых девочек. — Последние слова он еще не успел выговорить, как очутился на полу. Эстер, сидя на нем верхом, поднесла к его носу маленький твердый кулачок.

— Пожалуй, я немного погорячился, — после некоторой паузы продолжил он. — Но все равно, я против того, чтобы женщин посылали на риск.

— Шовинист, мачо и грубиян, — бросила Эстер, вставая и отряхивая колени.

— Нет, я просто слишком люблю женщин, чтобы ими рисковать, — Владислав снова очутился на полу, не успев закончить фразу.

— Бабник, — Эстер, отряхивая руки, отвернулась с деланным возмущением.

— Экзальтированная феминистка! — заорал Владислав, обретя наконец дар речи после второго броска. — Да еще и ревнивая впридачу.

— Позвольте спросить, — вмешался Ворчун.

— Не позволим! — рявкнули хором Эстер и Владислав.

Компьютер, понизив голос, забурчал себе под нос:

— Вот так всегда. Что у них ни спроси, никогда от людей нормального ответа не получишь, им бы все только языки чесать, а как до дела, так никогда ничего. А еще "Homo Sapiens"…

— Ворчун, заткнись, — прервал его Владислав.

Через секунду он пояснил обиженно замолчавшему Ворчуну.

— Видишь, какими невыносимыми могут быть женщины?

Эстер молнией метнулась к нему, но на этот раз мужчина был начеку. Он легко уклонился от захвата, сделал подножку и подхватил падающую девушку в последний момент, развернув ее к себе спиной. Оказавшись в железных тисках, Эстер, отчаянно подергавшись, замерла. Владислав, дождавшись, когда она затихнет, развернул ее к себе. Девушка молча кусала губы, в ее глазах стояли слезы.

— Лапушка моя, солнышко, — заглянул ей в глаза агент. — Я не хочу тобой рисковать, тобой, поняла?

Девушка молча кивнула, а потом вдруг уткнулась носом в грудь Владиславу и всхлипнула.

— Ну-ну… — Парень обнял Эстер. — Ну не реви, выберемся как-нибудь.

Девушка наконец отстранилась и улыбнулась сквозь слезы.

— Ничего, я сильная, я выдержу. Расскажи лучше, почему ты не смог связаться ни с одним патрулем? Может, батареи слабые?

— Нет, не думаю, — задумчиво ответил Владислав. — Этих батарей хватит на двадцать лет непрерывной работы, да я их проверял к тому же. Приемник тоже не работает, как будто на двадцать парсеков вокруг ни одной души нет, или ни одного работающего передатчика.

— Мне надо самой посмотреть. Может быть, сумеем увеличить мощность передатчика, — сказала Эстер.

— С меня начните, — снова подал голос Ворчун.

— Владислав, а это мысль, — высвободившись из объятий Владислава, девушка пошла ставить кофейник на плиту. — У тебя же была инрадио связь с Ворчуном.

— Ну да, — подтвердил Владислав, — но приемник слабенький, максимум двести километров, и это — учитывая то, что я ставил Ворчуну усилитель.

— Ну так я Ворчуну другой усилитель скомбинирую, — заверила Эстер, — тысяч этак на десять хватит.

— Тогда от такого мощного сигнала мой коммуникатор сгорит, — возразил Владислав. — Я, знаешь, что думаю? Тут Ворчун что-то насчет ног и рук намекал. А что если мы ему крылья сделаем?

— То есть как это крылья? — возмутился Ворчун. — Как вот этому «Бэтмэну» что ли, что улетел только что?

Эстер прыснула в чашку с кофе, разбрызгав напиток по комнате. Вытирая салфеткой рот, она, все еще смеясь, пояснила:

— Да нет же, глупыш, ты же борткомпьютер, смекаешь?

— Я получу корабль?! - обрадованно воскликнул Ворчун. — Но у нас же нет корабля, — его голос вдруг сник.

— Ворчун, будь поскромнее, — осадил его Раденко. — Я думаю, на первое время наш скуттер подойдет.

— Ах скуттер, — разочарованно протянул Ворчун.

— Ну да, я просто поменяю вас местами, — Владислав поставил чашку на стол. — Тебя на скуттер, а борткомпьютер со скуттера — в твой цилиндр.

Ворчун задумчиво огляделся, потом достал откуда-то припрятанное зеркало, осмотрел себя со всех сторон и, наконец, со вздохом сказал:

— Ну ладно, я согласен… но манипулятор на катер переставь, я его забираю с собой.

— Знаешь что, не наглей, — возмутился Владислав. — Зачем тебе на борту рука? Обойдешься.

— Ага! Себе, значит, две руки, — забрюзжал Ворчун, — этому безмозглому придатку со скуттера мое тело и руку впридачу, а я, значит, обойдусь… Я не согласен.

— Да куда ты денешься, если надо, — начал агент с нажимом, но вдруг, словно переменив решение, согласился. — Хотя… если хочешь оставаться здесь и охранять эту дыру вместо того, чтобы наслаждаться свободой полета, пожалуйста… я не против.

— Но это же называется "выкручивание манипуляторов", — захныкал Ворчун. — Ты же не можешь меня принуждать такими некрасивыми бесчеловечными методами. Это нарушение свободы воли. Это… это вообще нарушение Женевской конвенции…

— Ну ты загнул! — Владислав ошарашенно уставился на цилиндр с манипулятором. — «Военнопленный», твою мать.

— В самом деле, Влади, Ворчун прав, — вмешалась в спор Эстер. — Тебе что, манипулятора жалко? Да и другому компьютеру он ни к чему.

— Ну ладно, черт с вами, — дал себя уломать Владислав, — согласен.

— И глаза… оба глаза, — продолжал развивать успех Ворчун.

— Ладно, и глаза тоже, — Владислав отвернулся к синтезатору за свежими булочками.

За его спиной Эстер и Ворчун хлопнули друг друга по ладони. Владислав видел их отражение в стеклянной дверце, но лишь усмехнулся про себя.

— Заговорщики, — бросил он через плечо.

Почти весь оставшийся день ушел на переустановку компьютеров. Владислав Раденко долго ломал голову, куда пристроить манипулятор и две камеры. Ворчун настаивал на том, чтобы иметь их снаружи, заявляя, что это глупость чистейшей воды — иметь глаза и руку, обращенные в собственные внутренности; но Владиславу, наконец, не без помощи Эстер, удалось убедить Бонда, что и манипулятор, и камеры все же лучше иметь внутри, там, где люди могли бы с ним без помех общаться, и где они, и оба глаза, и рука, не будут мешать аэродинамике скуттера. Тем более, что для наружного обзора на катере уже имелись сканеры и камеры, встроенные в корпус корабля.