По ту сторону огня - Ева Вишнева

отметив закладками нужные страницы, выхожу на улицу, нанимаю карету, еду в город. Иду по полусонным улицам, вглядываюсь в лица людей – кому еще не спится в это субботнее утро? Ищу знакомые черты. Не нахожу.

А ветер словно целует мои губы, едва уловимо шепчет, что все будет хорошо, что он хотел бы меня слушаться, но не может.

Я направляюсь к художнику со странным именем Джейли Джей-Джерон. «О, этот человек уникален. Тебе обязательно нужно его увидеть», – так говорила Аврора. В середине осени она вела меня по этой улице чуть ли не за руку. Не то чтобы я не хотела идти. Просто столица, яркая и шумная, пугала, а все ее обитатели казались участниками карнавала, длящегося от рассвета до заката.

Тогда, осенью, мастерская была закрыта от посетителей: Джейли писал новую картину – не на заказ, а по велению собственной души. Художник не пускал никого в мастерскую, но Аврора настолько умела расположить к себе людей, что ее пропускали всегда и везде. Именно благодаря ей мне удалось увидеть эксцентричного Джейли за работой: сосредоточенного, закусившего длинный черный ус. Другой ус был слишком задран вверх, блестел от воска.

Джейли Джей-Джерон писал картину, поглядывая на обнаженных натурщиц. Они стояли полукругом, первая держала в руках, на уровне груди, кабанью голову. Девушка была совсем юной, и свиная кровь текла по ее животу, по паху, тонкими струйками – по ногам. От Авроры я успела узнать, что художник часто изображает животных, поэтому во внутреннем дворике мастерской есть хлев, конюшня, птичьи клетки. Помню, как почувствовала тошноту, представив, как отрубают голову свинье.

В руках второй девушки был нож. Она держала его так, словно готовилась в любой момент нанести смертельный удар. Третья натурщица, немолодая женщина с седыми волосами и впалой грудью, стояла на коленях, сложив руки в молитве, и смотрела на лезвие. Она была центральным звеном.

Плечи четвертой девушки обвивала змея. Натурщица зажимала рукой ее голову, а хвост цеплялся за талию. Проследив за нашими взглядами, Джейли усмехнулся: «Аврора, может, хотите попозировать? Помните, у вас неплохо получалось…» Аврора засмеялась и ответила что-то вроде: «Я сейчас меняю кожу, свисающая чешуя будет отвлекать».

Пятая, последняя, девушка держала длинную палку. Точнее, ветку, кривую, с остатками коры и ножевыми пометками.

Художник поделился, что картина будет называться «Молитва». Теперь мне было интересно, закончил ли Джейли работу. Какие чувства я испытаю, увидев полотно, красные масляные подтеки, устремленные на нож глаза?

Может, я наберусь храбрости и спрошу: «Каким богам она молится?» А может, промолчу и подумаю: «В этом нет никакого смысла, просто Джейли любит эпатировать публику». Или, может…

Со слов Авроры, каждая его картина, сделанная не на заказ, широко обсуждалась (и осуждалась) в гостиных и ресторанах, в фойе театров и в других светских местах. Художник выбирал слишком странные темы. Я не разбиралась в искусстве, но, может быть, посмотрев на «Молитву», я вмиг поняла бы, что чувствовал Джейли, замуровавшись в своей мастерской с грязными полами, в прилипшей к телу одежде, заляпанной краской. О чем он грустил, обводя контуры, накладывая тени, добавляя оттенки. Что хотел показать, а что скрыть.

– С возвращением, – сказал Джейли, как только я переступила порог мастерской. Я так удивилась, что даже «спасибо» не сказала. Не надеялась, что он меня помнит.

– Вам Аврора рассказала? Ну, что я… уезжала?

– Герцог Алерт. Месяц назад он заказывал картину для своего кабинета.

Значит, художник вернулся к работе с заказами.

Я осмотрелась. Полы были чистыми, мольберты аккуратно расставлены в ряд, накрыты тканью. На столе покоился ящик с надписью «эскизы», рядом высилась стопка чистых листов. Я перевела взгляд на Джейли. Передо мной стоял опрятный мужчина средних лет, атлетически сложенный, гладко выбритый, с проседью в зачесанных назад волосах, в модном костюме. Теперь ничто не напоминало того человека, безумца или гения, которого я встретила больше полугода назад.

Художник улыбнулся:

– Вы удивлены? Зато теперь понимаете, почему я не пускаю посторонних во время серьезной работы.

Я кивнула.

– Стрижка вам очень идет. Может быть, вы не против поработать как-нибудь моей натурщицей? Разумеется, все в рамках приличий. А пока что… – Джейли отошел от мольберта. – По глазам вижу: у вас ко мне дело.

– Да, – я достала из сумки книгу с закладками. Полистала, показала маленькие изображения, горные пейзажи. – Я бы хотела, чтобы вы перерисовали эти картинки в цвете. Так, чтобы они были похожи на те, что продаются в сувенирных лавках.

– Понял. Работа легкая, но заказов сейчас многовато. Поэтому управлюсь за три недели.

– Я должна оставить задаток?

– Сделаю бесплатно, если согласитесь позировать мне.

Я задумалась. Затем кивнула.

– Будь по-вашему. Только если расскажете, что случилось с «Молитвой».

– Ну что вы вдруг вспомнили… Дописал, теперь пылится на чердаке. Мне не нравится, как она получилась, – Джейли махнул рукой, отвернулся. – Только не просите показать. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел эту картину.

– Почему вы назвали ее «Молитвой»?

Художник вновь посмотрел на меня, на этот раз с любопытством.

– Многие люди до сих пор сопровождают молитвы жертвоприношениями. Например, заколов свинью и преподнеся ее тушу любителю сочных окороков, я помолюсь, чтобы он отдал деньги не мастерам, которые умеют строить мельницы, а моим людям, которые тоже это умеют, но гораздо хуже. Я принесу в жертву дерево – отправлю древесину тому, кто продаст мне задешево землю. Даже если на этой земле уже стоит чей-то дом.

– Слава богам, далеко не все приносят подобные жертвы.

– Извините, не сдержался, – взгляд Джейли смягчился. Он полистал книгу. – Горы очень красивые. С детских лет мечтал там побывать, но так и не собрался. А теперь работы много, не найти сил на дорогу. А столицу я люблю, но иногда она, как старая дева, так крепко обнимает в ответ, что не вырваться.

– Дядя тоже сравнивает столицу с женщиной.

– Наверняка с красоткой. А что насчет вас, Энрике?

Я задумалась.

– Она похожа на сцену. Как бы банально это ни звучало.

– В какой-то степени все, что нас окружает, – декорации, тогда как сами мы персонажи пьесы. Боги смотрят и делают ставки, чья игра окажется талантливее, – художник задумчиво почесал подбородок. – Расслабьтесь, это не мои слова, а основателя Театра Солнца. К слову, у меня есть два билета на сегодняшнее вечернее представление. Не хотите ли сходить с кем-нибудь из знакомых?

Аврора говорила, поклонники довольно часто дарят Джейли что-нибудь в этом роде: поэты – приглашения на творческие вечера, актеры и актрисы – билеты в театры, работники ателье дают хорошие скидки на пошив костюмов.

– А вы сами не