Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта - Диана Ольховицкая

- Пожалустом не отделаешься!! – Ромка ухватил ее за плечи и прижал к себе – дерзко, жарко, откровенно. Его сердце колотилось, как сумасшедшее, руки дрожали, дыхание было частым и прерывистым: – Другое скажи! Горячее, манящее, отшибающее мозги напрочь!! Чтобы я, наплевав на все, поперся к черту на рога. Давай, скажи! От тебя убудет что ли?

Женька растерянно молчала. Ей было до одури сладко в Ромкиных нескромных объятий, от его близости кружилась голова. И, как назло, все подходящие слова разбежались, как тараканы по щелям. Или просто было страшно говорить такое первой?

- Зар! – Назар недоуменно дернул подругу за руку. – Это че – как в Голливуде? Перед крутым мочиловом обязательно выяснять… че или не че?!

- Так дети же! Оба. – Понимающе улыбнулась Зара. - Без разогрева поговорить не могут. Им или бухнуть надо, или чтобы пердак конкретно подгорал.

«Бухнуть мы уже пробовали! – испугалась Женька и невольно прижалась к Ромке. – Фиг знает что получилось!»

- Как же ты меня достала, Сусанина! – отрывисто выплевывал Ромка. Его ладони скользили у нее по спине, забирались под бретели сарафана. – Задрала, заколебала, за… Говорил уже – русским языком, открытым текстом… а, ты же не помнишь, зараза! Не могу я с тобой так… просто… как обычно! Сразу не мог, а сейчас вообще… Поддержка от тебя нужна. Инициатива. Нежели это трудно понять?!

- Инициатива? – оторопела Женька. Жар Ромкиного тела дразнил воображение, проникал в кровь, обещая что-то очень… – Мне к тебе самой приставать что ли?!

- Натуральные дети! – умиленно вздохнула Зара и положила голову на плечо Назару. – Но славные такие… прямо ми-ми-ми!

Тот пожал плечами и обнял Зару за талию.

- Не надо ко мне приставать!! – огрызнулся Ромка и еще крепче прижал Женьку к себе – словно в крутой кипяток окунул: – Что ж у тебя все мысли на одну тему… настолько озабоченная что ли? Я сейчас не про то! Ответной реакции от тебя хочу – внимания, благодарности, ощущения, что я нужен. Нежностей каких-нибудь… Как оно – сюси-пуси? Вкусные сопли? Да хоть чего-нибудь!

Женькино сердце полетело вскачь за Ромкиным, и она еще больше потерялась:

«Вроде же всегда благодарила! И слова говорила… хорошие. Ему что – мало? Или не так? А как…»

- Слышь, подруга! – с улыбкой вмешался Назар. – Даже я понял, если че! У парня жесткая дизмораль. Хочешь, чтобы дрался – выдай эликсир для поднятия боевого духа. «Вкусные сопли» - нормально, че.

*Дизмораль – в игре апатия, уныние, низкий боевой дух*

Зара одобрительно рассмеялась ему в плечо.

Женька посмотрела на Назара, потом на Зару, перевела взгляд на Ромку…

- Я не умею! – вырвалось у нее испуганное.

Она действительно никогда не называла своих мужчин «котиками» и «зайчиками», не ластилась, не болтала милых глупостей. Не слала им смайлики с сердечками, романтические мемосики и прочую ерунду. Потому, что давно считала себя взрослой. Или не поэтому?!

Ромка резко выпустил Женьку, шагнул назад и, опустив голову, смачно сплюнул себе под ноги:

- Занавес! Апофеоз. И, что самое смешное, все равно полезу! Потому что ты, зараза, этого хочешь. А у меня нездоровая потребность исполнять твои желания, говорил уже. Что поделать, если они у тебя все такие – хрен знает что! И дуру эту безмозглую где-то жалко все-таки. Хотя она слова доброго не стоит, не то что…

Он потрогал носком кроссовка еще лежащего без сознания Илью и обернулся к Назару:

- Ты как?

- В деле, че! – сочувственно отозвался тот. – Жду, пока сопли дожуешь.

- Иди ты! – взвился Ромка, но сразу исправился: - В смысле, идем.

Женька стояла тихо-тихо и смотрела на Ромку – на его сжатые кулаки, нервные уголки рта. Ей было неуютно и одиноко без Ромкиных огненных объятий, без жаркого дыхания, без… Ой, да не это главное! Просто плохо было без Ромки. Невозможно. Без него.

- Ромка!! – внезапно отмерла Женька и ухватила его за руку. – Ты не понял! Я хочу, чтобы ты помог Алене, но за тебя тоже волнуюсь! Сильно! Ты мне очень нужен и…

Она встретилась с ним взглядом и смутилась:

- Не надо бездумно рисковать, идти напролом. Но ты же умный, Ромка! Толковый, изобретательный, талантливый. Придумай, как нам вытащить оттуда Алену! Пожалуйста…

Ромка замер и с минуту просто смотрел на Женьку. Потом тихонько рассмеялся, притянул ее к себе и чмокнул куда-то в макушку:

- И в этом вся ты! Женька – жирафа упала со шкафа. Не совсем то, что хотел, но все равно приятно. Не бойся, я у тебя не совсем чокнутый, только в отдельных вопросах.

Он на миг задумался, а потом вытащил из кармана огниво, подбросил на ладони и посмотрел на Назара:

- И че? – не понял тот.

- Бензин с ведра слить, - догадалась Зара и указала глазами на раздолбанную иномарку у забора.

Бодибилдер послушно направился к автомобилю.

- В ГТА была похожий квест, - признался Ромка. – Выманить из укрытия членов конкурирующей банды. Засандалил им дымовуху, потом вылавливал по одному и усыплял дротиками со снотворным. Или перерезал горло. Но тут дротиков нет и…

- Значит, связать и рот заткнуть! – предложила Женька и посмотрела Илью. – С этого начнем, а то уже шевелиться начинает.

Ромка наградил ее изумленным взглядом и обернулся к машине:

- Назар, глянь веревку!

- Трос буксировочный, больше ниче… - через минуту отозвался тот. – Канистра бензина есть.

- И сливать не надо! – довольно усмехнулась Зара.

- Сча найдем веревку! – воодушевилась Женька и, пристав на цыпочки, заглянула через забор. И, конечно же, обнаружила искомое.

На соседнем от гастарбайтеров участке сушилось белье. На натянутых между двух железных опор полипропиленовых шпагатах висели мужские шорты и с десяток пар носков, рядом болталось женское нижнее белье на даму внушительных габаритов.

Ромка посмотрел туда же, кивнул, и легко перемахнул изгородь. Вытащил из кармана ножик, срезал несколько пустых веревок и намотал себе на руку.

Женька зажала сарафан между бедер, чтобы не задирался, и перелезла через забор.

В лунном свете блеснули ее голые ноги. Ромка уставился на коленки, повел взгляд выше, вздрогнул и резко отвернулся.

Женька одернула сарафан и начала ловко снимать с сушки мужские носки. Те выглядели знатно – длинные, растянутые, заношенные настолько, что даже после стирки