Открытие Антарктиды - Фаддей Беллинсгаузен

10 июля. От полудня до шести часов утра следующего дня ветер непрестанно колебался, заходя и отходя на два и на три румба; я из сего заключил, что мы простирали плавание под ветром у неизвестных островов. Видели одного большого кита; уже давно не встречали китов.

При рассвете с марса нас обрадовали извещением, что на ветре открылся берег, и в самом деле увидели оный на ONO; по рассвете начали лавировать, дабы подойти ближе. Лейтенанту Лазареву, по просьбе его через телеграф, я позволил привести берег в полдень на О – для точного определения широты места.

Перед полуднем, когда шлюпы находились от острова на расстоянии двенадцати миль, островитяне удивили нас своей отважностью. С салинга усмотрели лодку, потом показалась другая, третья, и наконец всех до шести, идущих к нам. Приблизившись на небольшое расстояние от шлюпов, остановились и держались против борта; часто принимались кричать, но приставать к шлюпам никак не решались. Наконец одна лодка приблизилась к корме шлюпа «Мирный», потом подошла к шлюпу «Восток», и островитяне держались за веревку, опущенную с кормы.

Все были среднего роста, более худощавы, нежели дородны. Телом и лицом смуглы, и сим последним несколько отличаются от европейцев; волосы связаны в пучок на самом темени, бороды небольшие, живот почти у всех подтянут веревкой, свитой из травы, детородная часть закрыта поясом, который составляет всю одежду для прикрытия их наготы.

Я желал получить хотя один упоминаемый пояс, но островитяне никак не хотели их променивать. Сие служит доказательством, что обнажение части тела, прикрываемого поясом, почитают неблагопристойностью.

Лодки, на которых островитяне встретили нас в дальнем расстоянии от берега, длиной около двадцати футов, ширина их такова, что два человека могли сидеть рядом; сделаны из нескольких искусно вместе скрепленных досок; разрез лодок видом подобен невысокому кувшину; с одной стороны для равновесия отвод; весла почти такие же, как и у всех островитян сего океана. Лодки довольно хорошо ходят и для открытого моря удобнее других, мне известных сего рода лодок.

На каждой было 3 или 4 проворных островитянина; каждый имел по аркану из сплетенных травяных веревок, пику, небольшую булаву. По всем сим признакам нам казалось, что островитяне выехали в намерении напасть на нас с разных сторон и, ежели возможно, овладеть шлюпами. Может быть, не видав никогда европейских судов, по дальности расстояния заключили, что видят лодки, идущие с одного острова на другой для промысла или неприязненных действий, и что можно ими овладеть.

Когда приближились, вероятно, удивились необычайной величине судов, несоразмерных ни их силе, ни военному их искусству, однако же при всем том, держась за веревку у кормы, тянули ее беспрестанно к себе, чтоб отрезать. Они старались коварным образом пикой ранить офицера, который из каюты им изъявлял благоприязненное расположение. Как я, так и лейтенант Лазарев дарили им топоры, выбойки, серебряные и бронзовые медали, но не могли их убедить подойти ближе к шлюпам, а еще того менее взойти на оные; в 4 часа островитяне отправились обратно на берег.

Ветер отошел сначала несколько к северу и позволил шлюпам в одно время с островитянами достигнуть берега; поворотя через оверштаг на правый галс, я лег вдоль западного берега, местами держал менее мили от оного. Островитяне в виду нашем пристали к берегу, с помощью нескольких на берегу находящихся товарищей вытащили лодки и, подняв их на плечи, понесли во внутренность лагуны, потом, не медля, зажгли во многих местах кустарники и лес на берегу против нас и произвели ужасный огонь. Я полагаю, что сия огненная линия означает неприязненность и служит сигналом приближения и нападения неприятелей, как случилось при свидании нашем с жителями острова Моллера.

Середины сего острова широта 15°51'5''южная, долгота 140°49'19''западная. Положение оного представляет сферический треугольник, острым углом к SSO; одна сторона, к северу обращенная, вдалась внутрь, и в сем месте особенно приметны кокосовые рощи, прочие же стороны острова низки. Мы были так близко, что могли хорошо отличить красные кораллы от белых; действием солнечных лучей они превращены в известь. Окружность острова, которой я назвал островом Графа Аракчеева[142], около шестнадцати миль.

Ртуть в термометре стояла на 20,7°, а в полночь опустилась до 19,7°.

В 6 часов вечера, когда шлюп «Восток» прошел вдоль западной стороны острова и находился уже у северо-западной оконечности, затемнело; тогда, взяв у марселей рифы, я лег под малыми парусами к западу, склоняясь несколько к югу, дабы держаться ближе широты 16°, по которой имел намерение идти к западу.

Чтобы занять островитян и внушить им, какую силу имеет европейский огонь, мы пустили с обоих шлюпов по нескольку ракет; некоторые в воздухе рассыпались разноцветными огнями. Такие огневоздушные искусственные явления, занимающие еще и поныне просвещенных европейцев, должны были удивить людей, живущих на малом острове посреди океана; они подобное сему видели только с воздушных метеорах, по отдаленности в малом размере, без звука и блестящих огней.

11 июля. До половины второго часа пополуночи, при лунном свете, мы имели хода от трех до четырех миль в час; я сделал сигнал привести в бейдевинд на правый галс, дабы остаться в продолжение ночи на месте; ветер дул тихий от NOtN, зыбь от О доходила до нас весьма слабая, что также доказывает близость берега на О от острова Графа Аракчеева. В 6 часов утра, с рассветом, спустясь от ветра, мы легли на WSW и прибавили парусов. В 11 часов с салинга увидели берег на NW, я придержался в бейдевинд на WNW, при ветре от N.

По наблюдению, в полдень широта места нашего была 15°53'25''южная, долгота 141°50'22''западная.

В продолжение всего дня ветер был так тих, что я не положился на верность измеренного нами хода, служащего основанием для определения величины острова; при таком тихом ветре ход судов более подвергается неизвестному влечению морской быстроты; по сей причине я держался в продолжение ночи близ острова; мы видели одного кита, пускающего фонтаны, также несколько летучих рыб. Рыбы сии не больше сельдей, имеют боковые перья необыкновенной величины, и довольно широкие.

Избегая гоняющихся за ними бонитов, стадами поднимаются из воды в косвенном направлении и потом летят по прямой линии не выше двадцати футов от поверхности моря во время безветрия. Когда боковые перья начинают высыхать, тогда обратно склоняются к воде и погружаются, когда же во время полета ветер случится с боку, тогда уклоняются дугой под ветер и, по мере большей силы оного, кривой путь их приметнее изгибается.