Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

Геббельс о беседе с Гитлером 16 июня 1941 г.:

«В России царизм не будет восстановлен, а станет развиваться истинный социализм вопреки еврейскому большевизму. Каждый старый член нашей партии получает огромное моральное удовлетворение от того, что он сможет увидеть это собственными глазами. Сближение с Россией легло пятном на наш рыцарский щит. Сейчас мы смываем его. То, против чего мы сражались всю нашу жизнь, сейчас будет уничтожено. Я говорю это фюреру, и он полностью со мной согласен. […] Фюрер говорит: правы мы или нет, но мы должны победить. Это наш единственный путь. И он — правильный, нравственный и неизбежный. А когда мы победим, некому будет спросить нас о наших методах. На нас и так уже лежит столько вины, что мы просто обязаны победить, иначе весь наш народ и мы, стоящие во главе его, будем стерты с лица земли»{500}.

Армии Гитлера с соблюдением строжайшей секретности начали стратегическое сосредоточение и развертывание на Востоке, а Сталин, несмотря на многочисленные предупреждения своей разведки, разрешал до последней минуты пропускать через германскую границу грузы военного назначения. Еще в мае он проигнорировал предложения Генштаба встретить превентивным ударом становившуюся все явственнее концентрацию германских войск{501}. Это была та «любезная услуга», которой Гитлер только и ждал, потому что вермахт уже был готов отразить такое нападение и разбить противника там, где на Висле и в Мазурских болотах в ходе битв 1914 и 1920 гг. появились братские могилы русских солдат. Даже с политической точки зрения такой самоубийственный удар Красной армии стал бы большим подарком, ведь тогда намного проще было бы преподнести войну против СССР как в самой Германии, так и за рубежом и начать этот поход сразу же с победы в гигантском оборонительном сражении. Но Сталин, в отличие от Гитлера, не был азартным игроком и владел искусством выжидания. Кроме того, он, вероятно, не верил в то, что Гитлер вопреки своим твердым убеждениям сможет начать войну на два фронта. Тем больший шок испытал Сталин, когда ему стало понятно, что предпринятое утром 22 июня 1941 г. наступление германских войск было началом широкомасштабной захватнической войны.

С военной точки зрения начало похода представляло собой полный успех. На Востоке была задействована почти трехмиллионная германская армия, которую поддерживали 690 тысяч солдат союзников. В их распоряжении было 625 тысяч лошадей, 600 тысяч автомашин, 3648 танков и 7146 артиллерийских орудий. С учетом качественных и количественных различий в их оснащении и вооружении, а также боеспособности личного состава все эти войска были разделены на три группы, включавшие десять армий и четыре танковые группы, всего 150 дивизий. Только в западных военных округах Советского Союза им непосредственно противостояли четыре армейские группы, включавшие десять армий, всего 145 дивизий и 40 бригад с личным составом в 2,9 миллиона человек и 10 тысяч танков. О численном превосходстве наступавших германских войск — а это было важное допущение Гальдера — можно было говорить только условно, поскольку в тылу Красной армии располагались значительные резервы и огромные материальные ресурсы, которые Сталин сумел мобилизовать в ходе Великой Отечественной войны, а германские войска на Востоке должны были практически довольствоваться лишь тем, что было накоплено в ходе подготовки к войне.

Страшный шквал огня, обрушившийся в три часа утра на советских пограничников, застал их большей частью спящими. Первый удар нанесла авиация Геринга. В целях завоевания превосходства в воздухе — этой важной предпосылки осуществления стратегии блицкрига — люфтваффе располагало 3904 самолетами, что было в два раза меньше, чем в советских ВВС. Русские самолеты были захвачены врасплох прямо на аэродромах. В первый день войны было уничтожено 1811 советских самолетов, а к концу приграничного сражения 12 июля 1941 г. — 6857. С самого начала «орлы» Геринга овладели небом и расчищали бомбовыми ударами путь наступавшим клиньям вермахта, предотвращали прорывы окруженных соединений Красной армии и их отчаянные контратаки. Выполнение этих задач, при возраставших собственных потерях, связывало все силы германской авиации, в результате чего стратегическую воздушную войну против советского тыла и военно-промышленных центров можно было вести только в ограниченных масштабах.

Самой сильной в наступавших германских войсках была группа армий «Центр», острие которой образовывали две танковые группы и элитные части. В тесном взаимодействии с авиацией и используя неожиданное сосредоточение войск на главных направлениях, они прорывали линию советского фронта и устремлялись в глубокий тыл русских. Очаги сопротивления, например Брестскую крепость, германские войска обходили стороной и оставляли их пехоте. Затем клещи смыкались за спиной основных советских сил, которые уничтожались либо принуждались к сдаче пехотными частями в зачастую трудных и кровопролитных боях, а танковые соединения стремительными бросками пытались тем временем образовать новый котел.

В первые недели войны Красная армия была не в состоянии остановить продвижение германских войск. Обе стороны несли тяжелые потери в котлах. Сталин, которому, вопреки ожиданиям германской стороны, удалось мобилизовать силы его гигантской империи, мог, как по волшебству, создавать новые дивизии, закрывать ими прорехи в линии фронта, самым жестоким образом пресекать распад измотанной в боях Красной армии, организовывать отчаянные контрнаступления и создавать новые узлы ожесточенной обороны. Гитлер же не прибегал к своим резервам и сохранял их для запланированных битв с англо-саксонскими державами, а в июле приказал сократить производство вооружений для сухопутных войск и еще раз увеличить его для флота и люфтваффе, которым и так уже давно отдавалось предпочтение.

Германский Генеральный штаб надеялся на то, что основную массу советских войск удастся разбить на правобережье Днепра, и тогда откроется прямая возможность нанести удар вглубь территории противника. Гальдер вполне мог предполагать, что Красная армия в предстоящей войне будет выдвинута вплотную к границе, поскольку, в соответствии с ее доктриной, установка делалась на то, чтобы в случае возникновения военного конфликта после отражения первого удара противника сразу же провести широкомасштабное наступление и в ходе него перенести военные действия на неприятельскую территорию и там уничтожить врага. Но полной уверенности в этом у Гальдера, конечно, не было, так как он настаивал на том, чтобы первый же котел был как можно большим и не позволил бы противнику вырваться из него. В районе Минск — Белосток вырвавшимся вперед танковым частям не удалось, однако, полностью захлопнуть котел, а тыловые пехотные подразделения не смогли его полностью «зачистить» и уничтожить. Крупные силы противника вырвались из котла и частично скрылись в лесах и болотах. Там началась партизанская война, вначале спорадическая, но потом давшая СС и полицейским подразделениям многочисленные поводы для проведения карательных операций, которые и так изначально планировались.

9 июля завершились приграничные бои, в результате которых были разбиты четыре советские армии. Германским войскам удалось уничтожить либо захватить в качестве трофеев 1809 орудий и 3332 танка, в плен было взято 323 898 человек. Гальдер предполагал, что поход на Восток на этом в основном завершен. В течение двух недель вермахт продвинулся в глубь территории противника на расстояние до 400 км, была отвоевана Восточная Польша. Исходя из предварительных планов июля 1940 г., вермахт уже получил тот «залог», о котором мечтал Гальдер и который можно было использовать для того, чтобы диктовать свои условия мира. Поставленная задача по уничтожению основной массы противника западнее Двины и Днепра вроде бы была выполнена. Гальдер вместе с генералом Паулюсом уже начал заниматься изучением возможности нанесения удара из Северной Африки, через территорию Турции и Кавказа в направлении на Иран.

Гальдер о ситуации на Восточном фронте 3 июля 1941 г.:

«Я считаю верными показания пленного русского генерала, что мы рассчитывали на наличие только незначительной части войск восточнее Двины и Днепра, которые с учетом их боеспособности были не в состоянии затруднить решительным образом осуществление нашей операции. Думаю, что не преувеличу, если стану утверждать, что поход против России выигран за 14 дней. Естественно, это еще не конец. Размеры территории и жестокое сопротивление, которое оказывается всеми средствами, потребуют от нас еще нескольких недель»{502}.

С началом операции «Барбаросса» и в военно-промышленном секторе стали вырисовываться реальные направления планирования. С ведома ОКБ Гитлер подписал приказ, в соответствии с которым производство вооружений концентрировалось, в ущерб сухопутным войскам, на выпуске подводных лодок и самолетов. Поэтому танковые соединения с опозданием подключились к наступлению на Смоленск. Перед ними ставилась задача предотвратить образование нового фронта перед наступавшей группой армий «Центр». Но из этого ничего не вышло. Противнику удалось выиграть время и подтянуть свежие силы. Сильные грозы на протяжении нескольких дней мешали наступлению германских войск, которые к тому же несли большие потери. Из района Припятских болот, которые в ходе планирования операции сознательно игнорировались, Красная армия наносила мощные фланговые контрудары{503}. Поэтому 2-я танковая группа Гудериана должна была часто останавливать свое правое крыло и отклоняться от Московского шоссе — оси своего наступательного направления. Форсирование Днепра в его северном течении в целом прошло успешно, но изгиб линии фронта под Ельней — исходной точкой наступления на Москву — удавалось удерживать с трудом, настолько сильными были контрудары русских. Здесь на несколько недель наступила позиционная война, а это был тяжелый удар по плану «Барбаросса».