Ливиец - Михаил Ахманов

Мой собеседник прочистил горло.

– Гхм… Ну, если вы настаиваете… Не буду отрицать, что наш проект несколько шире, чем модификация ловушки Григса или канал, связывающий реальность с прошлыми веками. Это нечто грандиозное, Ливиец, нечто такое, что не имеет аналогов в истории цивилизации. – Он оглянулся, будто испрашивая у кого-то поддержку или разрешение, и я понял, что Павла в его лаборатории нет. – Мы бы не торопились, – продолжал Принц, – ибо некоторые члены Койна полагают, что наша культура и общество в целом еще не созрели для таких проектов. Четырнадцать тысячелетий, если считать с момента постройки пирамид… это ведь, в сущности, так немного… Но появился наш общий друг, и мы решили, что столь удобный случай упускать нельзя. Теперь все зависит от него… почти все…

– Вы собираетесь использовать авторитет Носфератов при всеобщем обсуждении? – спросил я.

– Не только. – Казалось, Принц выдавливает из себя слова. Он, несомненно, волновался – его физиономия, увеличенная в ви-проекции, раскраснелась, и на висках выступили капли испарины. – Не только, – повторил он. – Мы сообщили Павлу код запуска проекта. Если он решит, что это целесообразно сделать…

– А если нет?

– Мы полагаемся на его мудрость и гуманность, – вымолвил Принц. Мелькнула огромная рука с платком – он вытирал лоб.

Вот он, выбор!.. – подумал я. Похоже, Койн Супериоров задумал в этот раз что-то такое серьезное и сложное, что без мудрости Носфератов никак не обойтись! Или они испугались? Испугались настолько, что решили избежать ответственности, возложив ее на Галактических Странников? Точнее, на их посланца… Да, вовремя им подвернулся Павел!

– Пожалуй, надо перейти к сути, – молвил я. – Согласны? Ну, тогда поведайте, в чем состоит ваш грандиозный проект.

Принц страдальчески сморщился. Он явно не был со мной согласен.

– Поверьте, я бы рад… предпочитаю быть откровенным с вами, но столь великое начинание нельзя обсуждать до срока. Это было бы преждевременно и не совсем этично – мы ведь не знаем, что скажет наш друг, какую он даст оценку. Павел, он… Словом, нам не хотелось бы, чтобы кто-то влиял на его мнение. Вы понимаете, Ливиец? Не стоит на него давить.

Вежливость побоку, решил я.

– На него не стоит, но можно надавить на вас! Знаете, что я сейчас сделаю? – Глядя в лицо Принца, я медленно, с расстановкой начал перечислять: – Подойду к порталу, сделаю шаг и окажусь на Евразийской базе. Там спущусь в операционный зал, что над эмиттерами пси-поля, и войду в контакт с темпоральным каналом. Напрямую, без помощи компьютера! А потом… Как вы думаете, что я сделаю потом?

Он еще не понимал, какое будет продолжение, но уже почувствовал опасность. Глаза его снова забегали, щеки начали багроветь.

– Какого дьявола, Ливиец! Не смейте мне угрожать! Что вы задумали?

– Так, мелочь… Подключусь к каналу, пошлю необходимый код – кажется, «Та-Кефт»?.. – и уничтожу ловушки. Все, внедренные мной и моими коллегами! Это вас устроит?

– Вы этого не сделаете!

– Сделаю, клянусь Демонами Песков!

Принц моргнул и закрыл глаза. На нем не было интерфейсного обруча, блокирующего ментальную связь, и я мог поклясться, что он сейчас с кем-то совещается. Кажется, он мне поверил, хотя я сам не знал, насколько твердо мое намерение и крепка решимость. К счастью, обычная связь не позволяет читать эмоции и мысли.

Прошло пять или шесть минут, и наконец веки Принца приподнялись. Глядел он на меня без особой любви, однако с уважением. Он был из тех людей, которые не прочь использовать чужую слабость, но, сталкиваясь с силой, готовы поискать консенсус. Что ж, и это неплохо, подумал я. Как говорили ливийцы, если коза не доится, то шкура и мясо все-таки при ней.

– Мы ждем вас, Ливиец, – произнес Принц. – Код моего портала на Ягеле…

Он сообщил код, и я поднялся.

26

Портал перенес меня туда же, куда и в первый раз – на самый край скалы, к одному из вытянутых щупалец-галерей здания-биота. Вероятно, такое расположение Туманного Окна было не случайным; вид серовато-белесой равнины под небом цвета молока вселял спокойствие и мир. На этой планете ничто не менялось в течение тысячелетий или более длительного срока, равного геологическому периоду: океан белесых растений, листья и стебли, переплетенные в густую сеть, прохладный неподвижный воздух и больше ничего. Если, конечно, не считать искусственной скалы и распластавшейся на ней постройки, напоминавшей морскую звезду.

– К вам гость, Бракенберри, – произнес я, вспомнив, как зовут местного конструкта.

Стена беззвучно раскрылась, я шагнул внутрь и очутился в оранжерее с фонтанами. Колонны-подпорки из прозрачного оксинита тянулись тут от пола до потолка, лианы с толстыми, в руку, стеблями оплетали их, яркие красные цветы и огромные листья покачивались всюду, слева, справа, вверху, со всех сторон. После умиротворяющего пейзажа Ягеля это буйство красок, вместе с теплым ветерком, переливами фонтанных струй и приятным ароматом, действовало ошеломляюще. Растительность, фонтаны и выложенная синей плиткой дорожка между ними были реальными, но кроме них оранжерею украшала голография: в воздухе возникали и таяли сложные фигуры, подобные бабочкам-аттракторам, и многоцветные фрактальные мозаики.

Раздался басистый голос конструкта:

– Приветствую вас. Сенчери, пандра, ффай, керго?

– Чаи распивать будем потом, – на ходу буркнул я.

Стена сдвинулась, и, миновав арку, я попал в центральное, уже знакомое мне помещение дома-биота. Большой лабораторный комплекс с куполообразным потолком и плавными очертаниями стен был тих и безлюден; не пылали огни над сферическими кабинами ментоприемников, не рокотали генераторы, не мерцал посередине зала вихрь из призрачных псионных импульсов. Единственным движением здесь была пляска пламени в камине, перед которым стояли кресла; алые языки пожирали большое сосновое бревно, горевшее бесшумно и, кажется, не сгоравшее никогда. Этот камин, втиснутый между двумя кабинами, и бревно в нем, и яростное пламя были такой же голографией, как фигуры в оранжерее, но, в отличие от них, казались тут неуместными. Попытка на скорую руку добавить уюта нашей встрече, подумал я и направился к креслам.

Сбоку раскрылся проход, и в зал вошли двое. Принц и Брейн, машинально отметил я. Очевидно, темнокожий координатор-танатолог играл не последнюю роль в проекте – может быть, даже главенствующую. Лицо его было спокойным, только чуть поблескивали темные глаза и в такт энергичным движениям развевался серебристый плащ, традиционное облачение супериоров.

Мы сухо раскланялись. Внезапно я ощутил ментальный импульс – беспокойство, исходившее от Принца, и твердую уверенность его коллеги. На них не было интерфейсных обручей! Впервые я мог воспринимать их эмоции – явный знак, что от меня ничего не пытаются скрыть. Странное чувство овладело мной, смесь благодарности и сожаления о том, что мост понимания между нами не был воздвигнут еще при первой встрече. Что ж, лучше поздно, чем никогда…

Мы сели, и Принц сказал:

– Примите мои извинения, Ливиец. Боюсь, что все происшедшее истолковано не в нашу пользу – я говорю о ряде действий и событий, инициированных нами. Могло показаться, что вас используют… собственно, так оно и было. Но цель!.. – Он резко вздернул голову вверх. – Великая цель, идея, которая…

– Я пришел сюда не за извинениями. – Мой голос гулко раскатился под куполом лаборатории. – Я хочу узнать, что вы затеяли. Не из пустого любопытства, но потому, что сам я, и мой друг, и даже весь мой Койн втянуты в эту историю. Нас используют… Это вы верно сказали, Принц. Используют! Зачем? Для чего? С какими целями? Словом «великая» вы не отделаетесь!

Брейн примирительно вытянул руку.

– Успокойтесь, Ливиец. Я понимаю ваши чувства, ваше недоумение, ваше желание помочь близкому человеку – да, я понимаю и разделяю их! Разумеется, мы посвятим вас в сущность проекта, и вы убедитесь, что помощи тут не требуется. Ваш – и наш, добавлю – друг примет свое решение, и если наша идея будет обсуждаться человечеством, мнение Павла «pro» или «contra» сыграет свою роль. Возможно, решающую… – Координатор замолк и, сцепив на колене пальцы, вымолвил: – Однако идея и весь наш проект столь необычны, что требуют определенной подготовки. Я бы сказал, свежести восприятия.

– Что-нибудь вроде Мыслящей Биосферы? – поинтересовался я. – Или превращения в киборгов?

Они с улыбками переглянулись, потом Принц отрицательно покачал головой:

– Сейчас, Ливиец… сейчас вы поймете…

По мановению его руки дальняя часть помещения исчезла, и вместо нее возник знакомый зал с прозрачными колоннами. Они медленно скользили перед моими глазами, поворачивались, приближались и отдалялись, являя все расы, все народы и племена человечества. Европейцы и китайцы, негры и австралийские аборигены, монгол, полинезиец, индеец майя, таиландка, японец, эскимос, банту, бушмен, дравидка, житель Огненной Земли… Люди из Темных Веков, Эпохи Взлета и Эры Унижения, такие непохожие, такие разные… Почти обнаженные или в национальных костюмах, в боевом убранстве, в доспехах, тогах, туниках, плащах, саронгах… Сколько их было в земной истории? Миллиарды и миллиарды – страдавших, стремившихся к счастью, богатству, успеху и власти, проживших жизнь и канувших в вечность…