Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович

9 февраля 1967 года представитель западногерманского информационного агентства «Шпрингер Форин ньюс сервис» задал А. Н. Косыгину вопрос о возможности вооруженного конфликта с Китаем.

Алексей Николаевич ответил, что не видит причин для такого конфликта[417].

Причины, конечно же, были, и очень серьезные…

Но полностью «погрузиться» в международные дела Косыгин возможности не имел, да и не должен был, на то существовало Министерство иностранных дел. Хотя прерогатива принятия решений оставалась за премьером. Но его больше волновала ситуация в собственной стране…

7 марта 1967 года было принято решение Совмина СССР «О переводе рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями».

«Планомерный» переход должен был осуществляться «с сохранением установленной общей продолжительности рабочего времени за неделю и завершиться в основном к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции». Идеологически притянуто к юбилейной дате. Стоило ли? По меркам того времени — да, поскольку преподносилось как еще одно достижение советской власти и коммунистической партии.

Но при переводе рабочих и служащих на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями продолжительность очередного и дополнительного отпусков увеличивать не предполагалось.

Устанавливалось, что действие этого «постановления» не распространяется на общеобразовательные школы, высшие и средние специальные учебные заведения и учебные заведения системы профессионально-технического образования. Однако требовалось «обеспечить» проведение «необходимой» организационной и политико-воспитательной работы[418].

Политика «малых дел»? Может быть… В такой огромной стране, как Советский Союз, любое «малое дело» могло обернуться либо триумфом, либо крахом… Надо было сто раз продумать — стоит ли?

Постановление ЦК КПСС, Совета министров СССР и Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов № 199 «О переводе рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями». 7 марта 1967. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 807. Л. 110, 115]

1 мая 1967 года стало по-настоящему «черным» днем для Алексея Николаевича. Умерла Клавдия Андреевна…

Врачи вспоминали, что, узнав о диагнозе (онкология была выявлена в поздней и неоперабельной стадии), она держалась стойко, отчаянно сопротивляясь болезни, но увы…

Последние две недели ее жизни Косыгин провел с ней в больнице, ночуя в соседней палате, только в случае крайней необходимости выбираясь в свой рабочий кабинет. О смерти жены ему сообщили, когда он стоял на трибуне Мавзолея на Красной площади. Первомайский парад он, как второе лицо государства, пропустить не мог. От слов помощника сжалось сердце, померкло в глазах… Он ждал этого известия, но все же надеялся на чудо, но чуда не произошло…[419]

Вечером 2 мая Леонид Ильич Брежнев вместе с супругой Викторией Петровной был на даче у Косыгина с выражением соболезнований…[420] И Косыгин, несмотря на все недомолвки с генеральным секретарем, до конца дней помнил это…

Клавдия Андреевна упокоилась на Новодевичьем кладбище Москвы…

Смерть жены в самом начале такого важного дела, дела всей его жизни, не могла не сказаться самым отрицательным образом… Уход из жизни самого близкого человека подкосил его…

Несмотря на то, что он был настоящим «трудоголиком», несмотря на то, что премьерство для него стало не просто профессией, а образом жизни, семья, по его мнению, всегда должна была оставаться на первом месте. Ради семьи он никогда не приезжал в Кремль по субботам, проводя выходные в окружении самых близких ему людей. Да, после смерти жены ему было на кого опереться: поддерживали дочь, зять, внуки… Хотя все больше и больше «погружался в себя». Застолья, как и раньше, не любил, но приглашений в гости от старых друзей не чурался, но — исключительно старых, дружил с философом Теодором Ойзерманом, писателем Михаилом Шолоховым и композитором Арамом Хачатуряном.

Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР № 319 «О переводе совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий на полный хозяйственный расчет». 13 апреля 1967. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 808. Л. 70, 85]

Близко был знаком с маршалом Г. К. Жуковым и маршалом авиации А. Е. Головановым, которым пытался помочь с изданием мемуаров.

Арам Ильич Хачатурян. 1970-е. [Из открытых источников]

Александр Евгеньевич Голованов [Из открытых источников]

Во время одной из встреч в 1967 году Георгий Константинович Жуков пожаловался, что давно уже закончил работу над своими воспоминаниями, но вот уже несколько лет их «маринуют» в издательстве Агентства печати «Новости». Все попытки как-то ускорить процесс издания закончились тем, что рукопись передали в отдел ЦК КПСС Д. П. Шевлягину[421], который «читает» ее вот уже два года. Не помогло и личное обращение Жукова к Л. И. Брежневу. А маршалу так хотелось издать книгу не позднее января-февраля 1968-го, к 50-летию Советской армии.

Ответа он не получил.

Косыгин посоветовал: «А Вы напишите еще одно, но не только на имя Брежнева, но и на мое. Вот с этим письмом я и пойду к Генеральному».

Второе письмо Жуков, как и советовали, адресовал двум лицам, очень корректно и убедительно. Особо подчеркивал, что учел все замечания и пожелания рецензентов, что положительное заключение на рукопись дал отдел Центрального комитета КПСС. Но «воз и ныне там». А ведь эти воспоминания — труд его долголетней жизни.

Косыгин обещал помочь. Но удалось это не сразу.

Редактор издательства Миркина рассказывала, что Л. И. Брежнев был в курсе работы Жукова над мемуарами и желал, чтобы маршал упомянул и его в своих воспоминаниях. Но Жуков с Брежневым во время войны не встречались. А без этого «дополнения» книгу в печать не подписывали. И Жуков тоже не соглашался на «вставку». Редакция нашла «выход»: придумали историю, что встреча должна была произойти в районе Новороссийска, куда Жуков должен был прибыть для того, чтобы посоветоваться с политработником полковником Брежневым, но не застал того на месте. Жуков отказывался от подобного «воспоминания», уговаривали его и сам Косыгин, и редакторы издательства. «Скрипя зубами», маршал согласился. Книга увидела свет в марте 1969-го. А вставку о несостоявшейся встрече удалось снять только в седьмом издании жуковских мемуаров[422].

Однако Косыгин так и не смог помочь Жукову преодолеть результаты опалы осени 1957 года, когда маршал лишился, по сути, всех своих постов — как военных, так и партийных. Тогда — при Хрущеве — Косыгин голосовал за подобное решение, а спустя десятилетие старался помочь Жукову, но, увы, Брежнев, поддерживаемый М. А. Сусловым, не реагировал на обращения Жукова, направленные, кстати, и генеральному секретарю, и председателю Совета министров… Почести Жукову воздали только после его смерти в 1974-м…