Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика - Федор Синицын

Во-вторых, в Эстонии не бытовали антисоветские настроения. Население этого региона ожидало безболезненное восстановление независимости Эстонии от СССР после окончания войны. В связи с этим эстонцы были «очень довольны» наличием в Красной Армии эстонских национальных частей, выражая «надежду, что [Эстонский] корпус станет ядром будущей эстонской армии»{1955}. По мнению ряда эстонских исследователей, в этой республике даже коммунисты надеялись на некоторую автономию{1956}. В лесах скрывались только отдельные группы членов «Омакайтсе», а также солдаты созданных оккупантами коллаборационистских формирований. Проведенная в августе — сентябре 1944 г. мобилизация на освобожденной к тому времени юго-восточной части Эстонии не выявила массового уклонения от мобилизации. Мало того, имелись «случаи добровольной явки на пункт призыва молодежи, скрывавшейся в лесах от немецкой мобилизации»{1957}. В 1944 г. в Эстонии от мобилизации уклонилось всего 160 чел.{1958} Таким образом, утверждения некоторых исследователей о том, что мобилизация августа — сентября 1944 г. в Эстонии имела лишь «частичный успех» и «поэтому призыв был повторен в марте 1945 г.»{1959}, не соответствуют действительности. Призыв в начале 1945 г. был вновь объявлен потому, что территория ЭССР была полностью освобождена лишь в конце ноября 1944 г.

В-третьих, распространенность в Прибалтике надежд на помощь со стороны США и Великобритании, которые усилились в заключительный период оккупации. В апреле 1944 г. в Эстонии абвер раскрыл деятельность подпольной организации в составе около 100 чел., связанной с разведцентром эстонских эмигрантов в Стокгольме, который работал на Великобританию. В июне 1944 г., после открытия Второго фронта, по признанию германских властей, «англофильские настроения» в Эстонии еще более усилились{1960}, а также широко распространялись слухи, что Эстония «отойдет к Швеции», чему способствовало то, что при подходе Красной Армии «шведские корабли подходили к эстонским и латвийским портам… и перевозили всех желающих в Швецию». В Латвии деятели несоветского сопротивления уверяли, что ее независимость будет восстановлена при помощи Великобритании и США{1961}. После освобождения Красной Армией надежды прибалтов на помощь «западных демократий» не уменьшились. Ожидалась их война против СССР{1962} или получение от них прямой военной{1963} и дипломатической помощи с целью принудить советское руководство признать независимость прибалтийских республик на основании «Атлантической хартии»{1964}. Слухи обещали «непременный отход Советов под давлением с Запада»{1965}, и даже то, что Красная Армия «уже уходит», а США и Великобритания объявили войну СССР. Подстегивала такие ожидания неопределенная позиция стран Запада, в которых активно муссировалась «прибалтийская проблема». Госдепартамент США продолжал официально признавать дипломатический корпус Литвы, Латвии и Эстонии, а правительство Великобритании занимало неопределенную позицию{1966}. Таким образом, во время оккупации Прибалтики — в основном, в ее первый период — нацистская Германия рассматривалась не как «идеологический союзник», а как «оказия» в борьбе за независимость от СССР.

Таким образом, германская национальная политика на оккупированной территории СССР, в целом, проявила невысокую эффективность, не достигнув прогерманской морально-политической мобилизации населения, включая его антисоветски настроенные слои. В заключительный период оккупации ярко проявилось окончательное разочарование населения оккупированной территории СССР германскими властями. В первую очередь этому способствовала ригидность нацистской политики, ее жесткая нацеленность на колонизацию территории СССР с сопутствующим порабощением и уничтожением местного населения.

Советская национальная политика, напротив, показала достаточную эффективность. Если в начале войны на оккупированной территории СССР она оказывала не очень значительное воздействие на население, то проведенная в течение войны грамотная корректировка политики, сообразно настроениям населения и текущему положению на фронте, привела к постепенному повышению ее эффективности. Сама победа в войне, достигнутая в том числе усилиями населения оккупированной (партизанская деятельность, подпольная работа, саботаж и диверсии) и освобожденной территории СССР (миллионы ее жителей были призваны в Красную Армию в 1943–1945 гг.), говорит о том, что советская политика, построенная на позитивных началах — патриотизме, защите Родины, единстве народов СССР, — одержала верх над германской политикой, построенной на низменных, «расовых», шовинистических основах, пропаганде национальной розни и разжигании «гражданской войны».

§ 5. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА НА ЗАПАДЕ:

Бандповстанческое движение на освобожденной территории СССР и борьба с ним

Одним из наиболее тяжелых и долговременных последствий германской оккупации стал всплеск бандповстанческого движения на западных территориях СССР. Нацистские власти сыграли существенную роль в развитии этого движения в заключительный период войны.

На Западной Украине оккупанты взяли под свое покровительство созданную ранее оуновцами «Украинскую повстанческую армию» (УПА), которая стала позиционироваться германской пропагандой в качестве «основы вооруженных сил… будущей [Украинской] державы», наряду с коллаборационистской УВВ, которая, как уже говорилось, состояла из разрозненных украинских частей в составе вермахта. Галичан призывали «вступать в Украинскую освободительную армию и Украинскую повстанческую армию», внушая, что вместе с УПА и УВВ воюет «плечом к плечу их друг — немецкий солдат, который поможет… задушить московскую гадину и создать… [Украинскую] державу»{1967}.

К началу 1944 г. в составе УПА насчитывалось 11 дивизий, объединенных в три корпуса, в том числе были несколько артиллерийских и кавалерийских подразделений кавалерии, а по некоторым данным — танки и самолеты{1968}. В январе 1944 г. командование УПА отдало ее участникам категорический запрет «эвакуироваться вглубь Германии в связи с наступлением Красной Армии». Было предписано «оставаться на местах и вести активную подготовку к вооруженному выступлению против советской власти», «активизировать антисоветскую агитацию среди населения, бойцов Красной Армии, лиц, прибывших с Востока, и других народностей СССР», с целью «не позволить советской власти закрепиться на отвоеванной территории ни идейно, ни хозяйственно»{1969}.

Хотя план УПА состоял в том, чтобы избежать сражений с Красной Армией, «пропустив» ее на запад, и лишь затем, оказавшись в тылу советских войск, начать активные действия, тем не менее, в апреле 1944 г. подразделения УПА действовали против Красной Армии совместно с вермахтом на территории Станиславской{1970}, Ровенской, Тернопольской, Черновицкой и других областей{1971}. После отступления германских войск с территории Украины, УПА продолжала держать с ними связь, предоставляя информацию о дислокации Красной Армии в обмен на снабжение вооружением{1972} — в частности, германские власти поддерживали сношения с подразделением УПА, действовавшим в районе Львова в апреле 1945 г.{1973} Германская пропаганда широко оперировала фактами о деятельности УПА на освобожденной территории СССР, сообщая об антисоветском «восстании на Украине»{1974}.

В 1944 г. ОУН начала готовиться к расширению деятельности на всю территорию Украины. В программу этой организации были внесены изменения, которые имели целью убедить «восточных» украинцев, что «национализм — это единственный путь к достижению политической свободы и социального благосостояния»{1975}.

С целью привлечения к деятельности ОУН всех кругов украинского населения, программа УПА, изданная в 1944 г., использовала знакомую «восточным» украинцам антикапиталистическую риторику (построение «Украинской независимой соборной державы» «без помещиков и капиталистов»), а также не соответствовавшие действительности уверения в том, что УПА борется не только против СССР, но и против Германии{1976}.

ОУН предприняла попытку институционализации будущей «Украинской державы» — в июле или сентябре 1944 г. (по разным источникам) на конференции ОУН-Б был создан «Украинский верховный освободительный совет» (УГВР){1977}.[61] Его номинальным президентом был избран К.И. Осьмак, бывший член украинской Центральной Рады (1917–1918 гг.), который до войны проживал в Киеве, и, таким образом, символизировал «единство Восточной и Западной Украины». Руководителем Генерального секретариата УГВР был назначен Р. Шухевич — главнокомандующий УПА. После отступления германских войск с территории Украины, в сентябре 1944 г. из концлагеря Заксенхаузен были освобождены оба лидера ОУН — С. Бандера и А. Мельник{1978}, которые включились в ее деятельность на территории СССР.