Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

Монда тянет опять к сравнениям. Там убивают жену магната, здесь — сына. Но там наследник не желает, чтобы часть состояния уплыла в руки не столько веселой, сколько распутной мачехи, а здесь, в Бэдфул-каунти, убит единственный наследник старинного рода, не успевший никому причинить никакого зла с момента возвращения своего из университета в Беркли. И какие же силы должны были включиться в действие, чтобы и граф Бэдфул, и добропорядочные граждане всей округи, и полиция, и, наконец, сам Закон поверили в прозаический и такой житейский мотив убийства!

Туман…

Но недаром же всем, кто включился в расследование, почти сразу стало понятно, что убийство из ревности — это не просто мотив. В данном случае это мотив, обдуманно поставленный как капкан на ведущей к какому-то неведомому финалу тропинке смысла.

Кем поставлен капкан и к какому финалу ведет тропинка?

Неожиданно Монд поймал себя на том, что лежащий перед ним лист бумаги исписан одним повторяющимся словом: «туман, туман, туман…».

Монд по внутренней связи вызвал в библиотеку Мари.

— Хорошо, отец, — сказала она. — Я буду у тебя через пять минут.

Они долго обсуждали в тот вечер дела агентства, говорили то о Хьюзе и о том, как сложится жизнь Мари, когда она выйдет замуж, то о новых возможных версиях, вырастающих из дела Бертье все так же непредсказуемо и почти спонтанно, как в первый день. Мари чувствовала нутром, что у Лоу есть какая-то разработка или просто догадка на этот счет — что-то новое — и что это новое именно в разговоре с ней, как всегда, проходит обязательный свой первый этап шлифовки.

Наконец она заметила на столе тот самый листочек, чуть сдвинутый Мондом в сторону, прочитала слово «туман», несколько раз повторенное твердой рукой отца, и невольно рассмеялась — тем грудным, добродушным и теплым смехом, от которого душу Монда всякий раз охватывало ощущение того, что все-таки жизнь не прошла бесследно.

— Туман, туман, туман, — повторила она уже вслух и опять рассмеялась. — Это что же, отец, — новый вариант снайпера, который должен стрелять? Ты у меня, Лоу, случайно не заболел?

— Вот-вот, — сказал Монд с показной обидой. — Смеешься! А у меня…

— А у тебя туман, — перебила Мари со все еще не погасшей разоружающе-хитрой своей улыбкой. — И что это, кстати, за пасьянс на столе — из бубновых и трефовых преступников, а?

Лоуренс сделался вмиг серьезным.

— Понимаешь, Мари, — задумчиво проговорил он, — мне бы надо думать о Жане Бертье, а я думаю о Пауле Кирхгофе.

— Ну, допустим, Бертье мы с тобой обсудили. А в связи с чем — о Кирхгофе?

— У меня такое впечатление, что оба они вылетели из одного гнезда.

— Из одного сумасшедшего дома, хотел ты сказать?

— Можно и так.

— А при чем здесь «туман», столь загадочная шифровка?

— Угадай.

— С ходу? — Она словно готовилась принять вызов.

— Давай с ходу.

— Та-ак… — начала Мари, — бостонский туман связан с тем, что техника превращения Кирхгофа в исполнителя преступления неясна. Бэдфулский же туман проистекает не из особенностей нашего скверного климата, а из того, что сам феномен Бертье пока что необъясним. Потрясающе глубокая мысль, не правда ли?

— Потрясает как факт, что Лондон моложе Темзы.

— Точно!.. Но во всякой аксиоме, согласись, есть то самое зерно, которое прорастает и двигает дальше мысль. И я вижу по глазам, что какое-то решение тобой принято, — сказала Мари.

— Ты права, — сказал Монд.

Он открыл правый ящик стола и достал конверт. Подержал его на ладони две-три секунды, как будто взвешивая, затем протянул Мари. На конверте твердой рукой Монда были выведены два слова: «Модификация поведения».

— Это новое твое задание, — сказал Монд. — Полагаюсь на тебя, потому что сам не могу представить, сколько времени оно потребует. Все исходные данные там, в конверте. Приготовишь реферат, и тогда, возможно, в нашей сегодняшней беседе можно будет поставить точку.

— Я тебя поняла, отец, — сказала Мари, вставая из-за стола. — Ты еще посидишь?

— Да, пожалуй…

Когда дверь за Мари закрылась, Монд взглянул на часы и достал из кармана халата свою записную книжку. Вскоре он уже набирал номер Чарлза Маккью — в его офисе в Бостоне, где каких-нибудь месяцев восемь назад они с Чарлзом друг к другу пока только еще присматривались.

Мари не раз приходилось решать задачи, поставленные отцом и на первый взгляд казавшиеся абстрактными, оторванными от той конкретной цели, которую ставило перед ними расследование. Такая задача стояла перед ней и сейчас: дать общий обзор проблемы модификации поведения.

Нельзя сказать, что проблема эта была для них совершенно новой. Но до сих пор специально никого из них она не интересовала. Предстояло просмотреть огромное количество литературы, выделить основные направления, по которым идет разработка проблемы, и попытаться оценить практическую значимость научных разработок.

В недалеком прошлом это потребовало бы от одного человека нескольких месяцев труда. Компьютер, позволявший в считанные секунды связаться с любым из крупнейших информационных центров мира, концентрировал время до густоты соляного раствора. Через неделю реферат, выполненный Мари, лег на стол Лоуренса Монда.

Дважды внимательнейшим образом прочитав его, теперь он, перелистывая рукопись, еще раз просматривал лишь то, что отметил особо. Он читал:

«„Вегетативные и соматические функции, индивидуальное и общественное поведение, эмоциональные и психические реакции у человека и животных можно искусственно вызывать, поддерживать, видоизменять или подавлять путем электрического раздражения определенных разделов мозга“.

„Кошку, обезьяну и человека можно заставить согнуть конечности, отказаться от пищи или испытать эмоциональное возбуждение под влиянием электрических сигналов, достигающих глубинных структур их мозга, причем эти сигналы экспериментатор целенаправленно посылает по радио“.»

«Дельгадо сейчас занят разработкой так называемого „стимулятора мозга“, который по радиосигналу будет стимулировать определенные участки мозга с целью управления поведением…»

«На его ладони лежал предмет, размером с монету в пятьдесят центов, но потолще, с отпечатанной на нем схемой. Он объяснил, что это — радиодеталь для беспроволочной связи между мозгом и компьютером…»

«Он рассказал мне, что стимосивер (стимулятор-приемник. — М.М.), установленный внутри черепной коробки и соединенный крошечными электродами с лимбической системой мозга, будет приводиться в действие с помощью радиосигналов… В скором будущем это устройство будет иметь до двадцати каналов. В конечном итоге такое устройство будет находиться в черепе человека постоянно, если нужно — всю жизнь. Энергия для приведения устройства в действие будет поступать в виде радиосигналов от наружного источника, поэтому надобности в батарейках не будет…»

«Такой видится мне психохирургия через пять — десять лет, — предсказывает Дельгадо…»

«Флот и военно-воздушные силы выделили специальные фонды на исследования в области модификации умонастроений посредством стимуляции мозга».

«Мы стоим на пороге нового эволюционного скачка в развитии человеческого вида. Ранняя компьютеризация мозга за счет вживления в него электродов, замыкающихся на сложнейших кибернетических системах, онтогенетическое сосуществование живой и неживой материи безусловно позволят нам очистить „человека толпы“ от того биологического засорения, которое мы получили в наследство от своих предков».

«Биоробот, парачеловек — реальность, которую надо искать на стыке наук. Социобиологический подход в этом смысле представляется наиболее продуктивным».

«Идея „парачеловека“, с успехом эксплуатируемая средствами массовой информации, превращаясь в химеру, отвлекает внимание от практических усилий ученых, успешно работающих в этом направлении. Никого уже не смущает то, что, становясь явными, научные идеи сплошь и рядом оставляют далеко позади самую буйную фантазию современных жюль вернов. Однако, благодаря сверхсекретности, в тайну биоробота на самом деле проникнуть сложнее, чем в тайну снежного человека и лохнесского чудовища».