Познание России: цивилизационный анализ - Игорь Яковенко

Как говорится, комментарии излишни.

Только в свете конфликта базовых культурных установок можно адекватно оценить ситуацию с РАО ЕЭС. РАО доводит до сознания традиционалиста ключевую с точки фения задачи выживания российского общества истину — «халява кончилась. Отныне и до века за все надо будет платить». Заметим, эта максима обращена не только к частному человеку, но и к любому субъекту потребления. Платить должны все — государство, правительственные и неправительственные структуры, бизнес, частные лица. Летом 1998 г. С. Кириенко, в то время премьер-министр, комментировал в телеинтервью обстоятельства конфликта между РАО ЕЭС и Минобороны. Пиком этого конфликта было отключение отдельных военных объектов от электросетей.

Как показало расследование, военное ведомство получило из бюджета деньги на оплату электроэнергии, но истратило их не по назначению, рассудив, что военные объекты отключить никто не решится. Безграничная доступность какого- либо бесплатного ресурса уродует человеческую личность. С. Кара-Мурза упоминает шок, который переживали иностранцы, сталкивавшиеся в советских квартирах со специфической практикой экономии спичек. Для этого газовые горелки не выключались и горели всю ночь157. Напомним, что в СССР коробок спичек стоил одну копейку.

Установка на то, что за все, что потребляет человек, надо платить по рыночной цене, с необходимостью запускает тотальную трансформацию ментальности. Она рождает другого исторического субъекта, от которого темпераментно отталкивалась и открещивалась и великая русская литература, и социалисты-утописты, и поколение наших предков, определявшее судьбу страны в 1917–1921 гг. Жизнь не по средствам, жизнь без счета и вне счета (какие могут быть счеты между близкими людьми? А ведь мы все & одна большая семья) была тем идеалом, к которому стремился традиционный, экстенсивно ориентированный человек.

В значительной своей части, российское общество желает жить не по средствам. Более того, масса желает жить вне каких бы то ни было расчетов и соображений о соотнесении доходов и расходов. Государство сплошь и рядом рассматривается как гарант получения рабочего места и пристойного уровня жизни. Бюджетники жалуются, часто совершенно справедливо, на низкую зарплату. Но при этом никто не сформулирует очевидную истину: работая на малооплачиваемой работе в контексте свободного рынка рабочей силы, мы совершаем свой выбор. Иными словами, соглашаемся на такую оплату. Ученые, учителя и врачи жалуются, бастуют и протестуют, но не переходят в свободный сектор экономики. Это дает серьезные основания полагать, что недовольные реально осознают меру своей компетенции, профессионализма, готовность работать в конкурентной ситуации. Они способны работать по стандартам позднесоветского времени и требуют от государства соответствующего той эпохе уровня жизни. Описываемый слой общества менее всего способен к переменам. Здесь — источники социальных напряжений.

Один из существенных элементов экстенсивно ориентированной культуры — блокирование процессов формирования капитала. Традиционный человек стремится потребить и истребить «лишние», с точки зрения экстенсивного сценария, средства. В этой связи характерен образ жизни и потребительские стандарты новых предпринимателей. Типичный владелец десятка киосков ездит на шестисотом «Мерседесе», хотя свободно мог бы обходиться «Фольксвагеном гольф». Над ним довлеют докоммерческие, антирыночные установки на престижное потребление.

Ситуация в системе российского ЖКХ хорошо иллюстрирует коллизии перехода общества от экстенсивной к интенсивной модели. Поскольку в СССР не существовало понятия цены на землю, города расползались вширь. ТЭЦ, бойлерные, системы трубопроводов стали материальным воплощением принципов экстенсивно организованной жизни и уравнительных распределительных отношений. Это хозяйство характеризовалось чудовищными потерями тепла и воды. По оценкам специалистов, в системе городского водоснабжения теряется до 75 % воды. Символическая цена ресурсов — энергоносителей и воды — и существование во внерыночных отношениях были обязательными условиями. Службы ЖКХ выполняли некоторые нормативные показатели и существовали за счет приписок.

Внерыночной экстенсивной системе ЖКХ соответствовал традиционный потребитель. Обыватель, не слишком отдавая себе в этом отчет, переносит на технологические сети ЖКХ традиционное отношение к природным системам типа реки или леса. Коммунальные сети сами по себе приносят газ, тепло, воду, электричество. Для того, чтобы пользоваться тем, что поступало в квартиру по трубам и проводам, достаточно было вносить некоторую ритуальную плату. Впрочем, ее можно было и не вносить. Как справедливо указывает С.Кара-Мурза, социалистическому ‘‘государству было дешевле покрыть их долги, чем устраивать сложный и дорогой индивидуальный контроль»158. В соответствии с традиционными крестьянскими представлениями, все природные объекты и ресурсы (возобновляемые и не возобновляемые), расположенные рядом с местом проживания, ‘‘по справедливости» можно потреблять. Относительно этого традиционного права, чья-либо собственность на них роли не играет. Поэтому крестьяне на практике не признавали царских заказников, барских лесов, ограничений в сроках охоты или рыбной ловли, и т. д. В такой ситуации проблема оптимизации потребления, борьбы с потерями, экономии в принципе не возникает, и возникнуть не может.

Распад советской экономической системы задал неизбежный кризис жилищного и коммунального хозяйства. Старый механизм воспроизводства городов сломан, новый требует коренных преобразований на всех уровнях социокультурного целого. Государство стремится снять с себя это бремя и передать жилье в собственность жильцам, разумеется, вместе с ответственностью за это жилье. Значительная часть общества демонстрирует психологическую и культурную неготовность быть ответственными собственниками. Городские и коммунальные службы в равной степени не готовы иметь дело с ответственным собственником. Пресса неоднократно сообщала о конфликтах. Коммунальные службы противятся внедрению счетчиков воды. Они отказываются принимать установленные гражданами счетчики в эксплуатацию, поскольку приборы покажут, что люди потребляют в три-четыре раза меньше воды, чем им засчитывают.

Тем временем, система ЖКХ рассыпается. Так, зимой 2002 года волна отказов и аварий теплоснабжения прокатилась по 30 областям159. Проблема выходит на уровень национальной безопасности. При этом характерно, что власть, как и подавляющая часть общества, демонстрирует ту самую психологическую и культурную неготовность к осознанию реальности, речь о которой шла выше. По признанию вицегубернатора Санкт-Петербурга А. Смирнова, «в последний год проблему ЖКХ только научились правильно понимать. Но этой проблемой по-настоящему ни граждане, ни власти еще не начали заниматься»160. Для решения этой проблемы необходимы значительные средства. Власть не демонстрирует готовности создать программу реконструкции системы ЖКХ, наделив ее ресурсами, адекватными масштабу задачи.

Между тем, от проблемы ЖКХ не уйти. Типичная для российских городов централизованная система теплоснабжения экономически абсурдна. Она была возможна только при бесплатных ресурсах. Альтернативное технологическое решение состоит в газовых сетях и газовых мини-котельных для каждого дома. При этом потери минимальны. Заметим, что до войны так и было. Дома имели собственные котельные, но на угле. Сейчас государство находит деньги на аварийный ремонт в замораживаемых городах. Переоборудование всей структуры тепло и водоснабжения потребует денег, которыми государство не располагает.

Подытожим: мы сталкиваемся с общей неготовностью общества к переменам, в ситуации, которая диктуется физическим распадом прежних технологических механизмов жизнеобеспечения.

Российскую экономику ждут суровые испытания, связанные с очередной фазой ее втягивания в планетарные глобализационные процессы. Необходимые структурные реформы оставят без работы как минимум сотни тысяч людей. Речь идет об известном «сбросе балласта»… Вступление или не вступление в ВТО способно лишь (ненадолго) отсрочить, но не отменить грядущую травму161.

Соглашаясь с И. Левиным, добавим, что оценка в сотни тысяч занижена. К 20 миллионам маргинализованных дезадаптантов добавятся миллионы безработных и их семьи. В группе «балласта» скапливаются самые традиционные, наименее подвижные, наименее образованные, минимально ориентирующиеся в изменившемся мире слои российского общества. Социальный груз преобразований в будущем будет нарастать. Эта ситуация может быть разрешена лишь в том случае, если общество будет наращивать ВВП, создавать дополнительные ресурсы для «расшивания» узких мест и точно выбирать приоритеты. В противном случае критически вырастают риски распада социальной ткани и дестабилизации российского общества.