Вверх тормашками в наоборот - Ева Ночь

  Тихий звук не слышит обычное ухо. Он похож на позванивание обледеневших веточек: тринь-тиннь, тринь-тиннь.. Грустные ноты печальной песни, далёкие аккорды странного инструмента без названия. Звуки ближе... ещё ближе... совсем близко... В них меньше ледяной грусти, больше хрипа, скрипа, морозного дыхания...

  Холод проникает в лачугу жидкими струйками. Келл сжимает плечи и скукоживается, пытаясь сохранить собственное тепло... Геллан прижимает Дару покрепче и укрывает полой плаща. Маленькое колебания воздуха, но его достаточно, чтобы тот, кто ощупывает лачугу снаружи, стал смелее и настойчивее...

  Мейхон стонет и дрожит: он страж и должен уберечь то, что внутри. Но как ему справиться, как отбросить неуёмную настойчивость непрошеного гостя?.. Белая пластина окна трещит и всхлипывает, как от боли. И вот ползёт внутрь прозрачная рука с тонкими пальцами. Геллан видит её, но вскакивать не спешит.

  - Важно переждать. Сидеть тихо важно, - бьются в голове слова Келлабумы, и он сидит как глыба льда, прижимая к груди Дару...

  У ног - Сильвэй. Лишь бы не зашипел, не подал голос... Рука движется медленно - она не пробила мейхон, она в капкане мейхона, а потому ей двигаться тяжело, очень трудно, почти невозможно. Но рука шевелит тонкими пальцами и потихоньку входит внутрь... Другие тонкие пальцы просачиваются сквозь щели старой двери, атакуют второе окно...

  Его рука готова разить, но ещё не время, ещё может всё обойтись, хотя он не верит в благополучный исход странного нашествия бледно-голубых рук, от которых веет холодным ужасом...

  Звук громыхающего льда нарастал: казалось, огромные льдины сталкиваются друг с другом и крошатся на части. Трещат и раскалываются. Лопаются и повизгивают недовольно от боли и ссадин.

  Пульсирующий нарастающий свист появился неожиданно. Как удар резкой гигантской плети, от которой дрожит земля. Визг, вой, захлёбывающийся плач на многие голоса - звонкие и уродливые, наплывающие и давящие на барабанные перепонки так сильно, что кажется: ещё мгновение - и оглохнешь навсегда...

  Бледные руки исчезли молниеносно, как воришки, застигнутые врасплох уже почти в кармане жертвы.... Вой и свист прекратились резко - рассыпались, как хрустальный дождь, что осыпал лачужку застывшими звонкими каменными каплями... Но вскоре и это стихло... Стало тихо-тихо, как на рассвете, за минуту до восхода солнца. От этой тишины Геллану показалось, что он и впрямь оглох. Хотелось мотнуть головой посильнее и вытрясти глухоту наружу. Но он не смел шевелиться. Не смел, пока не дрогнула и не стряхнула с себя оцепенение большая Келл...

  Он услышал, как застучали от холода её зубы, как зябко повела целительница плечами и протянула руки к очагу, что уже подёрнулся синеватым инеем. Точно так застучала зубами Дара, прижатая к его плечу. Избушку выстудило почти насквозь. Геллан чертил пальцами Знак Огня, зная, что безнадежное это дело - зажигать обледеневшие поленья, но они, шипя, нехотя занимались, чадили, дымили, не слушались, как застуженное больное горло.

  Дара отстранилась, строптиво сопротивляясь его крепкой ладони, что пока не хотела и не могла отпустить, но девчонка умудрилась вырваться из капкана. Она сопела шумно, будто в эти несколько тягостных минут не дышала совсем. Хотя, может, так оно и было...

  - Да пусти же ты, - пыхтела она, выворачивая голову и встряхиваясь, как ошалелый пёсоглав. Изо рта рвался пар, оседая инеем на ресницах и растрёпаных прядях. - Что это было, Геллан? - спросила настойчиво и зло.

  На полу зашлась в хриплом кашле Келлабума. Она задыхалась, хватала воздух ртом, словно не могла надышаться. Громко мяукнув, зашипел Сильвэй. Белая шерсть стояла дыбом, яростно дрожали усы. Крепкие клыки делали коша страшным.

  - Не знаю, - ответил он Даре и поднялся. - Думаю, нам надо выйти. Да, Келл?

  Муйба вяло повела рукой, но не ответила.

  - Значит, можно, - прочитал её жест Геллан и спокойно подошёл к двери.

  Не так-то просто было выйти наружу, но он налегал плечом и постепенно дверь сдавалась его напору: двигалась нехотя, толчками, расставаясь с тонкими пластинками наросшего льда, что трещали и падали осколками ему на голову, застревая в волосах.

  Первым выскочил на волю Сильвэй, как только появилась щель, в которую он смог протиснуться. Краем глаза Геллан заметил, как Дара натягивает на себя тёплые вещи, бормоча под нос ругательства и подвывая: непослушные израненные пальцы не очень хотели слушаться хозяйку, но её это не останавливало. Он вышел вторым, Дара выскочила вслед, как шар из пращи.

  Он стоял молча. Дара протяжно присвистнула. "Совсем как мальчишка", - подумалось ему, но говорить или делать замечания не хотелось: он смотрел на два десятка тел, что валялись неровным полукругом.

  Падали большие снежинки. Крупные-крупные, как монеты. Лёгкие-лёгкие, как птичий пух. Ветер куда-то спрятался. Жутким голосом вопил Сильвэй: протяжно, громко, долго. Уши горели. Хотелось заткнуть их пальцами, чтобы не слышать дурного воя. Дару, казалось, эти звуки не тревожили. Она внимательно разглядывала бледно-голубое тело, лежавшее вблизи.

  - У них нет лица, Геллан. И нет одежды. Они похожи на трупаков из фильмов ужасов.

  - Космии, - сказал он кратко и провёл по волосам, вытряхивая острые льдинки, что впивались в пальцы. Боли он не чувствовал.

  Неожиданно из-за туч прорвались лучи солнца. И всё вокруг засверкало, вышибая слёзы из глаз. Геллан смежил веки. Дара присвистнула во второй раз.

  - Вот так он убивает дыханием, да, Геллан? - спросила растерянно и потёрла глаза кулаками.

  - Не смотри, Дара. И зайди в дом. Я посмотрю, как там Савр с Ушаном, и вернусь.

  Но девчонка вцепилась в руку железной хваткой.

  - Не бросай меня. Я с тобой.

  - Они уже не встанут. И не вернутся. Тем более, раз потеряли так много... своих.

  - Не бросай меня! - она сердилась и вряд ли боялась панически.

  Дара сделала несколько шагов вперёд, аккуратно обходя тела, и наподдала Сильвэю под зад.

  - Харэ вопеть! - приказала кошу, и тот, наконец, умолк. Только шерсть стояла дыбом и дрожали усы.

  Кош кружил, как зачарованный, и не мог оторваться от обхода, будто что-то держало его в тисках, сжимало и не отпускало.

  - Космии, - это Келлабума вышла наружу и подтвердила его догадку. - Кто бы подумал...

  - Но ты догадалась, - возразил ей тихо, не оборачиваясь.

  - Не догадалась. Древний инстинкт сработал, не пойму уж как.

  - В чём прикол, Геллан? - Дара теряла терпение и готова была поддать и ему, и Келлабуме, если они не перестанут разговаривать так, словно всё понимают, а она - нет.

  - Мы никогда не видели их, - вздохнул Геллан. с большим трудом удерживаясь от дрожи, что нехорошо поднималась из желудка и вибрировала в горле. - И сомневаюсь, что кто-нибудь в этих землях встречал их последние пятьсот лет.