Мороз по коже - Ева Левина

Если бы мой начальник видел, как я летел следом за своей пигалицей, то безусловно поставил бы мне плюс за скорость и оперативность. Но, учитывая, что я все таки не успел догнать её до того, как уехал лифт - норматив бы я не получил.

В дверях меня уже встречала поникшая Кулецкая:

-Ром...

-Таня, уйди.

-Прости... Это она тогда звонила?

-ТАНЯ. УЙДИ.

Когда за всхлипывающей Кулецкой хлопнула дверь, я даже не обернулся. Именно сейчас стало заметно то, на что раньше я не обращал никакого внимания: если Татьяна будет крутиться рядом, то не остынет. Более того, станет только хуже.

Невольно вспомнилась та единственная ночь, когда Кулецкая попалась мне под горячую руку... Не нужно было брать то, что она с таким рвением предлагала... А эти её последние три визита? Красивая, умная, мечта любого мужика, Татьяна не вызывала во мне ровным счетом ничего. Равнодушие, смешанное с легкой, чисто приятельской симпатией... Но ей нужно было другое... Меня до недавнего времени особо не напрягало это обожание, превращающееся в одержимость, но Кулецкая уже больше двух недель не желает возвращаться в столицу и снова пошла в наступление...

Надев первую попавшуюся толстовку, я бегом спустился вниз и завел машину.

Ксюша наверняка уже дома. Неужели так расстроена из-за этого Азарова, что не будет со мной разговаривать? А если она сбежит? Если откажется со мной видеться?

Ночные улицы со скоростью света пролетали перед глазами, но дорога всё равно казалась бесконечно долгой. Когда я подъехал к автоматическим воротам, из калитки показалось растерянное лицо Борисыча:

-Роман Сергеевич?

-Он самый. Ксюша дома?

-Нет... Она же к вам поехала. Я адрес давать не хотел, но девочка сказала, что приготовила сюрприз...

-Сюрприз удался, - буркнул я и, развернувшись на подъездной дорожке широким шагом напрравился к машине, которую не успел заглушить.

От осознания того, что Ксюша не вернулась домой, внутри начинался настоящий хаос. Где может быть эта пигалица? В общежитии? У подружек? Может, она поехала выхаживать и утешать этого лысого?!

Перед глазами живо представилась картина того, как Азаров обнимает или целует Ксюшу... От этого на душе стало так погано, что я даже ударил по рулю сжатым кулаком. Я этого лысого заставлю землю жрать, если он хоть пальцем тронет мою пигалицу!

Что делать? Думай, Морозов...

Найти девчонку и притащить домой за шкирку? Нет... Эти методы теперь не работают. Да и не хочу я снова вести себя, как вечно раздраженный, недотрахавшийся тиран...

Хочу, чтобы сама... Хотя бы дуться перестала...

Занятый разъедающими внутренности мыслями, я даже не сразу понял, что уже подъехал к общежитию. Обшарпанное пятиэтажное здание грязно-желтого цвета ночью выглядело еще более устрашающим, чем днем, а окна, горящие холодным светом, выглядели как пустые глазницы.

Нет, моей строптивой, но очень ранимой девочке здесь совсем не место. Ксюша должна жить в комфорте, пусть и просто как дочь моего сводного брата... А я, если нужно наступлю себе на горло... Во всяком случае попробую.

Скрипнув ржавой железной дверью, я шагнул внутрь и невольно поморщился от странного спертого запаха. Видимо, здесь давным-давно не делали проветривание...

Сидящая за покосившимся столом сухая старушка помнила меня с прошлого раза, поэтому быстро надвинула на нос очки с толстыми окулярами и нахмурилась:

-Время для посещений закончилось.

-Вот, - перед бабулей легла новенькая хрустящая купюра, но это совсем не помогло. Вахтерша упиралась и даже за довольно внушительную сумму отказывалась пустить меня внутрь, и только через десять минут, на четвертой по счету банкноте, наконец, сдалась:

-Ладно, идите... Знаю я таких родственников... Поиграют с девчонками и пропадают, а те потом беременные и брошенные ревут здесь белугами на всё общежитие...

Пропустив её болтовню мимо ушей, я почти бегом поднялся на третий этаж и постучал в хлипкую дверь. За стенкой сразу что-то загромыхало, зашуршало и заскрипело, но потом все звуки резко оборвались, и наступила полная тишина.

-Ксюша! Открой, пожалуйста! - всё мое терпение висело на тоненьком волоске, и больше всего на свете хотелось подпереть фанеру плечом, чтобы не дожидаясь приглашения, войти внутрь.

-Спокойно, Мороз, - бормотал я, - она там... Где же ей еще быть?

Но вдруг Ксюша всё же поехала к этому вечно падающему Азарову?! Приложив чуть больше усилий, чем нужно, я снова затарабанил по облупившейся деревянной поверхности:

-Оксана! Я знаю, что ты там! Нам нужно поговорить!

О, чудо! Дверь заскрипела, и изнутри показалось дико злое, но при этом самое красивое лицо на свете:

-Сколько раз я просила не называть меня Оксаной?

-Малыш, почему ты уехала? Я не трогал твоего этого Базарова!

-Азарова!

-Не важно! Ты чем-то обижена? Давай это обсудим? Зачем сразу было уезжать? - чёрт, кажется, я окончательно растекся перед пигалицей подтаявшим малиновым желе... Был Мороз и нет теперь... Вместо него влюбленный идиот...

-Нет, что ты, я не обижена... Хотя до сих пор считаю что многочисленные гематомы, поломанные пальцы и нос Азарова - твоих рук дело!

-Какие пальцы? Что за бред?! - в сердцах рявкнул я и тут же прикусил язык.

-Спалился! - запищала пигалица и, раскрыв дверь, бросилась мне в лицо, успев нарисовать несколько ощутимых царапин на шее, до которой дотянулась своими коготками, прежде чем я перехватил тонкие запястья. Ссориться перед высунувшими головы из комнат студентами совсем не хотелось, поэтому я быстро потащил яро сопротивляющуюся Ксюшу в сторону выхода. Когда мы оказались на парковке, вдали от любопытных глаз и ушей жильцов общежития, пигалица зашипела змеей:

-Значит мне ты личной жизни не даешь,а сам с этой белобрысой курицей трахаешься? Гад!

-Я с ней не трахаюсь... Точнее трахался в том году всего один раз... То есть не один раз, а одну ночь...

Сначала показалось, что разъяренная Ксюша снова бросится на меня с кулаками, и я даже невольно залюбовался ею... В гневе ещё красивее и ярче, хотя, казалось, куда уж лучше? Длинные волосы цвета молочного шоколада рассыпались по плечам, а огромные зелёные глаза на прекрасном лице в свете луны сверкали ярче драгоценных камней...