Приди ко мне, любовь - Лиза Клейпас

В один из дней сереющие сугробы, лежавшие на узеньких улочках Бостона, начали было подтаивать, но потом ударил мороз, и в результате образовался лед толщиной в несколько дюймов. Движение было затруднено, а в некоторых местах просто невозможно. В тот день Хит приехал домой изрядно продрогший, его волосы потемнели, намокнув под снегом.

– Почему ты без шляпы? – спросила Люси, хмурясь и помогая ему снять пальто.

– Забыл надеть сегодня, – едва слышно ответил он, зубы его стучали от холода. – Непростительная ошибка.

– Совершенно непростительная, – согласилась она, стягивая с него шарф и обеспокоенно наблюдая за ним. – Почему ты такой мокрый?

– На Вашингтон-стрит… там такой сильный гололед, экипаж не смог проехать. Пришлось идти пешком до угла. Уши чуть не отвалились от холода.

– Руки и лицо просто окоченели! – воскликнула она, пытаясь отогреть их ладонями, но тщетные усилия вызвали лишь усмешку на его губах.

– Не только руки и лицо.

Она была слишком обеспокоена, чтобы смеяться. Нетерпеливо она потащила его наверх, настаивая, чтобы он снял намокшую одежду и надел теплый халат немедленно. Хит долго стоял у огня, наслаждаясь теплом.

Ужинали они в спальне за маленьким столиком у самого камина. Золотистые отблески пламени отбрасывали их тени на стены комнаты. Люси развлекала Хита отчетом о лекции, на которой присутствовала днем. Хит медленно потягивал бренди и спокойно слушал ее. В этот вечер он выглядел очень задумчивым. Большим пальцем он медленно водил по краю фужера. В такие моменты в его движениях скользила медлительная грациозность, и Люси могла часами просто смотреть на него.

– А потом представитель Гоуэн сказал… Хит, ты слушаешь меня?

– Я слушаю, – вяло заверил он, усаживаясь поглубже в кресло. С огромным трудом ему удалось оторваться от созерцания ее лица в загадочном свете свечей и сосредоточиться на разговоре. – И что же сказал представитель Гоуэн?

– Он говорил о поддержке государственного кораблестроения и усилении морского флота.

– Прекрасно. Они пренебрегали этим с самого окончания войны.

– И еще он сказал, что мы имели преимущества в кораблестроении в пятидесятые годы, когда корабли строились из дерева. Но теперь, когда их строят из металла, британцы намного опередили нас. Представитель Гоуэн полагает, что следует лучше субсидировать американское кораблестроение и перевозки по морю и уменьшить налоги на все товары, которые мы будем импортировать для постройки новых кораблей.

– Так, так, – сказал он мягко, положив подбородок на руку и восхищенно наблюдая за ней.

– Если тебя интересует, что он говорил по этому поводу, то я сделала кое-какие наброски после этой лекции, ты можешь почитать. – С деланным безразличием она пожала плечами. – Ну или я сама могу рассказать тебе. Мне все равно.

– Наброски? – повторил Хит, удивленно и в то же время с любопытством. Он понимал, к чему она клонит, и ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдержать улыбку, наблюдая ее тщательно разыгранное безразличие. – Я бы хотел взглянуть на них. – Очевидно, что другого ответа Люси и не ожидала, поэтому, не колеблясь ни секунды, она поднялась и направилась к своему туалетному столику.

– Вот они. – Она открыла верхний ящик, вытащила оттуда тонкую пачку исписанных листков. – Просто несколько заметок.

После того как она вручила ему свое творение, Люси почувствовала сомнение и сожаление. Она хотела выхватить листки до того, как он начнет читать их. Она не знала, что заставило ее написать об этой лекции. Утром ей показалось это забавным, но, наблюдая за тем, как он просматривал их, она не раз пожалела об этом. Это очень напоминало то, что Хит рассказывал ей о своих репортерах, о находках и ошибках, которые они совершали, и ей хотелось узнать, сумеет ли она написать статью. Люси с трепетом ждала, что он скажет ей. И только страх показаться еще более глупой, чем она уже выглядела в этот момент, заставлял ее молчать. Она заложила руки за спину и ходила по комнате, слишком взволнованная, чтобы сесть.

Пробежав глазами первую страницу, Хит резко вскинул голову и пристально посмотрел на нее.

– Вряд ли это можно назвать просто заметками, Син.

Она небрежно пожала плечами и старалась не смотреть на него, пока он читал. Закончив читать, Хит аккуратно положил статью на стол. На его лице отразилось странное выражение. Люси не могла разобрать, что оно означало.

– Отлично. У меня нет ни единого замечания. Сколько времени у тебя ушло на это?

– Час или два, не знаю точно. – На эту работу она потратила почти полдня, но зачем ему было знать об этом!

– Композиция, объем, стиль. Это как раз то, что… – Он замолчал, недоуменно глядя на нее. – Ты знаешь, с каким трудом Дэймону и мне удается заставить репортеров написать что-нибудь подобное?

От его похвал Люси почувствовала такое удовольствие, что ее губы сами собой расплылись в улыбке.

– Мне просто хотелось попробовать.

– Мне бы хотелось отдать это Дэймону.

– Ты имеешь в виду, чтобы напечатать это в «Экзэминер»?

– Да, именно это я и имею в виду.

– Не думаю, что заметка настолько хороша, – попыталась увильнуть Люси от прямого ответа.

– Да что уж скромничать теперь, – решительно возразил он. – Она достаточно хороша, чтобы положить начало любой репортерской карьере.

– Ты думаешь? – На ее лице засияла улыбка. – Если тебе так хочется этого, то отдай ее Дэймону, но не говори, кто автор. Подпиши ее каким-нибудь вымышленным именем. И если ему она не понравится, то тогда никто не узнает…

– Я не скажу ему, кто автор, – заверил он. – Но он наверняка и сам догадается.

– Ты шутишь или щадишь мои чувства, или статья тебе действительно понравилась?

– Зачем мне щадить твои чувства? – Хит снова взглянул на статью и еще раз пробежал по первой странице, все еще озадаченный и приятно удивленный чистотой слога. Чувство гордости наполняло его, ведь это написала Люси, его Люси. – По правде сказать, мне даже стыдно признаться, но я сильно удивлен.

– Стыдно?

– Мне нельзя удивляться ничему, особенно если это касается тебя. – Он поднялся о подошел к ней. Чуть приподняв указательным пальцем подбородок, он заставил ее посмотреть ему в лицо. Знала ли она, насколько она отличалась от той девчонки, на которой он женился? Год назад в ней жил лишь намек на что-то такое, что влекло его к ней. А теперь тот слабый намек словно по волшебству превращался в нечто более мощное и убедительное. Когда-нибудь с Божьей помощью она научится пользоваться этим. – Какая же ты очаровательная. – Он улыбнулся. – Сделай мне одно одолжение.

– Какое именно?