Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Существует общепринятое мнение, что сотник из Капернаума был римлянином. Но почему римлянам понадобилось размещать войска на территории, которой управлял Ирод Антипа? Гораздо вероятнее, что это был солдат-язычник из армии самого Антипы, части которой были расквартированы в Тиверии, маленьком городке на берегу озера. Был он римлянином или нет, его характеризуют как богатого и влиятельного человека. Боюсь, мы часто приписываем сотникам (центурионам) тот блеск, которым они не обладали. В действительности сотник — офицер средней руки, командовавший сотней солдат, практически всегда выходец из их рядов. Легион состоял из шестидесяти центурий (сотен), и хотя они составляли костяк римской армии, сотники ни в коей мере не являлись людьми богатыми; лишь примус пилус — главный центурион — был высшим офицером в полном смысле этого слова. Ювенал в одной из сатир говорит, что центурионы часто становились объектом насмешек (как в наши дни любят посмеиваться над полицейскими) из-за мясистых икр и подкованных гвоздями сандалий, из-за общей туповатости и кряжистости фигуры. Меня удивляет, что многие блестящие ученые не задаются вопросом, как человек такого ранга сумел построить дорогое здание наподобие синагоги Капернаума. Осмелюсь робко предположить, что он в действительности просто предоставил комнату для собраний своим еврейским друзьям из сочувствия и интереса к их вере; такие скромные синагоги, занимающие одну комнату, существуют и в современном Иерусалиме.

Сидя на развалинах здания и глядя на голубое озеро, невольно пытаешься представить себе, каким предстал Иисус перед современниками. Традиционный образ христианского искусства — Иисус с непокрытой головой — не может быть верным. Вероятно, самый адекватный портрет Христа нарисовал доктор Степфер в книге «Палестина во времена Христа»:

На Нем не было ни тонкого белья, ни богатых облачений тех, кто жил в царских домах, не было у Него и длинных развевающихся одежд, какие были приняты среди книжников и фарисеев. На голове, должно быть, Он носил тюрбан, национальный головной убор, используемый как богатыми, так и бедными. Художники совершают ошибку, когда представляют Христа с непокрытой головой. Как мы уже сказали, тогда все ходили в головных уборах. Возможно, Его тюрбан был белым и завязывался шнурком под подбородком, а сбоку ниспадал на плечи и тунику. Под тюрбаном волосы оставались длинными, а борода была нестриженой. Хитон состоял из цельного куска ткани; он, впрочем, кое-что стоил (Ин 19:23) и, возможно, был подарен Ему одной из женщин, которые ухаживали за Ним. Поверх хитона Он носил свободный, ниспадающий до земли плащ-талиф. Эта накидка не была белой, потому что нам сообщают, что она побелела в момент Преображения. Она не была красной, поскольку такие носили только военные. Возможно, она была синей, так как это был самый распространенный цвет, или в белую и коричневую полоску. В любом случае, известно, что по всем четырем сторонам накидка была окаймлена синей или белой бахромой — она называлась сиккиф. На ногах Он носил сандалии, об этом мы узнаем от Иоанна Крестителя; а во время путешествий, переходя с места на место, Иисус, без сомнения, наматывал по бедрам пояс и брал в руку посох…

Я сел на весла и двинулся назад, в сторону Табги. Я ступил на берег в том месте, где, судя по всему, заканчивался Капернаум. Там лежат несколько камней в форме сердца, называемые Менса Кристи — Алтарь Христов; с большой степенью вероятности можно сказать, что они входили в ограждение причала древнего города.

Морской офицер, которому я показал фотографии Менса Кристи, сказал мне, что они очень похожи на такие же фрагменты причалов в портах Малой Азии. Каждый камень имел в центре выемку-потертость, указал мой приятель, она образуется от трения абордажных крюков или якорей рыбацких судов. Полагаю, у меня есть основания утверждать, что это место, хотя и знакомое ранним пилигримам, с веками было потеряно.

Если эти камни и вправду были частью древнего причала Капернаума, это одна из интереснейших реликвий Палестины. Не тот ли это причал, на котором сидел евангелист Матфей, собирая подати? До приезда в Палестину я воображал, что Матфей располагался в здании таможни на северной оконечности озера, видимо, представлявшей своего рода границу между владениями Ирода Антипы и Филиппа, тетрарха Галонитиса. Но, читая евангелия на месте, невозможно удержаться от мысли, что Матфей находился не на дороге, а непосредственно на берегу озера. «И вышел Иисус опять к морю; и весь народ пошел к Нему, и Он учил их. Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним»80. Из слов евангелиста Марка совершенно ясно, что пункт сбора податей находился у озера. Если так, он предназначался для сбора пошлин на привозимые по воде товары и начисления процента с улова рыбы, пойманной местными рыбаками. Единственное место для подобной заставы могло быть на причале.

Очевидно, Матфей был всего лишь одним из многих столь ненавидимых мытарей — сборщиков податей, служивших в окрестностях Галилейского озера. Это место, должно быть, просто кишело ими: приграничный район, куда стекались товары караванными маршрутами из соседней тетрархии Филиппа, с противоположного берега озера, считавшегося греческой территорией, и все они облагались таможенными сборами. Доход Ирода с его тетрархии составлял 200 талантов (около 42 240 фунтов стерлингов), и мы можем не сомневаться, что мытари выжимали все до последней монеты.

Матфей, о котором часто говорят как о римском служащем, в действительности им не был. Он был местным таможенником на службе Ирода Антипы. Талмуд упоминает два рода мытарей: общих сборщиков податей (габбай) и служащих таможни (мокес, или мокса); и тех и других от всей души ненавидели и презирали все евреи во времена Христа, как в XIX веке в Ирландии ненавидели представителей землевладельцев. В Иудее сборщик податей считался ставленником притесняющей народ чужой администрации, в Галилее он был агентом не менее алчного правителя.

Легко вообразить, что Матфей, если пост его находился на причале Капернаума, имел множество случаев видеть, как приезжает и уезжает Иисус. Вот мнение доктора Эдершейма, который нарисовал прекрасную картинку в книге «Жизнь и времена Иисуса Мессии»:

«Насколько мы можем судить, еще задолго до знаменательного дня, который навсегда определил его жизнь, Матфей в сердце своем уже стал учеником Иисуса. Только он не осмеливался, не мог, не надеялся на личное признание — и еще меньше на возможность стать учеником. Но когда этот день настал, и Иисус остановил на нем взгляд, полный любви, взгляд, проникавший в самую глубину его души, и сделал его истинным ловцом человеков, не понадобилось и мгновения на раздумья или сомнения. Стоило Ему произнести „Следуй за Мной“, прошлое было поглощено небесным блаженством настоящего. Он не сказал ни слова, ибо его душа пребывала в безмолвном изумлении от неожиданной любви и милости; и он встал, оставил таможню и последовал за Ним».