Невинное развлечение - Джулия Куин

Оливия попыталась отодвинуться, но за спиной оказалась стена. Она дышала быстро-быстро, она была зажата в угол, и ей совсем не хотелось быть здесь, с этим мужчиной, который оказался вовсе не ее Гарри, и…

— Не двигайся, — приказал он и занес нож.

Оливия глянула вверх, заметила приближающийся блеск металла и завизжала.

Гарри надеялся, что больше никогда в жизни не услышит такого визга.

— Я не сделаю тебе больно, — произнес он, пытаясь говорить медленно, успокаивающе. Когда он разрезал веревки, руки у него не дрожали, но в душе его все еще трясло.

Он знал, что любит ее. Знал, что нуждается в ней и не сможет без нее быть счастливым. Но до этого самого момента он не понимал всей необъятности и глубины своего чувства, этой абсолютной уверенности, что без нее он — ничто.

А потом она закричала, потому что испугалась… его.

Это было так больно, что не давало дышать.

Сначала он освободил ей ноги, затем запястья, но когда он протянул руку, чтобы приласкать ее, она издала какой-то нечеловеческий звук и выпрыгнула из кровати. Она двигалась так быстро, что он не смог ее поймать, а потом, когда она ступила на пол — ноги ее, должно быть, совершенно затекли и жутко болели, — колени у нее подогнулись, и она упала.

О Господи, да она же его боится. Его!!! Что они ей сказали? Что они с ней сделали?!

— Оливия, — осторожно произнес он и медленным движением протянул ей руку.

— Не трогай меня, — проскулила она. И попыталась уползти, волоча за собой бесполезные ноги.

— Оливия, дай, я помогу тебе.

Но она, похоже, не слышала.

— Нам надо уходить, — резко бросил Владимир по-русски.

Даже не взглянув на него, Гарри потребовал задержаться еще на минуту, и русские слова без малейших усилий слетали с его губ.

Глаза Оливии расширились, и она бросила безумный взгляд на дверь, явно намереваясь рвануться туда.

— Я должен был рассказать тебе раньше, — сказал Гарри, неожиданно поняв причину ее паники. — Моя бабушка была русской. Пока я был маленьким, она говорила со мной только по-русски, вот почему…

— У нас нет времени на объяснения, — решительно заявил Владимир. — Леди Оливия, нам срочно надо уходить.

Видимо, Оливия послушалась командного тона, поскольку она — хоть и выглядела неуверенной и испуганной — кивнула и позволила Гарри помочь ей подняться.

— Скоро я все тебе объясню, — произнес он, — обещаю.

— Как вы меня нашли? — прошептала она.

Выводя ее из комнаты, он оглянулся. У нее изменился взгляд. Она все еще была потрясена, но глаза снова обрели глубину. Раньше в них не было ничего, кроме ужаса.

— Мы услышали грохот, — сказал Владимир, держа наготове пистолет и заглядывая за угол. — Вышло очень удачно. Хотя и безрассудно, конечно. Но хорошо, что вы это сделали.

Оливия кивнула и обратилась к Гарри:

— Почему он говорит по-английски?

— Он не простой телохранитель, — сказал Гарри, надеясь, что на данный момент такого ответа достаточно. Время для пространных объяснений явно неудачное.

— Пошли, — скомандовал Владимир и жестом приказал следовать за собой.

— Кто он? — прошептала Оливия.

— Честное слово, я не могу об этом говорить, — ответил Гарри.

— Вы никогда больше меня не увидите, — грубовато вставил Владимир.

Гарри искренне надеялся, что это правда, несмотря на то, что начал уважать этого человека и даже испытывать к нему симпатию. С него довольно. Когда они выкарабкаются из этой передряги, он немедленно подаст в отставку. Женится на Оливии, переедет в Гемпшир, заведет целый выводок многоязычных ребятишек и самым экзотическим его занятием станет сложение цифр в столбик.

Ему нравится скука. Он просто жить без нее не может.

Увы, слово «скука» явно не обещало стать девизом сегодняшнего вечера…

Глава 24

Пока они шли до первого этажа, ноги Оливии обрели чувствительность, и ей уже не нужно было так тяжело опираться на Гарри.

Но руку его она не отпустила.

Паника все еще не оставляла Оливию, сердце у нее колотилось, кровь стучала в висках, она совершенно не понимала, почему Гарри говорит по-русски и держит пистолет, она не была уверена, что может ему доверять, поскольку боялась, что влюбилась в мираж — в мужчину, которого нет.

Но она продолжала за него держаться. В эти ужасные минуты его рука была единственной непреложной вещью в ее жизни.

— Сюда, — коротко произнес Владимир, показывая дорогу. Они шли к кабинету посла, туда, где ждали родители Оливии. Путь предстоял длинный, так, во всяком случае, Оливия заключила по тишине в коридорах. Она поймет, что цель близка, услышав шум бала.

Они продвигались довольно медленно: на каждом углу, в начале и в конце каждого лестничного пролета, Владимир останавливался, подносил палец к губам, прижимался к стене и тихонько заглядывал за угол. И всякий раз Гарри толкал ее за себя, прикрывая своим телом.

Оливия понимала, осторожность необходима, но все время чувствовала, как внутри нее что-то готово вот-вот взорваться, ей хотелось вырваться и помчаться по коридору так, чтобы в ушах засвистел ветер.

Она хотела домой.

Она хотела к маме.

Хотела стащить с себя это платье и сжечь его, хотела хорошенько помыться и выпить чего-нибудь кислого… или сладкого, или ментолового — чего угодно, лишь бы исчез этот невыносимый вкус страха во рту.

Она хотела свернуться калачиком на своей кровати, накрыть голову подушкой — и перестать думать о том, что произошло. Хоть раз в своей жизни она хотела стать нелюбопытной. Возможно, завтра она снова захочет узнать ответы на все свои «почему» и «зачем», но сейчас ей просто нужно закрыть глаза.

И держать Гарри за руку.

— Оливия.

Она поглядела на него и только тогда поняла, что и в самом деле закрыла глаза. И чуть не упала.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она кивнула, хотя «все» вовсе не было в порядке. Оливия лишь посчитала, что все в относительном порядке. Достаточном для сегодняшней ночи, для того, что ей еще предстоит сделать.

— Ты можешь идти? — спросил он.

— Я должна. — Разве у нее есть выбор?

Он сжал ее руку.

Она сглотнула, глядя туда, где его кожа соприкасалась с ее. Его ладонь была теплой, почти горячей, а ее пальцы, должно быть, лежали в ней маленькими острыми льдинками.

— Уже недалеко, — пообещал он.

Почему ты говорил по-русски?

Слова вертелись у нее на языке, она почти произнесла их. Но остановилась, задержала их где-то внутри себя. Сейчас не время для вопросов. Ей необходимо сосредоточиться на том, что она делает, и на том, что он делает для нее. Резиденция посла огромна, а она не помнит, как ее несли наверх. Поэтому сама она не смогла бы найти дорогу к бальному залу и обязательно заблудилась бы.