100 великих писателей - Геннадий Иванов

Некрасов был главным редактором журнала «Отечественные записки» и, понятно, напоминал автору о том, чтобы тот что-то писал для журнала. Но здесь вот что примечательно — Некрасов поддерживает писателя в его сатирическом, обличительном направлении, каковым и было направление журнала, но при этом справедливо замечает, что на этом пути «шагу мы не ступим без сделок с совестью своей». Некрасов сам понимает, что обличительное направление вынуждает писателя работать не на глубине проблем, куда его устремляет его писательская совесть и писательский интерес, но на поверхности проблем. Сатирику приходится работать более прямолинейно и грубо, но, считает Некрасов, современники будут ему благодарны за эту работу, потому что надо показать мерзость российской жизни, показать мерзость властей — и тогда что-то в России переменится.

Хочу напомнить читателям в этом смысле о драме Гоголя. Ведь он тоже поначалу был гениальным сатириком, но потом, углубляясь в проблемы творчества и жизни, понял, что его сатира, его смех над людьми их не исправляют, а только увеличивают зло в мире. С религиозной точки зрения — не судите, да не судимы будете. Гоголь представил себе, скольких людей в России он осудил, высмеял. А чтобы высмеять, ему приходилось образы людей примитизировать, огрублять, упрощать, то есть приходилось «идти на сделку с совестью». Поэтому Гоголь так страдал в конце жизни, много молился, ездил в монастырь к оптинскому старцу Макарию, сжег второй том «Мертвых душ».

Михаил Евграфович Салтыков родился в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии. Отец его, Евграф Васильевич, был из старинного дворянского рода, но рода к началу XIX века почти разорившемуся. Чтобы поправить положение, он женится на дочери богатого московского купца Забелиной, будущей матери писателя.

Детство Салтыкова-Щедрина, как он сам вспоминал, под крышей родительского дома прошло без свойственной детству поэзии, обстановка в семье была строгой и напряженной.

Образование писатель получил блестящее — в Дворянском институте в Москве, потом в Царскосельском лицее, где сочинял стихи и его даже за них называли «вторым Пушкиным».

Салтыков рано стал читать статьи Белинского в «Отечественных записках», позже интересовался французскими просветителями, примкнул к кружку Петрашевского, из-за которого потом Достоевский пойдет на каторгу.

Чиновную службу Салтыков начал в Военном ведомстве. Потом он будет занимать различные должности вплоть до рязанского и тверского вице-губернатора, но главным делом его жизни, безусловно, станет писательство.

Михаил Евграфович начал с повестей — «Противоречия» (1847) и «Запутанное дело» (1848). Молодой писатель пытается в них разрешить противоречия между идеалом и действительностью. Идеалом для него в эти годы стал социализм Сен-Симона и других французских социалистов.

Обе повести были опубликованы в «Отечественных записках». Славы они писателю не принесли. Но принесли… В 1948 году началась революция во Франции, и в Петербурге создается негласный комитет по изучению ситуации в российских журналах. В ночь с 21 на 22 апреля Салтыков был арестован и отправлен в далекую и глухую по тем временам Вятку. За симпатии к французским идеям.

Семь лет провел Салтыков в ссылке в должностях провинциального чиновника губернского правления. Конечно, он увидел жизнь реальную, а не выдуманную в кружке Петрашевского. «Я несомненно ощущал, что в сердце моем таится невидимая, но горячая струя, которая без ведома для меня самого приобщает меня к первоначальным и вечно бьющим источникам народной жизни», — писал Салтыков-Щедрин о вятских впечатлениях.

Увидел в Вятке писатель и антинародную, как он понял, сущность государственной системы и пассивность народа. Что он предлагает? Он пишет «Губернские очерки» (1856–1857) от имени надворного советника Н. Щедрина, поэтому с этих пор и стал он Салтыковым-Щедриным, — так вот в этих очерках писатель предлагает «честно служить» каждому на своем месте. Такая у него тогда была теория.

Потом жизнь разобьет и ее. Он изживет веру в «честную службу», которая, как он сам говорил, «бесцельная капля добра в море бюрократического произвола».

Одной из вершинных книг писателя стала «История одного города», в которой автор не только сатирически изображает взаимоотношения народа и властей города Глупова, но и поднимается до правительственных верхов России. Вообще это обобщающая многое книга. Исследователь Д. Николаев пишет: «В „Истории одного города“, как это видно из названия книги, мы встречаемся с одним городом, одним образом. Но это такой образ, который вобрал в себя признаки сразу всех городов. И не только городов, но и сел, и деревень. Мало того, в нем нашли воплощение характерные черты всего самодержавного государства, всей страны».

Глуповское государство началось с грозного градоначальнического окрика: «Запорю!» Конечно, Россия началась не с такого окрика и вообще не с окрика. Все гораздо сложней. Но жанр пародии диктует писателю свои законы.

Когда эта книга вышла в свет, критик А. С. Суворин упрекнул автора в глумлении над народом, в высокомерном отношении к нему. Щедрин не согласился с упреком.

Вершиной творчества писателя стал роман «Господа Головлевы» (1880). В нем он выразил мысль о распаде семьи в России — и Толстой, и Достоевский тогда увидели то же самое: распад семей широко охватил тогда русское общество.

Мелкопоместная семья Головлевых разлагается прежде всего потому, что это семья стяжателей-хищников, семья с буржуазно-потребительской психологией. Дворянство вырождается в таких вот Головлевых. Потом будут «вишневые сады», бунинское прощание с дворянскими усадьбами — и все, и тема будет исчерпана исторически.

Вся семья Головлевых — это пауки в банке. Маменька Арина Петровна становится причиной смерти старшего сына Степана, средний сын Порфирий Владимирович, прозванный Иудушкой-кровопивушкой, который приберет постепенно все капиталы семьи, мать свою превратит в нищую приживалку, а детей своих доведет до смерти.

Писатель мастерски показывает, как постепенно гибнет душа в Иудушке, в его словоблудии уже никакое горе не может пробить брешь, «для него не существует ни горя, ни радости, ни ненависти, ни любви. Весь мир в его глазах есть гроб, могущий служить лишь поводом для бесконечного пустословия».

Вся семья, опускаясь нравственно, начинает тянуться к алкоголю. Сначала спивается глава семейства Владимир Михалыч Головлев, потом его сыновья, потом по дикому спивается одна из внучек. Очередь доходит и до Иудушки. Он пьет много. Но писатель не захотел поставить на этом месте точку. Он считал, что на последней стадии падения жизнь мстит человеку за содеянное — у него на краткий миг просыпается совесть, и она, именно она убивает человека, пронизывая его и мучая.

На Страстной неделе во время службы в церкви что-то вдруг пробуждается в душе Иудушки. Он начинает задумываться над смыслом божественных слов. Дома он вглядывается в образ Спасителя на иконе, его охватывает мука… Он одевается и куда-то идет… Труп его на другой день был найден рядом с погостом, на котором похоронена его мать Арина Петровна…

Салтыков-Щедрин написал немало сатирических сказок, очерков. Он критически относился ко многому в России, но Россию он любил. «Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России, — писал Щедрин. — Только раз в жизни мне пришлось выжить довольно долгий срок в благонамеренных заграничных местах, и я не упомню минуты, в которую сердце мое не рвалось бы к России».

Жюль Верн

(1828–1905)

Когда имя писателя окружается легендами, слухами и домыслами — это слава. Жюлю Верну ее было не занимать. Одни считали его профессиональным путешественником — капитаном Верном, другие утверждали, что он никогда не покидал свой рабочий кабинет и все свои книги писал с чужих слов, третьи, пораженные его необъятной творческой фантазией и многотомными описаниями далеких земель, доказывали, что «Жюль Верн» — это название географического общества, члены которого сообща сочиняют романы, выходящие под этим именем.

Некоторые впадали в крайность обоготворения и называли Жюля Верна пророком науки, который предсказал изобретение подводной лодки, управляемых воздухоплавательных машин, электрического освещения, телефона и далее, и далее, и далее.

На основе непреложных фактов сообщаем: Жюль Верн — конкретный исторический человек, имеющий конкретных родителей и родившийся в конкретном месте. Все его научно-технические предвидения — результат блестящего самообразования, которое позволило угадать будущие открытия в первых робких намеках и предположениях, появляющихся в научной литературе, плюс ко всему, разумеется, врожденный дар воображения и литературный талант изложения.