Последний космический шанс - Антон Первушин

Еще более некрасивая картина наблюдается при обсуждении проблем. Недавно на глазах всего мира погибал космический аппарат «Фобос-Грунт». Вместо того чтобы держать заинтересованных лиц в курсе происходящего, пресс-служба Роскосмоса ушла в глухую оборону. И добилась только одного – журналисты начали оперировать слухами и мнениями безымянных «экспертов», превратив драматическую историю в балаган. Кстати, информацию не получали и штатные сотрудники профильного журнала «Новости космонавтики», – что уже за пределами здравого смысла.

Раньше подобную ситуацию можно было оправдать тем, что вся космонавтика так или иначе была связана с военно-промышленным комплексом. Но сегодня ее целенаправленно отделили от армии, Байконур и Звездный городок – гражданские объекты. Посему извольте вести себя как гражданское агентство: отвечайте на вопросы журналистов, публично обсуждайте свои планы, публикуйте материалы, снимайте фильмы, демонстративно спрашивайте совета к независимых экспертов, вырабатывайте стратегию, которую поддержат не только члены правительства, но и простые налогоплательщики. Тогда, может быть, у молодежи, планирующей связать свою жизнь с космонавтикой, появится какая-то мотивация кроме финансовой.

7.3. Прагматичный космизм

Имеет смысл затронуть еще один аспект, который обсуждается крайне редко. Надеюсь, никто из моих читателей не станет возражать, что космонавтика – один из самых прогрессивных и величественных видов человеческой деятельности. И она сама по себе генерирует целые направления в культуре, придавая им очевидную весомость. Даже пошлая песенка «Гагарин, я вас любила» вызывает интерес и теплые чувства, потому что напрямую обращается к позитивным стереотипам, заложенным в нас блистательной историей космонавтики. Что уж говорить о «космической» музыке, живописи, фантастике.

Однако как прогрессивный вид деятельности космонавтика разрушает архаичные формы общественного уклада, служа модернизации, в том числе в сферах идеологии. Космонавтика конфликтует с архаикой.

В XXI веке Россия пошла по странному пути. В периоды кризисов общество для сохранения государственности может отступить назад в своем развитии, восстановив более примитивные формы организации управления и труда. Скажем, президент Франклин Рузвельт на время Великой депрессии и Второй мировой войны ввел должность «царя» (“czar”) – авторитетного топ-менеджера с широчайшими полномочиями, который должен был координировать ресурсы в той или иной сфере: там были и «царь транспорта», и «царь продовольствия», и «царь рабочей силы», и «царь производства». Безусловно, это явная уступка архаичному управлению, но она была продиктована сложной экономической ситуацией, в которой оказались США.

В России идет процесс, который вряд ли можно назвать «архаизацией». Население считает нормой высокие европейские стандарты. Элита себе ни в чем не отказывает, предпочитая свободный стиль в одежде и поведении. Социологи, правда, отмечают, что некое подобие феодальных порядков вернулось в сферу региональной политики и землевладения, а некоторые любители старины призывают к возрождению сословий, однако все это можно объяснить страхом перед радикальными переменами, когда архаичные модели кажутся гражданам, страдающим от футурошока, более понятными и более эффективными, чем современные.

Настораживает иная тенденция, которую можно назвать «рогулизацией». Этот термин я позаимствовал из украинского политического языка, и означает он искусственное (т. е. не имеющее объективных предпосылок) насаждение морально устаревших норм и правил поведения, религиозного мировоззрения и преклонения перед национальными «традициями». Я хотел бы подчеркнуть, что ничего не имею против религий как таковых (вера – личное дело каждого), но вызывает обоснованные вопросы агрессивная кампания по насаждению религиозных культов. Политологи всерьез обсуждают концепцию «ядерного православия». Церковники активно оспаривают эволюционную теорию, создавая свои «науки». Предметы «Закон Божий» и «Основы православной культуры» вводят в школах. И даже президент с премьером демонстрируют по праздникам свою «духовность», стоя в храмах с зажженными свечками. Извините, но именно так выглядит «рогулизация».

Не избежала модного поветрия и космонавтика. На орбиту таскают иконы – очевидно, за наш с вами счет. Запуски освещают попы в рясах, что выглядит жуткой профанацией, поскольку число технических отказов продолжает расти. Священникам Байконура публично присваивают звание «Заслуженный испытатель космической техники». В Звездном городке проводятся Соборные встречи. В число верующих пытаются «записать» Сергея Королёва и Юрия Гагарина.

Опасность здесь в том, что раньше или позже модерн со стороны космонавтики и архаика со стороны церкви вступят в мировоззренческий конфликт. Ведь именно благодаря космонавтике быстро и радикально меняются наши взгляды на Вселенную и место человека в ней. Есть пределы, которые «воцерковленный» человек переступить не может по определению, а переступать придется. Знание всегда борется с верой, а вера нетерпима к знанию. Мы уже упоминали проблему «психологической совместимости». Как вы думаете, во что превратится многолетний совместный полет православного, католика, мусульманина и иудея, если эти четверо и впрямь верующие?

Выход простой. Церковь формально отделена от государства. Надо добиваться такого положения, когда она будет отделена реально. Президенту нечего делать на публичных праздничных службах. Священнослужителям нечего делать на Байконуре.

Столь же решительно следует пресекать попытки превратить идеологию космической экспансии в эзотерическое учение оккультно-мистического толка. К сожалению, классические русские космисты, к коим причисляют Николая Фёдорова, Константина Циолковского, Александра Чижевского, Николая Холодного, Владимира Вернадского, Ивана Ефремова, сделали многое для того, чтобы космизм воспринимался как разновидность религиозного мировоззрения, опирающегося на духовный поиск внутри православной культуры. Однако величественность решаемых космонавтикой задач не нуждается в эзотерических подпорках. Выход человека в космос – неизбежный процесс в рамках эволюции. Если бы мы не имели природного стремления к расширению обитаемого пространства, то до сих пор сидели бы в Африке рядом с нашими ближайшими родственниками шимпанзе.

7.4. Вертикаль прогресса

Чтобы вас развлечь, расскажу небольшую историю из жизни. Однажды я возвращался из Москвы в Санкт-Петербург перед «длинными» выходными. Придя в полночь на Ленинградский вокзал, я обнаружил, что он забит пассажирами почти полностью. Дополнительные поезда уходили каждые пятнадцать минут, но народу только прибывало. Складывалось впечатление, что в эту ночь все население Белокаменной решило перебраться в Северную Пальмиру. От нечего делать я занялся рассматриванием окружающих, и вдруг обнаружил, что среди пассажиров много женщин, но нет ни одной в юбке. Не поверив своим глазам, начал присматриваться. Нет! Ни одной! «Черт побери! – подумал я. – А ведь это и есть будущее, которое стало настоящим!»

Век назад популярный французский футуролог Альбер Робида, снабжавший свои трактаты о будущем наглядными иллюстрациями, видел женщин ХХ века активными членами общества: они водят авиетки, общаются по видеосвязи, служат в армии. Но представить себе, что женщины ХХ века будут носить брюки, Робида не смог. Это находилось за пределами его воображения, а для нас, людей будущего, стало нормой. Кстати, на космической орбите женщины одеваются еще скромнее: в шорты и футболку навыпуск. Для Альбера Робиды и Жюля Верна подобное было бы верхом разврата и признаком глубокого падения нравов.

А мог ли кто-нибудь представить, что в космос начнут летать негры?.. Разве что Рэй Брэдбери в «Марсианских хрониках» – но у него негры улетают на красную планету, спасаясь от земного расизма. Нынешние астронавты с черной кожей даже не задумываются о таком варианте. Раз уж президент США – негр, о чем вообще говорить?..

Поговорим о будущем. Космонавтика сильна тем, что ставит задачи будущего перед настоящим. И таким способом прямо стимулирует прогресс. Многие из бытовых технологий, которыми мы сегодня вовсю пользуемся, появились бы позже или не появились бы совсем, если бы не было космонавтики. Тефлоновые сковородки, «липучки» на одежде, энергосберегающие системы, интегральные микросхемы, калькуляторы, энергетические газовые турбины, изоляционные материалы, водоотталкивающие ткани, автомобильная сигнализация, пожарные скафандры, подвижные протезы – вот лишь самые известные из предметов, которые пришли в нашу жизнь из космонавтики. Впрочем, главный ее вклад в другом. Государство, имеющее и развивающее космонавтику, просто не может себе позволить двинуться по пути регресса, изолироваться от мира и архаизировать существующие общественные институты. Слишком большое число людей вовлечено в процесс, слишком высокий уровень знаний и культуры от них требуется – волей-неволей придется отказаться от замшелых стереотипов.