Анамнез - Мария Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну эти тоже вроде не померли. – пожал плечами Кудрин, собирая куском хлеба с краёв тарелки ароматную подливку от тушёнки.
– Как сказать. Там остались только некоторые физические функции, даже какие-то прежние способности сохранились, но сознания нет. А если оправдаются мои худшие предположения, значит то, что мы нашли в лабе в горах, может управлять заражёнными. – Костя задумался. – Хотя нет, вроде как во времена испанки были тоже зафиксированы случаи, которые можно отнести к разряду баек о зомби.
– Это всё кажется каким-то диким бредом. – пожал плечами Кудрин.
– Ну, раньше казалось нереальным и то, что Земля круглая. – ответил Костя.
– А она круглая? – поднял брови Кудрин.
– Да вроде как да. – с улыбкой произнёс Костя. – Присматривай за ними, а я пойду хоть час посплю, у меня уже голова просто как камень.
Костя вышел в сторону складов, где решено было обустроить спальные места, взглянул на Лилинг, которая с тоской в глазах терпела нелепые ухаживания одного из подчинённых Тетёркина и, подумав несколько секунд, решил не вмешиваться. В конце концов, если он будет идти против воли Лилинг, то сделает только хуже. Мужчина, скрепя сердце, пошёл дальше, бросил взгляд в сторону Василисы Митрофаньевны и порадовался, что хотя бы эта женщина сохраняет присутствие духа и всё ещё пытается наладить быт.
Баба Вася взяла какое-то негласное шефство над женской частью группы, у неё ловко получалось всех постоянно занимать работой, чтобы не было лишнего времени для размышлений, потому что реальность сильно пугала. Даже Мэй, правда с большой неохотой, но приняла новые правила игры и сейчас собирала посуду, ловила на себе взгляды Кудрина, а сама всё время присматривала за Климом. Паренёк, несмотря на обстоятельства, даже как-то расцвёл, он летал между взрослыми, с серьёзным видом объяснял, где что лежит, помогал сориентироваться на местности.
– Сын твой? – спросила вдруг Василиса у Эммы.
Эмма остановилась, глянула непонимающе на женщину и потом покачала головой.
– Он же говорил, он детдомовский. Отсюда.
– Да? Я не слышала. – махнула рукой баба Вася. – Хотя сейчас какая разница, кто кому родня. По-моему, если ты ещё человек, то уже свой. – женщина огляделась, нахмурила брови и проговорила. – Пойду в кухню, галеты забыла принести.
Женщина поспешила к двери, столкнулась с возвращающимся Никитой и, что-то пробормотав, побежала дальше. Никита вышел со стороны складов, где разместили девчонок и Милу. Там не было никаких новостей, Людмила целыми днями плакала, а девочки тихо тлели в странной агонии сна.
– Как там? – спросила Катя, которую баба Вася посадила разбирать овощи, и теперь девушка разглядывала свои почерневшие от пыли и грязи руки.
Никита махнул рукой и пошёл дальше, к свободному месту за столом.
– Надо же, – Катя вздохнула, глядя, как Ульяна ковыряется в своей тарелке, – нужно было случиться апокалипсису, чтобы в наше захолустье занесло сразу столько красивых и теперь уже, наверное, свободных мужчин.
– Ты сейчас серьёзно об этом думаешь? – Уля вскинула на неё глаза.
– А о чём мне ещё думать? Я не могу целыми днями сидеть в раковине своего настроения. Я с ума сойду. – Катя тяжело вздохнула. – Ну и потом кто знает, может быть, завтра я также буду по полям бегать с безумными глазами.
– Прости, но мне совсем не хочется говорить про это. – Ульяна встала и, убрав за собой посуду, направилась к Людмиле и девочкам. Почему-то ей казалось, что рядом с ними самое спокойное место, хотя в глубине души она просто считала его самым тоскливым и здесь могла свободно страдать под аккомпанемент завываний Милы.
– А что с девочками? – спросил Тетёркин у Никиты, который недавно проведывал заболевших малышей.
– Никто не знает. Они просто в сознание не приходят. Все функции вроде в норме, но уже несколько суток они в состоянии похожем на летаргию.
Вдруг один из военных, дежуривший у окна, напрягся, махнул рукой и проговорил:
– Внимание! Есть движение! От основного въезда идут три объекта, все в нашу сторону. – бросил он через плечо. – Товарищ капитан, это эти.
– Паша, тебя родители вообще словам не научили? – зло бросил Тетёркин и, перемахнув через скамейку, на которой сидел, бросился к окну. – Остальные, минимум движений и никаких разговоров. Срочно весь свет пригасить.
Люди быстро задули свечи, а Тетёркин и Кудрин прильнули к окну. На улице и правда творилось нечто странное. Тёмное небо подсвечивалось далёкими зигзагами молний, было видно, как в их сторону сплошной стеной идёт дождь, тревожный ветер дёргал редкий кустарник и раскачивал деревья, но всё это было лишь предвестником бури, а вот то, что с нескольких сторон надвигалась плотная живая масса заражённых, это был настоящий кошмар.
Их явно что-то привлекало здесь! Они шли через живую преграду из кустарников, обходили её, потом снова возвращались на прежний путь и двигались дальше, и вскоре весь пятачок двора был заполнен качающимися из стороны в сторону заражёнными, которые смотрели перед собой ничего не видящим взглядом.
– Чё им надо? – спросил один из подручных Тетёркина.
– Откуда я знаю. – так же шёпотом ответил тот. – Может, уйдут.
– Это вряд ли. – проговорил Кудрин. – Они как специально сюда припёрлись.
– А если их из автомата покрошить? – спросил боец, бывший на посту у окна.
– Голову себе покроши, пользы больше будет. – шёпотом рявкнул капитан. – Предлагаю всем ретироваться в сторону кухни, там всё-таки нет таких больших окон и уже там выждать. Все машины закрыты, ключи здесь, да и они вряд ли туда сунутся.
Первый разрыв молнии разрезал тёмное небо, расколол напряжённую тишину раскатами грозного рыка грома, и крупные капли дождя стали оседать на оконное стекло. И в рядах заражённых вдруг что-то переменилось. Они с громким воем стали разбегаться в стороны, лезли под машины, под навесы, бежали под защиту деревьев и буквально через несколько минут двор полностью очистился.
Кудрин и Тетёркин, не веря своим глазам, выждали ещё несколько минут, потом оглядели притихших людей, и Иван тихо спросил:
– Тоже думаешь, что нужно сваливать?
– Это, наверное, единственно правильное решение.
– Странно, почему они разбежались? – проговорил Иван.
– Да какая на фиг разница? Потом разберёмся. Поехали. – Тетёркин посмотрел на перепуганные лица женщин, оценил всю сложность погрузки больных и махнул рукой. – Давайте всё сделаем максимально быстро и тихо. Сначала женщины и дети в машину. Потом уже вещи.
– Уж почти всё погрузили, ничего важного не осталось. Только люди.
Пространство мгновенно ожило движениями, тихими переговорами и короткими командами, которые отдавали военные.
– Мужики, – тихо сказал Тетёркин, – там некоторые уроды под
