Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина

а иногда и просто бродили по сказочным заснеженным паркам. Неожиданно просто решилась проблема с косметикой. Однажды, заглянув в комнату принца, Игорь увидел, что Лас спокойно рисует, а Эльвира позирует ему. Её лицо сверкало таинственной чистотой.

– Как тебе удалось? – полюбопытствовал Игорь, когда гостья ушла.

– Я сказал, что хочу нарисовать её, и мне нужны естественные оттенки её кожи, – ответил принц. – Ещё я сказал, что она очень красива.

– И она пошла и умылась?

– Сразу же!

– Ты – дипломат.

Принц тонко улыбнулся:

– Меня этому учили…

По вечерам, устроившись в зале, вся семья пила чай: дружно, неспешно, с весёлыми шутками и смехом, когда бесконечные вопросы Ласоро заводили Игоря и Свету в тупик.

– Всё, не могу, – смеялся хозяин, – Ласоро, дай отдохнуть!

А Света с очень серьёзным лицом пыталась вникнуть в суть проблемы и объяснить принцу, почему мы видим диктора телевидения, а она нас – нет.

– Мне непонятно, – с неподражаемым изумлением твердил принц, – ведь она здесь, улыбается нам, говорит, – и не видит?!

– Это только её изображение!

– ?!

– Рисунок!

– Но она смотрит прямо на меня! И говорит «доброе утро!» Если это рисунок, то откуда она знает, что сейчас утро?

– Разбирайтесь сами! – брался за голову Игорь. – Я лучше посуду помою.

– Дезертир! – шептала Света. – Ну как я ему объясню?

– Мы пошлем его в школу! Начиная класса где-то с четвертого. Или с пятого.

Лас смотрел на обоих:

– В школу? Я бы пошёл! Мне нравится учиться…

По ночам, как когда-то Игорь, принц тосковал, выходил во двор, пытался увидеть небо сквозь снежные тучи, а замёрзнув, возвращался и долго грелся, сидя у тёплых батарей. Света видела, что он бродит по дому, но ничего не говорила: ей нечего было сказать.

Мир Ласоро молчал. Несколько раз Игорь пытался подняться, но безуспешно, словно что-то преграждало ему путь. Он понимал и оставался.

Ночью, лёжа в темноте спальни, Света сказала ему:

– С ним стало уютнее. Будто у нас появился ребёнок. Взрослый ребенок.

– Меня не пускают наверх. Значит, война продолжается. Я бы многое отдал, чтобы знать, что там происходит.

– Потерпи, – она прижалась к нему. – Когда наступит весна…

Весна пришла неожиданно: яркая, мощная, с сильным горячим солнцем, с тёплыми приветливыми ветрами, с быстро растущими лужами талой воды. Ласоро пропадал на целый день вместе с Эльвирой, а когда возвращался, то сиял не меньше синего неба над его головой. Игорь работал и не замечал перемен, зато Света, с внимательностью женщины, поняла: принц влюблён. Теперь, приглашая подругу, он не оставлял дверь своей комнаты открытой, а деликатно прикрывал её. «Им хочется побыть наедине», – понимала Светлана.

К её удивлению, Эльвира изменилась: теперь она предпочитала другой, более сдержанный стиль. Куда-то пропали ботинки на грубой подошве, и появились аккуратные дамские сапожки; широкие пёстрые блузы сменились свитерами мягких тонов, вихры не торчали, как нелепый парик, а были завиты в изящные локоны.

Наконец, Игорь тоже понял, что вместо ожидаемых «штучек» Эльвиры он получил полный сюрприз, и невольно задумался. «Ласоро – не только дипломат, он ещё, незримым образом, и воспитатель. Как ему это удается? Такой сорванец, как Эльвира, меняется на глазах, внутренне подтягивается до уровня принца. Не тянет его на свою ступеньку, а сама поднимается, чтобы стать достойной его. Только юности свойственна такая гибкость! Но и Ласоро тоже молодец: ни шагу назад! А ведь мог бы уже и сигаретками начать баловаться, как Эльвира. Есть в нём что-то настолько чистое, твёрдое, несгибаемое…»

От высокомерия, с которым образованная девушка поглядывала поначалу на «малограмотного» гостя, не осталось и следа. Что она почувствовала в нём? Что узнала? Свою историю принц скрывал, заменив её простой и доступной сказкой о родителях, которые уехали в длительную командировку в страны Южной Африки, где ему не подходит климат. «Игорь – ближайший друг моего отца, он и взял меня на «воспитание».

На самом деле, видел Игорь, принцу нелегко лгать. Но его собственная история, рассказанная со всей искренностью, могла быть воспринята как бред сумасшедшего.

Сутки напролёт Ласоро читал. Его ум, живой, энергичный, с жадностью впитывал новые знания. Учебник физики седьмого класса прочёл за два дня. Посидел, подумал. «Ничего не понял!» – и начал сначала. Игорь помогал, но чаще помогала Эльвира. Она удивлялась тому, что заграничный гость так мало знает в одних областях и вполне образован – в других. Он ничуть не разбирался в механике и электронике, зато в считанные минуты мог сочинить изящный памфлет. С трудом находил слова, когда речь шла о работах психологов, – и тут же поражал мудрейшими изречениями философского характера. А иногда, совершенно неожиданно, начинал цитировать неизвестных Эльвире авторов, называл странные имена. «Что это? – думала девушка. – Что значит это однобокое образование? И где он жил: на Северном полюсе?!»

Ни один из её сверстников не был похож на Ласоро: он оставался таинственным, полным загадок, и от этого ещё более привлекательным. Но однажды…

Эльвира сидела в его комнате и в ожидании, пока Лас приготовит чай, рассеянным взглядом скользила по предметам. На столе лежала тетрадь. Ничем не примечательная, плотно закрытая тетрадь. И – карандаш: её друг не любил писать ручками. Девушка встала, прошлась. Слегка покосилась на стол. Ах, как много могла бы рассказать эта тёмная, в плотной обложке тетрадь! Опять отвела глаза… Человеческое любопытство… Не оно ли стало причиной многих открытий и, в конце концов, двигателем прогресса? Во всяком случае, Эльвира не слишком долго сомневалась. Она подумала с полминутки, а затем прикоснулась к этому завораживающему предмету и раскрыла. Её ожидал сюрприз! Вместо изящного почерка Ласоро она увидела чёткие, ровные столбцы иероглифов…

Хозяин вошёл, глазом не моргнул, застав подругу за столь неблаговидным занятием, спокойно забрал тетрадь и пояснил:

– Дневник. Мысли каждого дня.

– А почему – иероглифы?

– Это мой родной язык.

Эльвира фыркнула:

– Ты – китаец? Или японец?

– Ни то и ни другое. Но мой народ пишет так.

И подал гостье чашку с чаем.

Однако остановить Эльвиру оказалось непросто.

– Твой народ? Я думала, ты родился в Англии.

– Я этого не говорил.

– А где?

Ласоро мягко улыбнулся:

– Эли! Слишком много вопросов! Оставь…

– Не оставлю…

– Есть вещи, о которых я должен молчать.

Вот оно, самое интригующее: тайна! Скажите женщине: «у меня есть секрет», и она не успокоится, пока не выцарапает его из вас!

Но «разговорить» Ласоро оказалось непросто. Он безмолвствовал: тихо, спокойно, не поддаваясь на хитроумные провокации, пока Эльвира не заключила:

– Всё ясно! Твои родители – секретные агенты! А тебя спрятали здесь, чтобы никто не нашёл и не