Щёлк! - Эмир Радригес

-- Спасибо за комплимент, -- пробормотала Лиза и тоже уставилась на угасающие в рассвете звёзды. – Просто я заметила одну твою особенность.

-- Какую?

-- Ты всегда придумываешь хороший, практически гениальный план. Но всегда что-то идёт через задницу.

Жека хмыкнул. И действительно.

-- Я об этом ещё как-то не размышлял…

-- Потому я считаю, что этот штурм закончится нашим поражением.

-- Почему ты так уверена?

-- У них есть Гипсокартон. У них есть Лернер. Только они двое размотают весь кружок каратэ Игоря.

-- Кто такой Лернер?

-- Палач. Садист и маньяк. Больной человек. Но по силе он равен Гипсокартону. Если войдёт в состояние безумия… Это судя по рассказам Отца.

-- У нас будут стволы. Мы их загасим. Мы же не придурки – махаться с ними на кулаках.

-- И всё равно… Ты видел, как стреляет Гипсокартон.

-- Убежать не получится, -- сказал Жека. – Я встретился с коренной сутью Пульта. С Офанимом. С существом за гранью, которое и является источником силы Пульта. Если культисты обращаются к своим ритуалам, то наверняка есть способ узнать у этого Офанима, где находится владелец Пульта. Я в этом почти уверен.

-- Тогда почему бы не бросить Пульт? И не угнать? – дверь гаража снова скрипнула. Вышла Диана.

-- Без Пульта жизнь в бегах будет очень сложной. К тому же нас почти наверняка разыскивает полиция… Тебя уж точно. Ведь у твоего подъезда нашли убитых. А нас… Лизу ищут точно, как без вести пропавшую. И как должницу, утонувшую в долгах. А меня… Всё зависит от камер видеонаблюдения. Я уже сомневаюсь, что я нигде не засветился.

-- А если мы перебьём культистов, то жизнь разве станет легче? – спросила Диана. Она тоже уселась рядом.

-- Конечно, -- сказал Жека. – Одной опасностью меньше. По-крайней мере, если меня посадят в тюрягу после того, как мы их перебьём – никто меня ночью там не пырнёт зубной щёткой.

-- Оптимистично.

-- Да и если кто-то из нас в тюрьму угодит, то можно пользоваться Пультом, чтобы оправдать себя в суде. Захватив тело какого-нибудь прокурора… Ну или просто жить на воле в другом теле. Уже не так страшно…

-- Какой же ты умный! – искренне восхитилась Диана. – Я бы ни за что не догадалась до такого…

-- Это уж точно, -- подтвердила Лиза. – Я бы ничего особенного не придумала. Казалось бы – ну и что. В тело другое перемещать может Пульт. Как это использовать?

-- Да ладно вам, -- заскромничал Жека. – Я уверен, что тупой как пробка. И наверняка есть какой-то способ, при помощи которого можно было бы победить культ без крови…

Некоторое время они сидели молча, каждый думая о своём.

-- Мне кажется, -- Диана мечтательно взглянула в небо, а её волосы колыхнул прохладный ветерок. – Что всё у нас будет хорошо. Что после всех кошмаров – нас всех ждёт нечто большее. Нечто особенное в будущем. Не может быть так, чтобы всё закончилось плохо… Попросту не может быть… Это было бы неправильно… И когда всё закончится, мы все обязательно подружимся между собой. И будем жить вместе, как настоящая семья!

-- Вот ещё…

-- Это ещё почему? – спросил Жека.

-- Потому что вы, ребят, мне все очень нравитесь!

Лиза поморщилась…

-- А что? – хмыкнул Жека. – Я бы не отказался каждый день хавать твою стряпню!

-- Тогда замётано!

Слышалось, как тихим шёпотом колышется листва на высоких тополях за гаражами и как в овраге затевает свою песнь утренняя птица. Всё было спокойным перед грядущей бурей…

Глава 41

Гипсокартон уже опрокинул бутылку водки и позаривался на вторую. Но Отец тому строго наказал не разгоняться. Ибо Книга Знания могла поведать необычные вещи… Гипсокартону Отец эту самую книгу не дал. Сослался на то, что она ему нужна сейчас для проведения неких ритуалов. Громила ещё давно заподозрил, что притронуться к Книге Отец позволит только лишь самым приближённым. Любимчикам. Чтобы держать остальных в тонусе. Но сейчас он удивился, что Отец не дал ему прочесть ни строчки. Ведь он считал себя любимчиком… Антон старался. Он сделал всё идеально. Он забрал и доставил артефакт. Он снова рисковал своей жизнью. Ради Отца, его прихотей, его желаний.

Но теперь Антон прямо-таки разозлился. Пришёл в ярость. Пытался её как-то контролировать. А тут ещё и забыться в спирте не позволяют…

Антон мог бы уже давно послать Отца куда подальше. Но, увы. Генетика суперсолдата не позволяла ослушаться приказов вожака стаи. Тем более, Отец всё-таки – это самый близкий… человек… если можно так сказать про собакоголовое девятисотлетнее существо, человечность которого уже давно утеряна в путешествиях за гранью реальности.

Гипсокартон вышел к одному из двориков – с фонтанчиком посередине, и закурил самокрутку.

-- А когда мне помогут? – поинтересовался очкастый писатель, что постоянно сновал рядом, опасаясь затеряться в коридорах. – И как…

-- Не знаю, -- сердито буркнул Гипсокартон. Ему хотелось убивать, руки чесались, но писателя трогать было нельзя. Численность культа следовало восстанавливать, а, по словам Отца, очкарик поднаторел в эзотерических учениях и после соприкосновения с Книгой познал всю их еретичность, поэтому лидер видел в нём ценного соратника…

-- Мрачное у вас местечко… -- решил найти тему для разговора писатель. – Чем занимаетесь в свободное время? Устраиваете человеческие жертвоприношения?

Очкарик посмеялся над своей шуткой, но столкнувшись с недружелюбным взглядом громилы, затих в смутной догадке, что шутка, похоже, и не шутка вовсе.

-- Какова Книга? – вдруг спросил Гипсокартон. Очкарика передёрнуло.

-- Словами не объяснишь. Даже в моём рассказе – это всё шелуха без сути. Картинки, без проживаний…. Короче, это худшее, что может с тобой приключиться. Не понимаю, зачем вам нужна эта Книга. По мне так – она полный отстой.