Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

Однако обе плоскости оставались на своих законных местах, двигатели также не выключались, и ничто не свидетельствовало об отказе системы управления. До последней секунды полет проходил штатно. Ни облачка, ни нарождающегося циклона, ни бродячей зоны турбуленции. Ближайший грозовой фронт проходит столь далеко, что о нем можно забыть. Видимость — миллион на миллион. С высоты девяти с половиной тысяч метров желто-зеленые атоллы архипелага Тувалу четко вырисовывались в густом ультрамарине Тихого океана. Несколько минут назад была пересечена линия перемены дат, и пассажиры чартерного рейса Гонолулу — Брисбен, главным образом австралийцы, возвращающиеся с приятного отдыха на Гавайях в пекло зимней Австралии, были оповещены о том, что в одно мгновение перепрыгнули из девятнадцатого в двадцатое февраля. Еще через полтора часа под крылом проплывет выводок островов государства Вануату, левее останется французская Новая Каледония, и лайнер выйдет на финальный отрезок маршрута. В двух сотнях миль от австралийского побережья его поймают радары аэропорта, и только тогда пилоту найдется иное занятие, кроме как вполглаза контролировать работу пилотажного комплекса.

Ударившись о переборку, Жаннет вскрикнула не столько от боли, сколько от испуга. Поднос выскочил из рук и прыгнул прямо в лицо. Ожгло горячим кофе. Чизбургер и сандвичи посыпались на пол.

Не стало сил держаться на ногах. Она упала бы, если бы перегрузка милостиво не прижала ее к переборке, позволив лишь сползти вниз. Жаннет не сомневалась: случилось что-то серьезное, но что?

Слыша возгласы пассажиров, стюардесса механически отметила: паники еще нет, пока налицо лишь удивление и возмущение. Нормальная человеческая реакция, когда лайнер выделывает невесть что и только что разнесенные напитки опрокидываются пассажирам на колени. Чтобы испугаться, а тем более запаниковать, человеку требуется время. Разумеется, в любом рейсе среди пассажиров неизбежно окажется один или несколько тех, у кого еще в аэропорту заранее трясутся поджилки при одной мысли о посадке в самолет; обычно они и становятся катализаторами паники в любой нештатной ситуации, для них временной промежуток между началом происшествия и окончательной потерей самоконтроля чрезвычайно мал.

Обошлось. Пять, десять секунд — и из первого салона до слуха Жаннет донеслись отнюдь не панические возгласы и облегченный смех. Лайнер не падал — он завершал разворот и аккуратно выравнивался. Сейчас командир корабля обратится к пассажирам с извинениями за причиненное беспокойство: по требованию наземных служб пришлось срочно очистить воздушный коридор, возникла необходимость обойти грозовой фронт или что-нибудь в этом роде. И это будет ложью. Полет продолжается, для беспокойства нет никаких оснований, вы находитесь на борту «Боинга-767-400Е11», одного из самых надежных трансконтинентальных авиалайнеров австралийской национальной авиакомпании Квантос-Эйр, известной своими высокими стандартами безопасности, ну и так далее… И это в первом приближении будет правдой.

Перегрузка исчезла. Лайнер медленно, очень медленно выполнял левый вираж, снова ложась на курс. Опершись о переборку, Жаннет поднялась с пола. Колени противно дрожали, руки тоже. Она рассердилась на себя и одновременно позавидовала пассажирам: часто профессиональный опыт дает больше оснований для страха, нежели беспочвенная мнительность. Лицо и униформа были залиты кофе, пластмассовые чашечки, сандвичи и чизбургер раскатились по полу пилотской кабины. Жаннет стиснула зубы. А ну хватит дрожать! Делай свое дело! Во-первых — прибери на полу. Во-вторых — не мешай пилотам. В-третьих — иди приведи себя в порядок. Нечего и думать о том, чтобы появиться в таком виде перед пассажирами, а что до экипажа, то одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в течение ближайших минут он вряд ли вспомнит о кофе…

Ей хватило времени и на то, чтобы наскоро помолиться.

— Слушается? — жадно спросил второй пилот.

— Как видишь.

Руки командира корабля лежали на штурвале. Автопилот был отключен. Сейчас над пилотажным комплексом колдовал бортинженер.

— Что там? — не оборачиваясь, спросил командир.

— Сейчас скажу. М-м… Кажется, все в порядке… Да, все в порядке. Уверен.

— Тогда какого дьявола он взбрыкнул?

— Еще не знаю.

— Хотел бы я знать, откуда взялся этот туман, — пробормотал второй пилот.

Действительно, синева океана под крылом исчезла. Внизу насколько хватал глаз простиралась сплошная густая облачность… или туман.

Никто не ответил. Бортинженер возился с бортовым компьютером. Командир держал курс по гирокомпасу.

— На море такой туман бывает, когда вода теплее воздуха, — сообщил второй пилот и поежился. — Такое часто случается на кроссполярных маршрутах…

— Заткнись! — наорал на него командир. — Мы где, на кроссполярном маршруте, по-твоему?

— Нет, но…

— Все в норме, — уверенно сказал бортинженер. — Видимо, случайный сбой. Ничего серьезного.

— Программа полета?

— Проверил.

Несколько секунд командир размышлял, не вернуться ли к автоматическому полету. Затем, не глядя, включил микрофон и ровным, внушающим доверие голосом передал пассажирам сообщение, содержание которого было почти точно предсказано стюардессой Жаннет, только вместо грозового фронта фигурировала зона турбуленции. За это время в его голове созрело решение: попытаться снова включить автопилот и быть начеку, чтобы мгновенно отключить его при первом подозрении на сбой в системе.

— Внимание… Готовы? Включаю.

Лайнер начал валиться на крыло. Опять на правое.

— О черт!

На этот раз только очень внимательный пассажир мог заметить неладное — небольшой внезапный крен был плавно выровнен, а по поводу автопилота командиром было сказано несколько слов.

— Не пойму, в чем дело, — встревоженно отозвался бортинженер. — Все должно работать. Голову даю, что…

— Оставь при себе свою голову, — буркнул командир и, помолчав, добавил: — Дай наше местоположение.

Несколько секунд командир смотрел на карту, отображенную на экране монитора, не замечая, что медленно роняет челюсть. Судя по карте, самолет шел вовсе не над Тихим океаном. Он шел над материком, и очертания этого материка были хорошо знакомы каждому, кто в детстве увлекался рассказами о пингвинах, морских слонах, ледовых трещинах и мужественных зимовщиках. Антарктида!

Бред.

Командир со стуком захлопнул рот.

— Кто-нибудь что-нибудь понимает?

Против воли его слова прозвучали жалобно-просяще.