Власть без славы. Книга 2 - Фрэнк Харди

Ответ Мэлона, что, если они не пойдут в бой, их расстреляют, не разубедил его.

Джон Уэст относился к Советскому Союзу, как утопающий, которого спасает ненавистный враг: он был благодарен России, восхищался доблестью ее воинов, но можно было не сомневаться, что, как только из его легких выкачают всю воду, он тотчас же преисполнится прежней враждой и злобой.

В лейбористской партии раздавалось все больше голосов, протестующих против коалиции с Дэвисоном и аграрной партией, и в 1942 году конференция лейбористов вынесла решение: отказать Дэвисону в поддержке. Ставленники Уэста — прежде всего Брэди, Трамблуорд и Беннет — по требованию Джона Уэста не подчинились решению конференции, но им не долго удалось продержаться. Позднее премьер-министром, всего на одну неделю, стал лидер лейбористов Карр, а затем Объединенная партия Австралии поддержала Дэвисона, и он снова занял пост премьера.

Внимание Джона Уэста отвлекло от этих событий продвижение японцев на юг после нападения на Пирл Харбор.

— Теперь важно только одно — выиграть войну! — с жаром сказал он Фрэнку Лэмменсу.

Неудачи на Тихом океане уравновешивались победами, одерживаемыми на других фронтах. Английские войска, включавшие и 9-ю австралийскую дивизию, разбили немцев у Эль-Аламейна. У Сталинграда, защитники которого сковывали здесь силы противника, русские армии окружили немецких захватчиков и готовились уничтожить их.

В Мельбурне лихорадочно рыли бомбоубежища, объявляли учебные воздушные тревоги, обкладывали нижние этажи зданий мешками с песком — все это были зловещие признаки: война могла подойти и к австралийским берегам. Здание, где помещалась контора Джона Уэста, тоже было обложено мешками с песком, в подвале его было оборудовано бомбоубежище, в подвале белого особняка — другое. А потом — налет японцев на город Дарвин! Слухи о вторжении в Куинсленд и на Северную территорию! У Джона Уэста сердце замирало от страха. Потом японцев наконец задержали на Новой Гвинее и в Коралловом море, и он вздохнул с облегчением.

Политические соображения, выдвинутые архиепископом и другими знакомыми ему католическими деятелями, не поколебали уверенности Джона Уэста в том, что, пока идет война, нужно сотрудничать с Россией.

— Потом, может быть, мы будем воевать против России, но пока мы должны воевать с нею заодно, — говорил он.

Он даже выступал как сторонник открытия второго фронта в Европе. Фрэнк Лэмменс и Дик Лэм, усомнившись в его искренности, отказались предоставить стадион Обществу австралийско-советской дружбы. Узнав об этом, Джон Уэст сказал спокойно: — Пустите их на стадион. Пустите бесплатно. Я сам напишу им письмо. Сейчас не время отказывать им, это плохо для бизнеса.

Когда второй фронт открылся, Джон Уэст решил, что окончательная победа — лишь вопрос времени. Но он уже не мог, как в 1918 году, с радостью ждать конца войны, рассчитывая достигнуть еще большей власти. Ему было за семьдесят, и он чувствовал, что стареет; он устал и уже не надеялся расширить границы своей империи.

Джон Уэст всегда жил в расчете на будущее — теперь он начал понимать, что у него нет ничего впереди; и он не мог, как другие старики, обратиться мыслями к прошлому, потому что боялся укоров совести.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я предаю душу свою в руки Спасителя моего с твердой верой, что обновленная и омытая его бесценной кровью, она незапятнанной предстанет пред небесным отцом моим… благословенный догмат о полном искуплении грехов через кровь Иисуса Христа…

Мы должны объединить свои силы для борьбы с коммунизмом. Мы должны уберечь рабочего от красного коварства. Мы должны позаботиться о том, чтобы он оставался внутренне здоровым.

Рано утром первого января 1946 года Джона Уэста разбудил настойчивый телефонный звонок. Он медленно приподнялся. Да, звонит телефон! Кто это может звонить в такую рань?

Он зажег лампочку у изголовья, откинул одеяло и встал с кровати. Надев домашние туфли, он прошел в соседнюю комнату, включил там свет и выглянул в коридор. Потом он медленно спустился по полутемной лестнице, и ему вдруг вспомнилась та ночь, когда Одноглазый Томми прибежал сюда чуть свет и сообщил ему, что О’Флаэрти захватил тотализатор.

Сердце у него сильно билось — слишком сильно. Врач сказал ему: «Берегите сердце, мистер Уэст. Пока ничего серьезного нет. Но помните — не сердиться, не уставать, не беспокоиться и не волноваться».

Телефон все еще пронзительно названивал. Кто это может быть? Что случилось?

Джон Уэст нащупал выключатель и вздохнул с облегчением, когда вспыхнул свет. Дрожащей рукой он снял трубку. — Хэлло!

Ответил управляющий из Сиднея: — Простите, мистер Уэст, что беспокою вас в такое неурочное время, но я счел своим долгом уведомить вас. Дело в том, что ваш сын Джон…

— Что он? Уж опять что-нибудь натворил?

— Час тому назад он упал с балкона своей квартиры. Разбился насмерть!

Джон Уэст не ответил. Мучительная боль сдавила ему грудь; его бросило в пот, и в то же время он весь дрожал. Он не мог пошевельнуться, а если бы и мог, поостерегся из страха, что сердце перестанет биться.

Вот о такой боли предупреждал его Девлин. Это все астма! Потрясение, которое он испытал, услышав о смерти сына, уже прошло — осталась только пугающая боль в сердце и чувство обреченности.

— Хэлло! Вы меня слушаете, мистер Уэст? Хэлло!

Боль прошла так же внезапно, как появилась.

— Да, я вас слушаю.

— Мне очень жаль, мистер Уэст, но я думал, что мой долг…

— Ничего, ничего. Распорядитесь насчет похорон. Я прилечу самолетом.

— И еще, мистер Уэст… Не знаю, как сказать вам, но кто-нибудь должен же поставить вас в известность. Имеются сомнения относительно того, упал ли он… ваш сын… или бросился.

Положив трубку, Джон Уэст медленно начал подниматься по лестнице. Сверху послышался голос Нелли: — Кто это звонил? Что-нибудь случилось?

Дойдя до верхней ступеньки, он так же медленно направился к жене, стоявшей в дверях своей спальни. Его знобило, на лбу выступил холодный пот, ладони были липкие.

— Что случилось? — вскрикнула Нелли, вглядевшись в него.

На ней был халат, второпях накинутый поверх ночной рубашки, седые волосы растрепались и в беспорядке висели вдоль морщинистых щек. Точно страшная старая ведьма, мелькнуло в уме Джона Уэста.

— С Джоном несчастье. Он умер. Подозревают самоубийство, — сказал он с беспощадной краткостью, не оставляя Нелли сомнений в том, что сын покончил с собой.

Она пошатнулась, зарыдала и, еле передвигая ноги, потащилась к кровати. Он хотел было подойти к ней, но тут же передумал. Он ни разу не входил в эту комнату с тех пор, как… И не войдет никогда!

— Мы утром вылетим в Сидней, — сказал он, потом вернулся к себе и лег в постель.

Главное место в его мыслях занимала сильная боль, только что испытанная им. Может быть, вызвать доктора? Он решил подождать до утра. Он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к биению сердца. Потом мысли его обратились к Джону. Покончил ли он с собой? Пьянство — вот что погубило его. Он, конечно, был плохим сыном; но ведь не так давно он сказал Кори: «Отец стал помягче, мы с ним теперь ладим».

С тех пор как у Джона Уэста открылась болезнь сердца, он стал бояться смерти — и теперь этот страх терзал его. Смерть была вокруг, повсюду.

Год назад умерла Вероника Мэгайр — погибла при автомобильной катастрофе. Когда Джон Уэст узнал об этом, он заплакал. Только теперь он понял, что Вероника была для него якорем спасения, надежной защитой от одиночества, страха смерти и угрызений совести.

Умер Арти, За несколько часов до смерти Артур Уэст выразил желание повидаться с братом; Джон Уэст был у постели умирающего. Сначала Арти говорил отрывочно, невнятно, но под конец сказал просительно и настойчиво:

— Вызволи Дика Брэдли из тюрьмы, Джек. Ты должен это сделать. А пока пусть Пэдди Райан передает ему сигареты и всякое такое. Я уж говорил Пэдди. Обещай, что ты вызволишь его!

— Но Брэдли осудили пожизненно, — возразил Джон Уэст. — Как я могу вызволить его?

— Он очень болен, у него рак. Долго не протянет, Пат, его племянница, опять берется ухаживать за ним. Поговори с комендантом тюрьмы и с министром, они тебя послушают. Обещай мне вызволить Брэдли.

Артур Уэст успел еще услышать, как его брат промямлил довольно неопределенное обещание исполнить его просьбу.

А потом пришло известие, что Марджори Уэст умерла во время войны в немецком концентрационном лагере. Нелли, убитая горем, слегла и несколько месяцев не вставала с постели, непрерывно жалуясь на боли в спине. По ее настоянию, Джо просил отца попытаться вывезти из Германии детей Марджори, но Джон Уэст отказался это сделать.