Дорога Короля - Мартин Гринберг

— Кестраль, — торопливо ответил арфист. — Меня зовут Кестраль Хант.

— Ты права, — вздохнул дракон, обдав меня жаром. — Он меня раздражает. Ты уверена, что хочешь забрать его назад?

— Нет, — сказала я, и глаза мои наполнились слезами от удивления и облегчения, ибо я наконец нашла в этой опасной стране нечто такое, чего мне не нужно было бояться. — Мне он совершенно не нужен. Он чрезвычайно груб, неблагодарен и начисто лишен какой бы то ни было чувствительности. Но я полагаю, моей королеве нет нужды его слушать; она любит его за красивые волосы и умелые руки музыканта. Так что я лучше все-таки возьму его с собой. Мне очень жаль, что он тайком пробрался в твой дом, да еще и пытался тебя обокрасть!

— Эта арфа сделана из кости дракона и его сухожилий, — сказал дракон. — Именно поэтому я и не люблю арфистов. Они совершают такие отвратительные поступки, а потом поют, какие они умные и талантливые! И этот тоже наверняка стал бы петь!

Дракон зевнул, и сквозь стиснутые челюсти вырвался язык пламени, расплавив золото, о которое арфист опирался рукой.

Несчастный рванулся, прижался к стене и торопливо забормотал:

— Прости меня! Я прошу у тебя прощенья! От всего сердца!

Окутанный клубами дыма дракон криво усмехнулся, фыркнул, снова обдав меня жаром, и промолвил задумчиво:

— А может быть, мне стоит оставить тебя здесь и попробовать сделать арфу из твоих костей.

— Она будет чудовищно врать, — тут же заявила я. — Не угодно ли тебе, господин мой, чтобы я исполнила какое-нибудь твое поручение в обмен на свободу этого арфиста?

Один драконий глаз, круглый, как луна, спустился совсем близко к моему лицу, поглощая пляшущие цветные блики.

— Назови мне мое имя, — прошептал дракон. Я молчала, медленно осознавая, что это не требование, а мольба. — Одна женщина давным-давно отняла у меня мое имя во время игры в загадки. И я столько лет все пытаюсь его вспомнить, но не могу.

— Айрекрос? — выдохнула я.

И дракон тоже выдохнул, при этом чуть не спалив мне дотла волосы:

— Так ты ее знаешь?!

— Она и у меня кое-что отняла! Она отняла у меня самого дорогого моего друга! А о тебе она сказала: имя дракона спрятано внутри загадки.

— Где она сейчас?

— Ходит волшебными тропами твоей страны.

Страшные когти, царапнув по камням, вдруг улеглись, успокоились, гладкие и черные, как крылья жука-скарабея.

— Когда-то и я немного разбирался в колдовстве. Во всяком случае достаточно, чтобы принимать человеческое обличье. Ты поможешь мне отыскать мое имя?

— А ты поможешь мне отыскать моих подруг? — Я умоляюще посмотрела на него. — Я потеряла четырых в поисках этого проклятущего арфиста! Одна из них, правда, а возможно и две, могут и не захотеть уже принять мою помощь, но это я смогу узнать наверняка, только когда увижу их.

— Дай-ка подумать… — промолвил дракон.

Вокруг меня вдруг заклубился густой, белый, как зола, дым, пахнущий остро и кисло. Наглотавшись дыма, я закашлялась, из глаз сами собой потекли слезы, а когда глаза мои вновь обрели способность видеть, передо мной стоял золотоволосый арфист. И у него были глаза дракона!

Ахнув от изумления, я снова глотнула дыма и, яростно откашливаясь, слышала, как Кестраль у меня за спиной яростно дергает свою цепь и вопит что было сил:

— А как же я? Ведь ты была послана, чтобы меня спасти! Что же ты теперь скажешь Селендайн? Неужели так и объявишь, что нашла меня, а потом оставила гнить среди этого проклятого золота? — И тут на него глянуло его же собственное лицо, и он мгновенно умолк, продолжая лишь отчаянно дергаться на цепи. — Ты же не умеешь играть на арфе! Она сразу это поймет! И по твоим ужасным древним глазам догадается, что это не я!

— Скорее всего, — насмешливо заметила я, приведенная в восторг подобными глупыми опасениями, — ей это будет совершенно безразлично.

— Меня все равно найдут королевские рыцари! Ты сама говорила, что они мечтают меня убить! А впрочем, это ты убьешь меня… Даже хуже, чем убьешь!

— Те, кто хочет твоей смерти, скорее всего, последуют за нами, — устало сказала я. — За мной и за тем золотоволосым арфистом, что будет скакать бок о бок со мною. И, в конце концов, право освободить тебя принадлежит дракону, а не мне. Если он захочет даровать тебе свободу, тогда уж ты сам ищи дорогу назад, к Селендайн. В ином случае тебе придется дать обет молчания и открывать рот только для того, чтобы спеть.

И я повернулась к нему спиной.

Дракон, превратившийся в арфиста, взял свою костяную арфу и сказал хриплым, точно насквозь прокуренным голосом:

— Учти: я свои обещания выполняю всегда. Ключ к твоей свободе заключен в песне.

И мы оставили злополучного музыканта прикованным цепью к его музыке. Пусть поищет разгадку, пусть попытается услышать своими глухими ушами и фальшивой душой ту единственную мелодию, которую он вечно наигрывал Селендайн, но которой никогда сам не слышал, ибо лишь эта музыка души могла бы вернуть его назад.

А я, выбравшись наружу, к свету, сперва повела дракона к тому камню, который поглотил Данику, чтобы он дохнул на проклятый камень своим страшным огнем, а затем мы двинулись в обратный путь — на поиски Айрекрос.

Гарри Тартлдав

ПОДСАДНАЯ УТКА

(Перевод И. Тогоевой)

Вайдесская торговая «сороконожка» входила на веслах в фьорд Лигра.

«Что-то в ней не то, — думал следивший за галерой Скэтваль Быстрый. — Что-то в ней неправильно, да, неправильно! Интересно, что бы это могло быть?»

Вождь халогов прикрыл глаза от слепящего утреннего солнца жесткой, почти ороговевшей ладонью, внимательно вглядываясь в морской простор.

Потом нехотя решил, что на мачте судна вьется не имперский флаг — золотые солнечные лучи на голубом фоне. Однако плещущийся сейчас на мачте торгового судна флажок он и раньше видел не раз и не раз вступал в схватку с теми, кто под этим знаменем выступал; слишком часто, пожалуй.

На этом флаге не были изображены двойные солнца вайдессов, надеявшихся, что это поможет их военным кораблям найти правильный путь (хотя халоги-то в подобном случае на месте двойных солнц нарисовали бы глаза!). Но вайдессы, живущие далеко на юге, конечно же, куда сильнее верили в могущество солнца, чем халоги. В здешних краях среди снега и льда темными голодными зимами солнце казалось людям чем-то вроде неясного, ускользающего воспоминания. И не впервые Скэтваль задумался: почему невероятно богатая Империя Вайдессос все же стремится поглотить и северные земли халогов вместе с их вечным холодом и голодом?

Однако эти мысли увели его в сторону от той цели, которую он себе наметил. Он снова стал вглядываться в очертания судна, поражаясь его странному виду: какое-то оно маленькое, хрупкое…