Достойная леди - Джорджетт Хейер

Джерби окинула мистера Карлтонна бесстрастным взглядом и сказала:

– Конечно, сэр. Если вы будете так добры подождать в гостиной, я это сделаю.

Она отвернулась и торжественно направилась по ступенькам вверх, а Лимбери, оправившись от изумления, от того, что сама грозная Джерби уступила без малейшего признака неодобрения возмутительному требованию мистера Карлтонна, проводил посетителя в гостиную. Эта беспрецедентная ситуация настолько его заинтересовала, что любопытство даже не омрачал страх перед гневом сэра Джоффри, ведь теперь, если сэр Джоффри рассердится, он всегда сможет обвинить Джерби в том, что именно она проводила мистера Карлтонна в комнату хозяйки.

Мистеру Карлтонну не пришлось долго ждать в гостиной. Вскоре вошла Джерби со словами:

– Мисс Эннис будет рада принять вас, сэр. Прошу вас, пройдемте со мной.

Она поднялась по лестнице на третий этаж, затем остановилась на площадке перед дверью и сказала:

– Должна предупредить вас, сэр, что мисс Эннис еще далеко не здорова. Вы увидите, как она осунулась от перенесенной болезни, и я надеюсь, вы не будете волновать ее.

– Я тоже на это надеюсь, – последовал ответ.

Она осталась удовлетворена этим ответом, так как открыла дверь в спальню мисс Уичвуд и объявила о его приходе самым бесстрастным голосом:

– Мистер Карлтонн, мисс.

На мгновение она задержалась в дверях, потому что мисс Уичвуд ужасно разволновалась и, похоже, сама не могла понять, хочет она видеть его или нет. Она приподнялась на кушетке и с рассеянным видом сказала:

– Мистер Карлтонн? О нет, я не могу… Джерби, ты что – подшучиваешь надо мной? Он правда здесь? О, ну почему он вернулся как раз в тот момент, когда я так плохо выгляжу и еще хуже себя чувствую? Я не приму его! Он – самый отвратительный… О, что же мне делать?

– Ну, мисс, если вы хотите, чтобы я отослала его, я, конечно, постараюсь сделать это, но, судя по его виду, он, вполне вероятно, велит мне уйти с дороги, взбежит сюда по ступенькам и через мгновение уже будет стучать в вашу дверь – если он, конечно, не ворвется без стука, что меня совершенно не удивит!

Мисс Уичвуд нервно засмеялась:

– Ужасный человек! Забери эту отвратительную шаль! Если я должна принять его, я не стану делать этого, лежа на кушетке, словно я при смерти!

Поэтому, когда мистер Карлтонн вошел в комнату, он увидел, что мисс Уичвуд сидит на кушетке, шлейф ее платья уложен красивыми складками у ног, а прекрасные волосы спрятаны под кружевной чепец. Она сумела немного прийти в себя и произнесла почти спокойно:

– Добрый день. Вы должны простить меня за то, что я принимаю вас подобным образом: Джерби наверняка сказала вам, что я болела и врач мне еще не разрешил выходить из комнаты.

С этими словами она попыталась встать, но колени ее так дрожали, что ей пришлось ухватиться за ручку кушетки, чтобы не упасть. Мистер Карлтонн пересек двумя широкими шагами комнату, заключил ее в свои объятия, прижал к груди и поцеловал.

– О! – выдохнула мисс Уичвуд, делая слабую попытку оттолкнуть его. – Как вы осмелились? Отпустите меня немедленно!

– Вы упадете, если я это сделаю, – сказал он и снова поцеловал ее.

– Нет, нет, не надо! О, ужасный вы человек! Как бы я хотела никогда с вами не встречаться! – выдохнула мисс Уичвуд и, отказавшись от попыток освободиться, расслабилась в его объятиях.

Суровая Джерби усмехнулась и вышла из комнаты, убедившись, что мистер Карлтонн вполне способен справиться с мисс Уичвуд и без ее помощи.

– Не плачьте, моя драгоценная мокрая курочка! – сказал мистер Карлтонн, в третий раз целуя ее в шею за ухом – то единственное место, которое было ему доступно, поскольку ее голова лежала у него на плече.

Мисс Уичвуд тихо засмеялась сквозь слезы, показав тем самым, что чувство юмора у нее не пострадало от гриппа.

– Я не мокрая курочка!

– Вы же не думаете, что я поверю в это, если вы не прекратите плакать немедленно! – сурово сказал он.

С этими словами он поднял ее на руки, усадил обратно на кушетку и сел рядом с ней. Затем взял ее руки в свои и нежно поцеловал ладони.

– Бедная малышка! – сказал он. – Как же тяжело вам пришлось, правда?

– Да, но с вашей стороны некрасиво называть меня бедной малышкой! – ответила она, пытаясь выдержать шутливый тон. – Вы могли бы просто сказать мне, что я стала страшилищем. Зеркало уже сообщило мне об этом, и ваши слова поэтому меня нисколько не удивили.

– Ваше зеркало лжет. Я не вижу в вас никаких изменений, если не считать того, что вы бледнее, чем мне хотелось бы, и на вас надет чепец, а я никогда раньше не видел вас в чепце. – Он критически оглядел ее головной убор и заметил одобрительно: – Вам очень идет. Но мне больше нравится видеть ваши золотые кудри. Вам непременно нужно носить чепец, когда мы поженимся?

– А… мы поженимся? – спросила она.

– Ну конечно же! Вы ведь не думаете, что я предлагаю вам стать моей содержанкой, не так ли?

Она рассмеялась в ответ:

– Это меня не удивило бы, от вас можно ожидать чего угодно!

– Вас бы это не удивило? – спросил он.

Она опустила глаза под его суровым, вопрошающим взглядом и пробормотала:

– Не нужно так на меня смотреть! Я пошутила! Конечно, это меня удивило бы!

– Не смешно! Вы боитесь, что я буду неверен вам? Вы поэтому спросили: «А мы поженимся?», как будто бы у вас еще остались какие-то сомнения?

– Нет. Этого я не боюсь. В конце концов, если вы действительно измените мне, то виновата в этом буду только я, не так ли?

Суровость исчезла из его взгляда, и он улыбнулся:

– Не думаю, что найдется много людей, которые согласятся с тем, что в моих грехах нужно обвинять вас!

– Любой человек, у которого есть хоть частица здравого смысла, согласился бы со мной. Ведь если вы решите завести любовницу, то только потому, что вы устали от меня.

– О, если дело только в этом, то можно не волноваться! Но у вас ведь еще остались сомнения, не так ли?

– Только не тогда, когда вы рядом со мной, – робко ответила она. – Когда я одна, стоит только подумать обо всех трудностях – о том, какой это важный шаг, и о том, насколько против будет мой брат, – мне кажется, будто я совершаю ошибку. А потом мне приходит в голову мысль, что еще большая ошибка – не выйти за вас замуж, и в конце концов я просто сама не знаю, что же мне делать! Мистер Карлтонн, вы уверены, что вы хотите жениться на мне и… и что я – не просто очередное ваше увлечение?

– Вы ведь пытаетесь таким образом спросить у меня, будем ли мы счастливы, правда?

– Да, наверное, именно это я и имела в виду, – вздохнула она.

– Ну, я не могу ответить на этот вопрос. Как я могу быть уверен, что мы будем счастливы, если ни у одного из нас нет опыта супружеской жизни? Но я могу уверенно сказать вам: да, я хочу жениться на вас, и я также уверен, что вы не «очередное мое увлечение», – что за чертовски глупый вопрос вы мне задали! Если бы я был когда-нибудь таким бестолковым, что предлагал бы каждой из своих очередных пассий брак, я не был бы сейчас холостяком! И есть еще две вещи, в которых я совершенно уверен. Во-первых, ни одна из дам, с которыми меня связывали приятные отношения, не вызывала у меня тех чувств, которые вызываете у меня вы. И во-вторых, ничего в жизни я не хотел больше, чем хочу сейчас, – сделать вас своей, и сделать это для того, чтобы любить вас, заботиться о вас и оберегать вас. Черт возьми, Эннис, как мне убедить вас, что я люблю вас всем своим сердцем, телом и душой? – Он внезапно замолчал и резко спросил: – Что я сказал такого, что заставило вас плакать? Скажите мне!