Таинственные расследования Салли Локхарт. Тигр в колодце. Оловянная принцесса - Филип Пулман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Горячий, сэр, – предупредила Салли, заметив, что Арнольд Фокс побагровел от ярости, а Пэрриш довольно улыбнулся. Она аккуратно поднесла фарфоровую чашку к губам мистера Ли.
Он с шумом отхлебнул кофе, потом еще раз и еще. Его туша, которую Салли теперь видела так близко, была огромной и казалась бесформенной; костюм Цадика, хотя и был безупречно скроен, не мог утаить того факта, что грудь и руки, скрывающиеся под ним, – всего лишь безжизненные куски плоти. Стоя рядом с инвалидным креслом, можно было услышать, как Цадик дышит, с усилием вбирая воздух огромной грудью и тут же с шумом выпуская его. Салли разглядела его лоснящиеся напомаженные рыжие волосы и беспомощные пальцы, огромные и неподвижные, лежавшие на коленях. Ногти были идеально ухожены.
– Еще! – приказал он, и она снова поднесла чашку к его губам, чувствуя кроме страха и ненависти невероятную жалость к этому человеку, заключенному, как в тюрьму, в огромное тело, не способное даже на малейшее движение.
Арнольд Фокс непослушной рукой поставил чашку на стол и поднялся. Салли старалась не смотреть на него, даже отступила в сторону, чтобы тот мог спокойно разговаривать с Цадиком.
– Я вынужден подчиниться вашей воле, – произнес Фокс срывающимся голосом. – У меня нет выбора. Но, мистер Ли, я не побоюсь назвать то, что вы делаете, предательством. Вместо жеста праведного гнева, в котором так нуждаются британцы, вы низводите все до уровня… до уровня пьяной ссоры! Но вам видней, без сомнения, вам видней, сэр. Я благодарен вам, господа. Всего хорошего.
И он вышел. Оставшиеся в комнате равнодушно посмотрели ему вслед, и, когда дверь закрылась, Цадик сказал:
– Хорошо. Таким образом, все проясняется. Я счастлив, что действую по велению Всевышнего, Пэрриш.
Комиссионер улыбнулся:
– Значит, будем работать, сэр?
Он замолчал и посмотрел на Салли, которая почувствовала его взгляд, хотя по-прежнему смиренно не поднимала глаз от пол.
– Спасибо, Кемп, – сказал Цадик. – Можешь идти.
– Слушаюсь, сэр. – Она поклонилась и вышла.
В холле Салли быстро огляделась по сторонам.
Поблизости никого не было, мистер Клегг, насколько она знала, возился в кладовой, а миссис Уилсон была занята стряпней на кухне.
Она наклонилась и сделала вид, что завязывает шнурки.
Голос Пэрриша доносился из-за двери:
– …Свистки?
– Пока нет, – ответил Цадик. – Английская толпа еще не настолько дисциплинированна. К тому же она потеряла всякий вкус к мятежам и бунтам. Ее следует обучить.
– Но вам нужны беспорядки по полной программе?
– Да, мне нужны смерть и грабежи. Я хочу, чтобы вся улица утонула в огне. Улица еврейских поселенцев. Это вызовет панику и бурю негодования. Все подумают, что за этим стоит мистер Фокс. Он попытается остановить беспорядки, думая, что действует на руку нам, но у него ничего не получится. Пресса обвинит его в разжигании розни, а мы обвиним в том, что он не смог этому противостоять. И тут же забудем о нем и начнем оказывать помощь еврейским приютам, будем помогать восстанавливать разрушенные дома и так далее… Они сами придут к нам, Пэрриш. Рыбка сама приплывет прямо в сети!
– Чудесно, – откликнулся тот. – Когда вы все это намечаете, мистер Ли?
Салли нагнулась поближе к двери.
И тут чья-то рука зажала ей рот, а другая обхватила за талию и подняла в воздух.
Несколько мгновений Салли сопротивлялась, пока не заметила, что рука, держащая ее, одета в белую перчатку. Это был не Мишлет, а один из лакеев. Внезапно она повисла у него на руках, сделав вид, что потеряла сознание.
Испугавшись, лакей ослабил хватку, а Салли, воспользовавшись этим, быстро освободилась и повернулась к нему лицом.
– Что ты делаешь? – прошипела она.
– Просто дурачусь…
Это был рослый, дюжий парень с широкой самодовольной улыбкой. Но, увидев ее злость, он тотчас стушевался.
– Что ты себе позволяешь? – выпалила Салли, стараясь говорить как можно тише, чтобы ее не услышали за дверью. И тут заметила, что на лице лакея возникло совсем другое выражение, и поняла, что совершила ошибку.
– Да кто ты такая? – спросил он. – Черта с два ты служанка, теперь я понял. Что ты здесь делаешь?
Просто Салли повела себя как настоящая леди – именно так девушка, принадлежавшая к ее обществу, отреагировала бы на подобную выходку. Но она тут же вспомнила, как смотрели на нее мужчины, думая, что она служанка, и поняла: настоящая служанка не стала бы возмущаться и негодовать. Она восприняла бы все равнодушно, лишь, может быть, смерив лакея презрительным взглядом.
Как только Салли осознала все это, в голову ей пришла идея, как исправить ситуацию. Но действовать надо быстро, чтобы он не успел ничего напридумывать.
Она прижала палец к губам, осмотрелась и поманила лакея за собой в соседнюю гостиную.
Как она и думала, парень был заинтригован и последовал за ней. Салли закрыла дверь, еще раз осмотрелась по сторонам и зашептала:
– Как тебя зовут? Джон?
– Нет, Джон – это другой. А я Альфред. Но…
– Слушай, Альфред, мне нужна твоя помощь. Ты прав, никакая я не служанка. Я здесь из-за своей кузины…
Она подошла к слуге почти вплотную, стараясь смотреть ему прямо в глаза, умоляюще и с безысходностью. Его лицо все еще хранило подозрительное выражение, но он был явно заинтересован и совсем не против того, чтобы с ним так доверительно разговаривала симпатичная девушка.
– Из-за кузины?
– Да, Люси. Ты помнишь – ей пришлось уйти из-за этого француза, этого…
Глаза лакея понимающе сверкнули.
– Из-за Мишлета! Да…
– Да, из-за этой свиньи, – поддержала его Салли. – Кузина все мне рассказала. Как он обещал жениться на ней, как ухаживал и всякое такое. Моя мама просто убита горем – это ее тетя, понимаешь? Ведь мы были как сестры. И я поклялась, что поквитаюсь с этим подонком. Так что… Но никто не должен ничего знать, особенно он сам.
– И что ты собираешься делать?
– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю. Я уничтожу его, это точно. Она была такой милой девушкой… А теперь ее жизнь разрушена, она больше нигде не найдет работы…
Альфред кивнул. Он не был очень умен – тщеславный, высокомерный, как и все лакеи. Вероятно, очень гордился своей широкой грудью и сильными ногами в белых чулках. Но Салли показалось, что у него доброе сердце. К тому же он знал, что случается со слугами, когда их выгоняют без рекомендации.
– Скажи, Альфред, я могу тебе доверять? Больше мне здесь не с кем поговорить…
– Разумеется, – ответил он. – Я тебя не выдам. Сам терпеть не могу этого французского попугая. Его никто не любит. Урод – одно слово. А мы все думали, ты к нему подъезжаешь.
– Да, подъезжала! Я ведь хочу заманить его в ловушку! Хочу расквитаться с ним. Ничего, что я все
