«Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля» - Александр Тюрин

Статистика переселений в Сибирь за 1887–1893 гг. показывает, что первые три места в «хит-параде колонистов» занимают с 16,1 % выходцы из Курской губернии, 10,1 % — тамбовцы, 8,3 % — воронежцы.

Эти цифры опровергают взлелеянный сепаратистами миф о происхождении сибирского населения из числа «вольных поморов». Дорогие сибиряки происходят-то в массе своей из самых простых мужиков центральной России. (На это, кстати, указывает и сильное преобладание аканья над оканьем у сибирских жителей.)

В Алтайском горном округе за 1890–1892 гг. доля курских выходцев составила 18,3 %, тамбовских — 17 %, а на третьем месте черниговские — 12,4 %. Вятская, Пермская, Тобольская губернии вместе дают 11,4 %.

В общем, самые бурные переселенческие потоки исходят из густонаселенных сельскохозяйственных областей.

Среди переселенцев доля бывших государственных крестьян превышала долю бывших помещичьих. Первые отличались большим приростом и неравномерностью в распределении земли, обитали преимущественно в районах рискованного земледелия и в то же время не были обременены выкупными платежами.

Бывшие помещичьи обычно водворялись в Западной Сибири, более состоятельные государственные добирались до Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Кулаки и прочие сельские капиталисты не были легки на подъем. В Сибирь шли в основном середняки. Для бедняков предпочтительней выглядел более близкий путь в новороссийские степные губернии, на Донщину, в Предкавказье, хотя многие из них уже не могли получить там собственный надел. В среднем у крестьян, выбравших южное направление, денег было в два-три раза меньше, чем у тех, кто направился в Сибирь.

Многочисленны были случаи, когда поиздержавшиеся в дороге крестьяне так и не добирались до Сибири, оседая в Уфимско-Оренбургском крае, а направлявшиеся на Дальний Восток оставались в Тобольской или Томской губернии.[515]

Всего один пример, чтобы представить трудности переселения в ту эпоху, когда еще не было Сибирской железной дороги. От Красноярска до Иркутска, по пути длиной в 800 верст, надо было идти гужем 32 дня, при условии, что не будет ненастья. И фуража надлежало брать больше, чем клади.[516]

К концу XIX в. переселения в пределах европейской России стали затухать. Заполнились новороссийские степи и Предкавказье. К1896 г. отвод земель в Уфимской и Оренбургской губерниях допускался только для местных малоземельных жителей. Азиатская часть страны окончательно сделалась главным «потребителем» переселенцев.

Самовольные переселенцы обращают свое внимание на киргиз-кайсацкие степи. В 1883 г. в пустынной Тургайской области возник город Кустанай, а уже через несколько лет в нем проживало 16 тыс. человек, да и вокруг образовалось целое созвездие крестьянских поселений, с числом жителей около 9 тыс. Много самовольных переселенцев устремилось в район Актюбинска.

В 1888 г. переселение в Тургайскую область было разрешено официально, но только в города. Крестьяне-переселенцы вынужденно селились в Актюбинске и Кустанае, где сначала пользовались землей в черте города, потом начинали арендовать ее у киргиз-кайсацких родов.

«Степное положение» от 1891 г. еще раз защитило интересы туземного населения и дало право на сдачу земель в аренду лишь киргиз-кайсацким волостным правлениям. Большинство арендных соглашений стало незаконным, русские крестьяне оказались на птичьих правах.

Наконец, в 1892 г. (критическое время голода в европейской части России) переселенческие поселки в киргиз-кайсацкой степи получили официальный статус, и им были отведены земли. Псевдогорожан зачислили в сельские общества и волости.

В сухом климате Степного края, при малом знакомстве русских из центральных губерний с системами орошения, хозяйства переселенцев были неустойчивыми.

Чаще всего переселенцы добивались благополучия в Акмолинской области, отличавшейся большим увлажнением, особенно в северной своей части. Там в 1891 г. приходилось в среднем на двор крестьянина-переселенца по 8,4 головы крупного скота и по 9 десятин посева.

Направился миграционный поток и совсем уж на юг, в Туркестан. К1891 г. там имелось 19 русских поселений (7–8 тыс. жителей), а за 1891–1892 гг. образовалось еще 23 поселения с 12 тыс. поселенцев.

Администрация Туркестанского края (особенно при генерале Н. Гродекове) всячески способствовала благоустроению самовольных переселенцев — они получали помощь даже из бюджета генштаба, им оперативно выделялись земли.[517]

В начале 1890-х гг. годовое число переселенцев в Сибирь подошло к стотысячной отметке, достигло 120 тыс. в 1895 г. и 200 тыс. в 1896 г. — в связи с открытием движения по Транссибу и поощрительной политикой правительства. Всего с 1887 по 1897 г., за время первого переселенческого бума, в Сибирь переселилось 842,5 тыс. человек. Более всего поселенцев осело в Томской губернии, где предпочтение отдавалось западной степной части Алтая.

До постройки железных дорог основной поток переселенцев в Сибирь шел через Тюмень, оттуда растекался по рекам Обского бассейна или уходил по Сибирскому тракту на Ишим, Омск, Томск. Другой путь вел от Самары на Оренбург и далее к Омску. После того как от Перми на Тюмень в 1885 г. прошла железная дорога, по ней прибывало 90 % переселенцев в Сибирь.

Весной 1890 г. в Тюмени скопилось 15–18 тыс. человек, которые ждали здесь открытия навигации. Временные пристанища были переполнены. Большинство находились под открытым небом. Бедным людям в небольшом городке практически невозможно было снять себе жилье.

Впрочем, такие картины переселения не были чем-то исключительным. Даже «благополучная Европа» видела более страшные сцены.

Постреформенные страдания русского крестьянства в общем происходили на фоне мирового наступления капитала на общину и мелкотоварное производство, на присваивающее хозяйство — это сопровождалось многочисленными жертвами.

Полувеком ранее страшный голод опустошил Ирландию, убив полтора миллиона человек. Он был следствием перехода лендлордов от выращивания зерна к интенсивному животноводству и сгона мелких арендаторов с земли. Правительство самой богатой страны в мире так и не собралось оказать какую-либо существенную помощь своим умирающим подданным. Голод 1845–1846 гг., обусловленный английской капитализацией Ирландии, выбрасывал за пределы этой несчастной страны массы истощенных людей, до трети из которых не могли пережить пути из-за дистрофии и тифа.

И 1880-1890-е гг. были временем массового выселения из стран, где происходили быстрый переход к товарному сельскому хозяйству и высвобождение излишков сельского населения. По-прежнему пустела Ирландия, началась массовая эмиграция из Италии, Испании, Швеции, Австро-Венгрии. Из Норвегии уехало столько людей, сколько в ней проживало в 1820 г.

На палубах и в трюмах уплывали они за океаны, и можно представить, каких жертв стоило бы переселение, если бы вместо относительно короткого морского пути европейцам предстояла такая же длинная дорога, как русским.

Если взглянуть на остальной мир, то в Китае после опиумных войн шла затяжная депопуляция (в 1842 г. его население составляло 416 млн человек, а в 1881 г. — 369 млн[518]). Британская Индия страдала от повторяющихся вспышек голода, что стало результатом политики британских властей по разорению местного ремесленного производства, освобождавшего рынок для английских промышленных товаров, по конфискации и приватизации общинной земли — это вело к последующему развалу ирригационных и других общественных хозяйственных систем.[519] Так, в 1876–1878 гг. голод охватил почти весь Индостан и унес 10 млн жизней.[520]

Обширный голод поразил и Алжир, где французские власти разрушили общину и провели приватизацию земель. Произошло значительное сокращение населения, люди умирали, потому что им некуда было бежать.[521]

К чести российского государства, ему удалось довольно быстро купировать ужасы переселения. Комиссия сенатора князя Г. Голицына, исследовавшая жалкое положение переселенцев, и переселенческие чиновники (почти все добросовестные люди) привлекли внимание правительственных верхов.

Особый правительственный комитет, занимавшийся помощью голодающим крестьянам, стал ремонтировать и расширять бараки в Тюмени, переселенцам пошла продовольственная помощь.

С 1895 г. начинается движение по Транссибу, и Тюмень теряет значение транзитного пункта.

За 14 лет, с 1891 по 1904 г., казной было проложено 8180 верст основного пути Транссибирской магистрали. Ее подвижной состав включал 1200 паровозов и 26 тыс. вагонов.

Создание Сибирской железной дороги не только способствовало переселению, но и придало ему организацию.

Особый комитет Сибирской железной дороги был учрежден высочайшим рескриптом в 1892 г. Деятельность его наглядно показывает, насколько гуманными могут быть технологические новации.