Полное собрание стихотворений - Александр Блок

27 декабря 1913

8

Я ее победил, наконец!Я завлек ее в мой дворец!

Три свечи в бесконечной дали.Мы в тяжелых коврах, в пыли.

И под смуглым огнем трех свечСмуглый бархат открытых плеч,

Буря спутанных кос, тусклый глаз,На кольце – померкший алмаз,

И обугленный рот в кровиЕще просит пыток любви...

А в провале глухих оконСмутный шелест многих знамен,

Звон и трубы, и конский топ,И качается тяжкий гроб.

– О, любимый, мы не одни!О, несчастный, гаси огни!..

– Отгони непонятный страх —Это кровь прошумела в ушах.

Близок вой похоронных труб,Смутен вздох охладевших губ:

– Мой красавец, позор мой, бич....Ночь бросает свой мглистый клич,

Гаснут свечи, глаза, слова...– Ты мертва наконец, мертва!

Знаю, выпил я кровь твою...Я кладу тебя в гроб и пою, —

Мглистой ночью о нежной веснеБудет петь твоя кровь во мне!

Октябрь 1909 (Июль 1914)

9

Над лучшим созданием божьимИзведал я силу презренья.Я палкой ударил ее.

Поспешно оделась. Уходит.Ушла. Оглянулась пугливоНа сизые окна мои.

И нет ее. В сизые окнаВливается вечер ненастный,А дальше, за мраком ненастья,

Горит заревая кайма.Далекие, влажные долыИ близкое, бурное счастье!

Один я стою и внимаюТому, что мне скрипки поют.Поют они дикие песни

О том, что свободным я стал!О том, что на лучшую долюЯ низкую страсть променял!

13 марта 1910 (21 февраля 1914)

«О, я хочу безумно жить:…»

О, я хочу безумно жить:Всё сущее – увековечить,Безличное – вочеловечить,Несбывшееся – воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,Пусть задыхаюсь в этом сне, —Быть может, юноша веселыйВ грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство – разве этоСокрытый двигатель его?Он весь – дитя добра и света,Он весь – свободы торжество!

5 февраля 1914

«Я – Гамлет. Холодеет кровь…»

Я – Гамлет. Холодеет кровь,Когда плетет коварство сети,И в сердце – первая любовьЖива – к единственной на свете.

Тебя, Офелию мою,Увел далёко жизни холод,И гибну, принц, в родном краю,Клинком отравленным заколот.

6 февраля 1914

«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…»

Ты помнишь? В нашей бухте соннойСпала зеленая вода,Когда кильватерной колоннойВошли военные суда.

Четыре – серых. И вопросыНас волновали битый час,И загорелые матросыХодили важно мимо нас.

Мир стал заманчивей и шире,И вдруг – суда уплыли прочь.Нам было видно: все четыреЗарылись в океан и в ночь.

И вновь обычным стало море,Маяк уныло замигал,Когда на низком семафореПоследний отдали сигнал...

Как мало в этой жизни надоНам, детям, – и тебе и мне.Ведь сердце радоваться радоИ самой малой новизне.

Случайно на ноже карманномНайди пылинку дальних стран —И мир опять предстанет странным,Закутанным в цветной туман!

1911-6 февраля 1914

Aber Wrack, Finistere

Жизнь моего приятеля

1

Весь день – как день: трудов исполнен малыхИ мелочных забот.Их вереница мимо глаз усталыхНенужно проплывет.

Волнуешься, – а в глубине покорный:Не выгорит – и пусть.На дне твоей души, безрадостной и черной,Безверие и грусть.

И к вечеру отхлынет вереницаТвоих дневных забот.Когда ж в морозный мрак засмотрится столицаИ полночь пропоет, —

И рад бы ты уснуть, но – страшная минута!Средь всяких прочих дум -Бессмысленность всех дел, безрадостность уютаПридут тебе на ум.

И тихая тоска сожмет так нежно горло:Ни охнуть, ни вздохнуть,Как будто ночь на всё проклятие простерла,Сам дьявол сел на грудь!

Ты вскочишь и бежишь на улицы глухие,Но некому помочь:Куда ни повернись – глядит в глаза пустыеИ провожает – ночь.

Там ветер над тобой на сквозняках простонетДо бледного утра;Городовой, чтоб не заснуть, отгонитБродягу от костра...

И, наконец, придет желанная усталость,И станет всё равно...Что? Совесть? Правда? Жизнь? Какая это малость!Ну, разве не смешно?

11 февраля 1914

2

Поглядите, вот бессильный,Не умевший жизнь спасти,И она, как дух могильный,Тяжко дремлет взаперти.

В голубом морозном сводеТак приплюснут диск больной,Заплевавший всё в природеНестерпимой желтизной.

Уходи и ты. ДовольноТы терпел, несчастный друг,От его тоски невольной,От его невольных мук.

То, что было, миновалось,Ваш удел на все похож:Сердце к правде порывалось,Но его сломила ложь.

30 декабря 1913 (12 февраля 1914)

3

Всё свершилось по писаньям:Остудился юный пыл,И конец очарованьямПостепенно наступил.

Был в чаду, не чуя чада,Утешался мукой ада,Перечислил все слова,Но – болела голова...

Долго, жалобно болела,Тело тихо холодело,Пробудился: тридцать лет.Хвать-похвать, – а сердца нет.

Сердце – крашеный мертвец.И, когда настал конец,Он нашел весьма банальнойСмерть души своей печальной.

30 декабря 1913 (12 февраля 1914)

4

Когда невзначай в воскресеньеОн душу свою потерял,В сыскное не шел отделенье,Свидетелей он не искал.

А было их, впрочем, не мало:Дворовый щенок голосил,В воротах старуха стояла,И дворник на чай попросил.

Когда же он медленно вышел,Подняв воротник, из ворот,Таращил сочувственно с крышиГлазищи обмызганный кот.

Ты думаешь, тоже свидетель?Так он и ответит тебе!В такой же гульбеЕго добродетель!

30 декабря 1913 (12 февраля 1914)

5

Пристал ко мне нищий дурак,Идет по пятам, как знакомый.«Где деньги твои?» – «Снес в кабак».– «Где сердце?» – «Закинуто в омут».

«Чего ж тебе надо?» – «Того,Чтоб стал ты, как я, откровенен,Как я, в униженьи, смиренен,А больше, мой друг, ничего». —

«Что лезешь ты в сердце чужое?Ступай, проходи, сторонись!» —«Ты думаешь, милый, нас двое?Напрасно: смотри, оглянись...»

И правда (ну, задал задачу!),Гляжу – близ меня никого...В карман посмотрел – ничего...Взглянул в свое сердце... и плачу.

30 декабря 1913 (3 января 1914)

6

День проходил, как всегда:В сумасшествии тихом.Все говорили кругомО болезнях, врачах и лекарствах.О службе рассказывал друг,Другой – о Христе,О газете – четвертый.Два стихотворца (поклонники Пушкина)Книжки прислалиС множеством рифм и размеров.Курсистка прислалаРукопись с тучей эпиграфов(Из Надсона и символистов).После – под звон телефона —Посыльный конверт подавал,Надушенный чужими духами.Розы поставьте на стол –Написано было в записке,И приходилось их ставить на стол...

После – собрат по перу,До глаз в бороде утонувший,О причитаньях у южных хорватовРассказывал долго.Критик, громя футуризм,Символизмом шпынял,Заключив реализмом.В кинематографе вечеромЗнатный барон целовался под пальмойС барышней низкого званья,Ее до себя возвышая...Всё было в отменном порядке.

Он с вечера крепко уснулИ проснулся в другой стране.Ни холод утра,Ни слово друга,Ни дамские розы,Ни манифест футуриста,Ни стихи пушкиньянца,Ни лай собачий,Ни грохот тележный —Ничто, ничтоВ мир возвратить не могло...

И что поделаешь, право,Если отменный порядокМилого дольнего мираВ сны иногда погрузит,И в снах этих многое снится...И не всегда в них такой,Как в мире, отменный порядок...

Нет, очнешься порой,Взволнован, встревоженВоспоминанием смутным,Предчувствием тайным...Буйно забьются в мозгуСлишком светлые мысли...И, укрощая их буйство,Словно пугаясь чего-то, – не лучше ль,Думаешь ты, чтоб и новыйДень проходил, как всегда:В сумасшествии тихом?

24 мая 1914