На границе тучи ходят хмуро… - Алексей Кулаков

– Уля!

– Да, дядя Саша?

– А это кто такая? Вон, с синими ленточками. Вроде знаю, а вспомнить не могу…

– А, это! Олька Сугова. Я побегу, да?

Возвращаясь в своё жилище, князь мучительно пытался вспомнить – кого же ему напоминает мелкая ещё девчонка, кого-то важного… но так и не вспомнил. От огорчения или от чего ещё, долго не удавалось уснуть, а когда наконец пришёл сон…

Темнота. Не простая – чернильная, осязаемая и такая живая… и свет. Ослепляющий, режуще-белоснежный и тоже – живой. И ничего кроме них. Не успев толком удивиться, он увидел… Яника. Того самого мальчишку из маленькой деревеньки под Варшавой. Он стоял на границе света и темноты и смотрел прямо на Алескандра – спокойно, с той самой улыбкой, что запомнилась ему намертво, только теперь эта улыбка была не смертной а… доброжелательной. Слов и звуков небыло, но это не мешало им понимать друг друга:

– Пойдём?

– Ты же умер…

– Да… пойдём? Тут хорошо…

– Нннее…

Когда он пришёл в себя, то схватился за грудь – казалось сердце стремилось вырваться прочь, бухая так, что каждый удар мог стать последним… сильно болели глаза, холодная испарина была по всему телу… До самого утра он так и не смог заснуть вновь – не боялся а просто, сон не шёл. Лежал и вспоминал… и вспомнил. Маленькая, тоненькая девочка по имени Оля как две капли воды была похожа на единственную детскую фотографию его бабки по отцовской линии, ТОЙ бабки. Тоже Ольги, только Виноградовой. Правда, год рождения бабушки ещё не настал…

"Сколько ей было, когда Первая Мировая началась? Ага, точно – три года… Мать умерла от тифа, отец – краском, боролся за счастье трудового народа, да и сгинул… от пули в спину, кажется. А ей пришлось в восемь лет идти христарадничать, для себя и для маленького брата Пети… а потом и батрачить. Голодное детство и юность, а потом – опять война… Почему же я её вспомнил… И сон… господи, какой реальный сон…"

Встав и налив себе полный бокал любимого вишнёвого ликёра, князь уселся на подоконник раскрытого нараспашку окна и задумался над другим вопросом. Что он хочет? Когда-то, четыре года назад он ставил перед собой цели и стоил планы: теперь же… богат, причём – легально богат, скоро станет свободен, независим… насколько это возможно, самостоятелен в решениях… кое-какая известность… а что дальше? Куда идти, к чему двигаться… Что он ХОЧЕТ? Денег и сейчас уже достаточно, а через год станет как минимум вдвое больше… Почему же так… сложно на душе.

"И почему мне так плохо, когда я вспоминаю мертвого мальчишку… а сколько таких ещё – по просторам моей необъятной родины? Умерших от голода, болезней, безотцовщины и тяжёлого труда. Может это и есть цель, достойная стать СМЫСЛОМ жизни? Что бы дети в Империи не умирали от голода… Что бы небыло причиной тому голоду – война ли, неурожай, болезни…"

Глава 39

– Александр Яковлевич, дозвольте обратиться?

– Конечно, Трифон Андреевич.

– Это… кхм. Савватей с денщиков ушёл… а как господину офицеру без денщика? Непорядок, стал-быть. Я и узнать – может, кого конкретно желаете?

– Да нет, Трифон Андреич, по своему усмотрению…

– Ну… желающих то много, даже этот… и то, прям таки рвётся.

– Кто – этот?

– Бибиков, будь он неладен…

– А, зашевелился. Хм, вот его и поверстайте в мои денщики.

– ?!? Слушаюсь…

"Посмотрим, что ему поручили узнать… или это наш взводный дятел решил инициативу проявить? Опять же, какое-никакое а развлечение…"

Через неделю после разговора с подполковником Росляковым, последний опять порадовал своим визитом Олькушский погранотряд. Отставку штабс-ротмистра князя Агренева приняли, и обещали всё устроить как можно быстрее – но не раньше конца лета. То есть – как только в распоряжении штаба бригады окажется очередной выпускник одного из военных училищ Российской империи. Узнав конкретные сроки, (а князь из беседы с подполковником тайны не делал), тяжело вздохнули сразу три человека: сам Александр, втайне рассчитывающий на более короткое ожидание. Хотя… если вспомнить, сколько некогда пришлось томиться корнету Зубалову, то ему действительно пошли, даже можно сказать – побежали навстречу, ротмистр Розуваев – явно надеявшийся на то же самое, и корнет Дымков, который был огорчён столь скорым расставанием с напарником по тренировкам и где-то даже – наставником, в нелёгком искусстве выживания на "мирной" границе. Зато у старшего унтера второго взвода таких задержек не намечалось, его увольнение в запас было назначено на середину июля (и практически на это же число – отвальная для всех приятелей-сослуживцев). Служба текла легко и ровно, тем более что контрабандисты, проведав что князь Агренев вернулся на службу, как-то резко притихли – чего не скажешь о соседних заставах, там всё было как обычно. Пользуясь нежданно подвернувшейся возможностью немного сачкануть, Александр наконец-то добрался, до давно уже доставленного заказа на "пиротехнику": две дюжины коротких пироксилиновых шашек, используемых на горных работах и сапёрами, почти пять кило магниевого порошка и столько же марганцовки, небольшая бухточка бикфордова шнура и жестяная банка с бездымным порохом. Надрубленные гвозди и железная проволока нашлись на самой заставе (только гвозди пришлось довести до кондиции топором, хе-хе) так что изготовление аналога наступательной и оборонительной гранаты проблем не составило: единственно, что взрыв получался излишне сильным. А вот быстротой применения он остался недоволен: сначала чиркнуть кресалом зажигалки, от неё – огнепроводный шнур, потом быстро кинуть – секунд десять, как минимум. Это в спокойной обстановке. А когда рваный ритм боя? И делать шнур длинным тоже нельзя – "контрабасы" не лыком шиты, и вполне могут переправить подарок обратно, или разбежаться в стороны. Отсутствие нормального взрывателя делало невозможным устройство "растяжки" и самое плохое: пироксилин сам по себе не любил… Нет, не так. Наоборот, он очень любил влагу, и при любой возможности впитывал её в себя. А впитав – наплевательски относился ко всем потугам его взорвать. Так что желание снабдить своих дозорных гранатами – так и осталось желанием. Разве что, какой хуторянин опять заупрямится и не захочет общаться? Зато световые гранаты получились на славу – после первого же испытания Александр с унтером минут пять досадливо морщились, прогоняя "зайчиков" в глазах.

– Ну?

– Сильно. Особливо если шумнуть, чтоб куда надо глядели, или в потёмках жахнуть!

– Вот-вот, ты и предлагал ночью попробовать… до утра бы – как слепые кроты были.

– Хе, так кто ж знал, что так по глазам бьёть? Это… ещё разок?

– Я знал! Но подзабыл, нда… Нет, всё на сегодня, собираемся.

" Да, придётся Валентину Ивановичу ещё одну тему на себя взять. С толом… спрошу у "Пушечного короля", старины Фридриха: если не знает – пойду на поклон к Менделееву, полное название-то я помню, глядишь и справится. А вот нормальный взрыватель и форму гранаты придётся самим. Чёрт, очередные расходы. Надо бы состояние всех своих финансов проверить…"

Едва закончились материалы для "экспериментов", больше походивших (да и являвшихся ими на самом деле) на обычные развлечения великовозрастных мальчишек, как на заставу, вернее на квартиру к Александру, пожаловал долгожданный, но изрядно припоздавший гость. По уже сложившейся традиции, господин Лунев для начала молча выложил на стол одну пухлую папку… вторую… третью, а поверх них – небольшую коробочку из плохо обработанного дерева. С интересом раскрыв её, хозяин увидел небольшую стопочку узких металлических пластин. Что интересно – полированных, до зеркального блеска. Не дожидаясь вопросов, стряпчий довольно пояснил:

– Это, изволите ли видеть, образцы нержавеющей стали, выделки вашего заводу. Хотя – какого там заводу, заводища! Вот ей богу, не преувеличиваю: ежели не племянник, так сразу бы заплутал среди цехов. Все производства работают, как часы марки Брегет, примите мои самые искренние поздравления!

– Благодарю, Вениамин Ильич. Что в папках?

– Так-с. Вот в этой укладке полный отчёт о состоянии дел, на первом металлургическом – сменная и месячная выработка, доходы, расходы, разные отчёты и тому подобное. Вот в этой – по поводу остальных ваших заказов у господина Круппа, так же состояние дел с лицензиями… и отчислениями за них. А вот в этой, разного вида коммерческие предложения. Очень интересные попадаются, позволю себе заметить.

– Хм, от кого?

– Э… в основном от купечества, но исключительно с первой гильдии. Несколько из Бельгии, есть из Франции, одно из Германии.

– Ну что же, я ознакомлюсь… вы ведь отбываете через два дня?

– Да-с.

– Значит, успею. Что-то ещё?

– Кхм, господин Греве просил передать, что уже отправил посылку с новыми образцами… но я так и не понял, о чём велась речь, увы.

– Ничего, это нормально. Так. Теперь следующее: Вениамин Ильич, как вы знаете, я подал прошение о своей отставке…