Утро черных звезд - Иар Эльтеррус

— А-иии, а-иии, а-иии, таваи! А-иии, таваи ран! А-и таваи гайси, таваи ран! — запели звонкие девичьи голоса в коридоре.

Ими-ран, не стыдясь выступивших слез радости, все слушал и слушал песню, восхвалявшую Единого Неделимого Создателя…

Пространство

Дорога в темноту

Таенн играл.

Гитара в его руках была, как живое существо, то поющее от радости, то вскрикивающее от внезапной боли. И музыка, которую он сейчас играл, была, как дорога. То эта дорога шла городом, и слышался в ней шум голосов и рокот незнакомых машин, то вдруг птицей взлетала она к небу, силясь объять его целиком взмахами крыльев, то взрывалась криком толпы на площади, то сворачивала к одинокому ручью в ущелье, и слышно было лишь как вода спорит с камнем о вечности. Музыка оборачивалась морским прибоем, ленивым, медленным, то вдруг прорастала танцем, горячим, как кровь, и яростным, как дикий зверь. Но одно в ней не менялось — вся мелодия, от начала и до конца, была насквозь пропитана тревогой, и тревога эта то гнала птицу прочь с небесного свода, то заставляла кричать толпу, то обрывала едва начавшийся танец.

Тревога и грусть.

Все слушали. Слушал Ри, сидевший за столом и опустивший тяжелую голову на руки, слушали Морис и Леон, слушал Ит. Слушал даже искин, до того сервировавший стол к ужину и забывший о том, что делал — над столом неподвижно зависли пустые тарелки, а в воздухе повисла наполовину материализовавшаяся бутылка с красным вином.

Наказанный Скрипач, до этого сидевший, съежившись, в дальнем углу зала, выбрался из угла, заулыбался от восторга и начал было танцевать, но потом, словно устыдившись, сел на пол рядом с Итом и прислонился головой к его колену. Тот сперва напрягся, но потом взял и невесть зачем погладил Скрипача по длинным спутанным волосам.

Таенн играл. Он играл так, словно сейчас он и его гитара стали единым живым существом, и существо это, отчаянное и повинующееся не разуму, а страстям, стремилось вырваться из плена, обрести свободу, но что-то мешало, и снова брело оно по бесконечной дороге, которая и свобода, и тюрьма, и плен, и воля.

Когда музыка стихла, все почти минуту сидели, словно оглушенные. Первым молчание нарушил Морис.

— Спасибо, — тихо, словно боясь спугнуть уже отлетевшие звуки, сказал он. — Таенн, это… я правильно понял?

— Да, — кивнул Таенн. Гитара растаяла, но руки его словно бы еще помнили ее очертания и продолжали обнимать пустоту. — Это Сеть.

— Спасибо, — повторил Морис. — Ты великий композитор…

— Импровизация, — пожал плечами Бард.

— Импровизация — лучшее, что придумано в музыке, — заметил доселе молчавший Леон. — Это было что-то… неимоверное. Могучее что-то. Но, Таенн, ведь это у тебя получилось на смычке. Такую музыку может понять любой. И Бард, и… человек. Может быть, смерть пошла тебе на пользу?

Скрипач всхлипнул, вытер нос рукавом платья и на четвереньках заполз под стол. Все проводили его заинтересованными взглядами, но он из-под стола не вылез, снаружи торчали лишь ноги в весьма потрепанных ботинках.

— Ладно, пусть сидит, — смилостивился Ри. — Чего с дурака взять.

— После того, что этот дурак с роботами сделал, я его скоро бояться начну, — заметил Леон. — Дурак-то он дурак, да вот только руки у него — дай Бог каждому.

— Надо мной теперь полгорода ржет, — печально констатировал Ит. — Пока вы там совещались, я такого натерпелся, что рассказывать стыдно. В следующий раз я его привяжу.

— Развяжется, — заверил Леон. — Решит, что ты с ним играешь.

— На сегодня я точно наигрался, — проворчал Ит. — И не кормите его со стола! Пусть приучается нормально есть, со всеми! Ри, прекрати, а! Он же не собака!!!

Из-под стола, там, где сидел Ри, высунулась рука и щелкнула в воздухе пальцами. Ри взял с тарелки маленькую булочку и положил в протянутую ладонь. Рука скрылась. Ит вздохнул и тоже полез под стол. С минуту стояла тишина, затем созидающий вылез, сел и невозмутимо принялся есть.

— Как там дела? — поинтересовался еле сдерживающий смех Таенн.

— Прекрасно, — ледяным голосом сообщил Ит. — Мне предложили огрызок булочки.

— А ты? — спросил Ри.

— А я отказался. Вы лучше расскажите, что было на совете? Какая-то новая информация появилась?

Таенн с опаской покосился под стол, но отодвигаться не стал.

— Главное решение, которое там было принято — это сбор информации, начал он. — В том числе — определение физических границ пораженной области. Аарн считают, что поражен значительный фрагмент галактики, в которой мы находимся. Весьма значительный.

— Галактики? — с ужасом повторил Ит. — Да что же это… ничего себе, масштабы…

— А ты как думал, — развел руками Леон. — И процесс продолжается дальше, хотя он, конечно, сейчас замедлился. Не знаю, откуда байки про всемогущий Контроль, но пойми, что даже для нас масштабы несоизмеримы. Сэфес в стадии Энриас могут держать под контролем триста тысяч обитаемых миров, максимум. Простой экипаж, вроде нашего, около двухсот тысяч. А в галактике, конкретно в нашей — триллион звезд. И миллиарды из них — имеют обитаемые планеты. Миллиарды. Понимаешь?

Цифры оставались цифрами, пустыми закорючками и ноликами, но Ита вдруг словно мороз продрал по коже. Нет, конечно же, он понимал, что случилось что-то действительно ужасное, из ряда вон выходящее, но состыковать реальность и ощущения никак не получалось.

«То ли еще будет, — прошептал в голове голос Эрсай. — Это ведь только начало. Прошло всего несколько дней. Для Вселенной это — секунда, даже меньше».

«Что я могу сделать? — в отчаянии выдохнул Ит. — Как я могу этому помешать, я же всего лишь человек, слишком маленький и слабый, и как…»

«Человека создал Бог, — с усмешкой шепнул Эрсай. — Мне кажется, он это сделал не просто так».

— Леон, я и понимаю, и не понимаю, — признался Ит. — Вот Ри сказал, что идет зачистка территории. А я не понимаю, от кого эту территорию зачищают. От таких, как вы? От людей? Это нелогично. Я читал… — он запнулся. — Не знаю, я ли это читал, но я помню что-то такое. Во время войны территорию зачищали от солдат противника. Но мирное-то население не трогали! Зачем этой силе уничтожать таких, как, например, Миани? Зачем кому-то понадобилось губить несчастную Террану, которая никого не способна обидеть… да, какой, к черту, обидеть, она даже противостоять никому не сумеет! А эта сила давит всех, без разбора. Люди, эгрегоры, Контролирующие… то, что Альдо говорил, ужасает — миллиарды разумных, без всяких на то причин отправлены в небытие!

— Если бы кто-то что-то понимал, все было бы гораздо проще, — грустно сказал Сэфес. — Мы пока что ничего не знаем ни о природе этой силы, ни о ее целях… Скрипач, а ну пошел оттуда вон, кому говорю! Ит, уйми эту рыжую тварь, иначе я за себя не отвечаю!