Экскременты космических лосей - Крюк

– Стефания – это Гвендельфина, – объяснил рэпер.

Антоха продолжал ошарашенно пялиться.

– Нахрена ты это сделал? – воскликнул он с негодованием. – Нас, мать твою, расстреляют!

– Никто нас не расстреляет. Нам просто нужно придумать легенду. Давай договоримся, когда и как мы попали в лагерь, и почему нам удалось бежать…

Ребята худо-бедно придумали историю. Оба надеялись, что их никто не слышит. Оставалось только рассказать легенду Стефании, чтобы она подправила недочёты.

Спустя некоторое время партизаны объявили трапезу. Антоха и Дюндель тоже отправились в пищеблок. Он выглядел точь-в-точь, как на «Фёдор Михалыче»: множество секций и транспортная лента между столами. Антоха набросился на еду, а Дюндель смотрел на неё без аппетита. «Они нас угощают, а мы их едва не погубили», – думал Дюндель, имея в виду партизан. Ему вновь сделалось гадко. Бедняга даже отказался от порции и взял только напиток. На протяжении всего ужина он смотрел по сторонам. Наконец, он заметил Стефанию: она сидела за одним столом с Гардиальдом, Хельмимирой и ещё каким-то мундиморийцем – возможно, командиром базы.

– Ну и когда нас начнут допрашивать? – тихо спросил Антоха.

– Не знаю, – отозвался Дюндель. – Хотел бы я, чтобы про нас забыли…

После трапезы кто-то из партизан отправился готовиться к отбою, а кто-то сменил товарищей на боевых постах. Снова заработали раздаточные – и вот уставшие защитники базы пришли в столовую поесть и отдохнуть. Выйдя из пищеблока, Дюндель отправился в каюту Стефании.

– Не спишь? – спросил Дюндель, заглядывая.

– Заходи, – сказала Стефания.

Когда елдыринец оказался внутри, она вновь заблокировала дверь. Дюндель уселся рядом с любимой. После ужина она успела сходить в душ и переодеться: волосы были ещё влажные, а потёртый комбинезон сменился бесформенным – явно не по размеру – спортивным костюмом. Она сидела на койке лицом к Дюнделю – скрестив ноги и немного поджав их под себя.

– Странно всё получилось, да? – спросил Дюндель.

Стефания усмехнулась – и эта усмешка была хуже любых рыданий.

– Катастрофа – вот что получилось, – сказала она после паузы. – И я виновата в ней больше остальных.

– Послушай, – обратился к ней Дюндель, – хватит уже винить себя…

– Ты тоже хорош! Нельзя было сразу во всём признаться?

– Нас точно никто не слышит?

– Нет.

– Ты уверена, что именно мы привели генерала на базу?

Несколько секунд Стефания молчала.

– Я не знаю, – вздохнула она. – Хотя, если честно, всё это именно так и выглядит.

Дюндель рассказал ей легенду, которую придумали они с Антохой. Девушка выслушала и подправила несколько важных деталей. Елдыринец постарался запомнить названия зон и объектов. Влюблённые шептались, словно заговорщики. Грустная тайна сблизила их ещё больше.

– Знаешь, я очень благодарна тебе за то, что ты здесь, – призналась девушка. – Мне даже легче. Когда я остаюсь одна, то мучаюсь воспоминаниями.

– О чём? – решился спросить елдыринец.

– О том, что творила Гвендельфина Куколка. Я ненавижу её всем сердцем.

Дюндель почувствовал невольную обиду. Они ведь были так счастливы вместе!

– Неужели ты не помнишь ничего хорошего из нашей прошлой жизни? – тихо спросил елдыринец. – Я был крутым гангстером, ты была моей девочкой. А мир вокруг нас напоминал сериальчик на канале Харальдюфа, где полным-полно красивых шмоток и нет ни боли, ни смерти…

– Ни смысла, – добавила Стефания. – Смысла там тоже нет.

Дюндель умолк, мысленно соглашаясь.

– Знаешь, – продолжала Стефания, – меня тошнит от таких сериальчиков. В реальной жизни красивая девочка может иметь сильную волю и хороший мозг. В реальной жизни крутые парни иногда болеют, нищают и проигрывают. Неуязвимых нет. Мы все иногда бываем унижены и неправы. А люди всё продолжают гоняться за романтикой, которая, по сути, нежизнеспособна. Они пытаются строить свою судьбу по фальшивым схемам – а потом удивляются, почему вселенная к ним жестока… И вот их – эти кривые, фальшивые схемы, эту ложную романтику – Гвендельфина Куколка транслировала молодым женщинам. Теперь ты понимаешь, почему она должна была сдохнуть?

Дюндель смотрел на любимую. В её глазах застыло бессильное страдание.

– Прости её, – внезапно произнёс елдыринец.

Стефания замерла, уставившись на него. Безнадёжная тоска сменилась удивлением.

– Знаешь, я тоже совершил много плохого, – продолжал Дюндель. – Помнишь мои старые композиции? Это же ужас! Удивляюсь, как вы меня ещё не расстреляли …

Стефания слабо улыбнулась.

– Я и сам сожалею о многом, – признался рэпер. – Но разве можно казнить себя за то, что не родился идеальным? Я был глуп, а с тобой случилось несчастье. Теперь нужно просто двигаться дальше, чтобы исправить свои ошибки. Кстати, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить…

Стефания слушала, не перебивая. Дюндель заметил, что лицо её немного просветлело.

– Так вот, – произнёс елдыринец, собравшись с мыслями. – Я много думал и решил стать космическим партизаном.

Глаза Стефании, которые и без того напоминала огромные тёмные вишни, расширились ещё больше.

– Ты это серьёзно? – переспросила она. – Это… из-за меня?

– Я люблю тебя, – ответил рэпер, – но совсем не поэтому хотел бы пойти в отряд. Мне не нравится то, что происходит – и здесь, и у меня на родине. Я скучаю по старой жизни, по дворовым пацанам – но понимаю, что больше не разделяю их ценности. Мне нечего делать в родном городе. А если бы я мог вернуться на Джоселин и дальше работать на Харальдюфа, то стал бы ещё несчастнее… Единственное, чего я по-настоящему хочу – это начать новую жизнь. Я готов бороться. Вы примете меня?

Несколько секунд Стефания молча смотрела на Дюнделя. Теперь её лицо выражало нечаянную, неуверенную радость – и одновременно было что-то тревожное в её облике.

– Послушай, – произнесла она, подвигаясь ближе к Дюнделю и беря его руку, – всё может быть не так просто…

– В чём дело? – изумился Дюндель.

– Хельмимира думает, что тебя и твоего друга отупили в лагере. Только поэтому она позволила мне привезти вас на базу.

– А мы скажем, что я не сильно отупел…

– Не выйдет. Она слышала твою «Тачку, жрачку, колбасу».

Дюндель выругался так цензурно, как только мог.

– Что же делать? – произнёс он в отчаянии.

– Мы могли бы сказать, что тебе помогла запрещённая литература, которую ты покупал у Фернандо Карендо, – предложила Стефания. – Не факт, что это сработает. Но попробовать стоит.

Вместе они отправились в командный центр базы, который находился на том же корабле. Как и всегда, Хельмимира заняла помещение недалеко от кабины, однако теперь это была намного более светлая и просторная каюта. Рабочий стол располагался в самом центре; в углу стояла койка. На потолке, ничем не прикрытые, виднелись элементы системы воздухоотвода. Чуть ниже, на стене, был расположен клапан для кислорода