Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин

Эллери колебался, рассеянно глядя через Линкольн-стрит на магазин «Бон-Тон», аптеку и универмаг «Нью-Йорк». В понедельник утром на Площади кипела коммерческая деятельность, и его все время толкали.

Наконец он двинулся назад вдоль западной дуги Площади к отелю «Холлис».

Там стояло такси, в котором сидел водитель и читал «Архив».

— Такси, сэр?

— Ну, я не намерен идти пешком в Слоукем, — ворчливо сказал Эллери, садясь в машину.

В три часа дня Эллери снова был в Райтсвилле, на этот раз на первом этаже южного крыла отеля «Апем-Хаус» перед дверью номера 17.

На стук никто не отозвался, он постучал снова.

— Вы мистер Квин? — Рядом с ним ухмылялся рыжий коридорный.

— Да.

— Мисс Эндерсон просила передать вам, что у нее клау… клау…

— Клаустрофобия?[56]

— Да, сэр. Я записал это слово, но потерял бумажку. Короче говоря, она сказала, что идет в Мемориальный парк.

Эллери поспешил назад на Стейт-стрит.

Он нашел Риму лежащей под ивой на берегу Маллинс-Крик, в северной холмистой части парка. Юбка девушки была приподнята, и босые пальцы ног мелькали в воде, как маленькие розовые рыбки; чулки и туфли лежали на расстоянии десяти футов, как будто их туда бросили. Когда Эллери подошел, с травы возле Римы взлетела дюжина птичек и расположилась на иве, наблюдая за ним.

— Таким образом они выражают недовольство, — промолвил Эллери. — Вас следовало бы назвать Авис или по крайней мере Рара.[57] Как вам это удается?

— Я просто лежу неподвижно и ласково с ними разговариваю. Вы легко меня нашли? — Рима вновь держалась дружелюбно, как в поезде.

— Вы имеете дело с Нэтти Бампо[58] Квином. — Он посмотрел на нее. — Чувствуете себя лучше?

— Гораздо. — Рима села, быстро прикрыв колени юбкой. Когда Эллери усмехнулся, она засмеялась и встала. — Где вы были, Эллери?

— В разных местах. Вы проголодались?

— Нет.

— Неужели вы и едите как птичка? Предлагаю вам снова надеть на ноги эти орудия пыток…

— Мы куда-то идем?

— Да, нанесем небольшой визит.

— Снова? Куда? — Ее лицо вспыхнуло.

— В «Грэнджон-блок».

— О!

Они зашагали по парку. Рука Римы скользнула в руку Эллери. Он улыбнулся и не отпускал ее, пока они не дошли до концертной эстрады оркестра Американского легиона напротив мэрии, спугнув двух подростков, прятавшихся за решеткой.

«Грэнджон-блок» находился на углу Вашингтон-стрит и Слоукем-стрит. В отличие от расположенного с другой стороны Дома профессий, на котором значилась дата постройки — 1879 год, «Грэнджон-блок» был «новым» зданием — ему еще не исполнилось тридцати лет, и его четыре этажа обслуживались лифтом. Согласно перечню, вывешенному на стене в подъезде, здесь обитали в основном юристы, среди которых значился и «Отис Холдерфилд, адвокат».

Высокий старик в черной куртке из шерсти альпаки поднял их на лифте.

— Вы не мистер Квин? — спросил он у Эллери.

— Он самый, а вы Базз Конгресс. Вы служили в Райтсвиллском национальном банке при Джоне Ф. Райте.

— Я сразу узнал вас, мистер Квин.

— У вас профессиональная память. Не знаете, Отис Холдерфилд у себя в офисе?

— Поднимал его после ленча час назад.

— Я слышал, Холдерфилд разбогател.

— Да, стал другим человеком. Кажется, только вчера он расхаживал в дырявых башмаках. — В тоне старика не слышалось иронии — напротив, в нем звучало уважение. — Никто с Отисом и разговаривать не хотел. Ему приходилось на задних лапках ходить, чтобы на него обратили внимание. А теперь те, которые от него нос воротили, приходят сюда пожать ему руку и просят взяться за их дела. — Базз Конгресс усмехнулся — не над Отисом Холдерфилдом, а над теми, кто «воротил нос». — Его офис здесь, сэр. С золотыми буквами на двери.

В приемной все сияло новизной — мебель, книги по юриспруденции и даже секретарша выглядела так, будто ее только что доставили из универмага. Глубокий вырез блузки открывал соблазнительную грудь, глаза смотрели холодно и проницательно, фигура выглядела вызывающе аппетитно, — короче говоря, она принадлежала к той категории женщин, которых в Райтсвилле именуют «штучками». Уважение, заранее испытываемое Эллери к Отису Холдерфилду, заметно поубавилось. Он начал жалеть, что привел с собой Риму.

Юридическое светило Райтсвилла вышло из кабинета. Маленький человечек выглядел таким же «новым», как и его окружение, — истинная мечта галантерейщиков и парикмахеров. Он стоял окутанный почти видимым облаком одеколона. Костюм, полосатая шелковая рубашка, шелковый галстук, замшевые туфли, бриллиант на коротком пальце затмевали собой их обладателя. И хорошо, подумал Эллери, ибо Холдерфилд был отнюдь не красавец, из-за слишком округлых бедер он походил на маленький бочонок, искусно сшитому пиджаку не удалось скрыть его узкие плечи. Розовую лысую макушку обрамляла редкая поросль маслянистых черных волос, черты лица были мелкими и хитрыми, зубы — кривыми, походка — нервной.

— Эллери Квин? Тот самый Эллери Квин из Нью-Йорка? Ну и ну! — Руку Эллери стиснули две влажные конечности. — Не мог поверить ушам, когда моя секретарша доложила мне о вас. — Секретарша, не стесняясь, окинула Эллери взглядом с головы до ног. — Входите, входите, мистер Квин! Я читал о вас в «Архиве» и говорил себе: «Хорошо бы познакомиться с таким умным парнем!» А теперь вы здесь! Ха-ха! Входите в кабинет старого Отиса Холдерфилда так, словно он вам принадлежит! Ну, сэр, можете считать, что так оно и есть. Садитесь в это кресло — натуральная кожа. Вам следовало мне позвонить, мистер Квин. Я бы организовал ленч и позвал ребят — Доналда и Дж. П. Простите, я почти не заметил маленькую леди. Тоже из Нью-Йорка, а? — Левое веко Холдерфилда опустилось, и вся левая сторона лица сморщилась. — Привет, малышка! Садитесь вот сюда, где нам, старикам, будет хорошо вас видно. Ха-ха! Как зовут эту изящную штучку, мистер Квин?

— Рима Эндерсон, — ответил Эллери.

Радостное оживление Холдерфилда тотчас же испарилось. Маленькие глазки прищурились, и он бросил быстрый взгляд на Эллери.

— Дочка городского пьяницы, верно? — дружелюбным тоном осведомился адвокат. — Это лишний раз доказывает, что нельзя судить о книге по обложке, ха-ха! Полагаю, милая моя, этот визит как-то связан с вашим отцом, верно? Хотя, мистер Квин, я не понимаю…

— Сегодня утром я виделся с доктором Доддом, Холдерфилд.

— Вот как? — Теперь он сидел на вращающемся стуле за письменным столом, соединив кончики пальцев.

— Доктор рассказал мне о пяти тысячах долларов.

— О пяти тысячах?

— Которые он поручил вам передать Тому Эндерсону.

— Но если он уже рассказал вам…

— Я пришел за дополнительной информацией.

Отис Холдерфилд некоторое время помолчал, затем на его лице проступила улыбка.

— Понимаете, мистер Квин, доктор Додд — важный клиент, а отношения клиента с адвокатом…

— Вы имеете в виду, что предпочли бы не говорить об этом?

— Я этого не сказал, — резко возразил адвокат.

— Доктор Додд не проявлял никакой скрытности в этом отношении.

— Ну и отлично. Кстати, Квин, это доктор Додд посоветовал вам повидать меня?

— Нет.

Маленький человечек выглядел огорченным.

— В таком случае…

— Могу я воспользоваться вашим телефоном?

— Зачем? — Холдерфилд был встревожен. — Кому вы собираетесь звонить?

— Вашему клиенту. Вы, кажется, беспокоитесь о том, этично ли обсуждать со мной этот вопрос. Полагаю, доктор Додд облегчит вашу душу.

— Даже не думайте: — Холдерфилд вновь расплылся в улыбке. — В этом нет никакой необходимости, мистер Квин. Просто, как я уже сказал, доктор Додд — один из самых важных моих клиентов, и, естественно, как адвокат… Отец часто говорил мне: «Отис, мужчина должен держать застегнутыми две вещи, если хочет избежать неприятностей. Вторая из них — рот». Ха-ха! Я никогда не забываю эту премудрость. Хотя в нынешние времена мы игнорируем даже самые лучшие советы, не так ли? Я вовсе не против того, чтобы рассказать вам об истории с Эндерсоном, мистер Квин. Хотя я говорил доктору Додду, что с самого начала считал эту затею глупой, а когда старый пьянчужка исчез…

— Он мертв, — прервала Рима.

— Ну-ну, малышка, мы ведь этого не знаем, верно? На вашем месте я бы выбросил эту мысль из головы. Мое мнение, как юриста, что шляпа и пальто на скале еще не являются corpus delicti.[59] Эта консультация не стоит вам ни цента, ха-ха!

— Он мертв, — повторила Рима. Холдерфилд нахмурился.

— Ну, у нас свободная страна. Но я не считаю, что подобные разговоры могут пойти на пользу. Я верю только фактам…

— Я тоже, — сказал Эллери. — Но пока что нам приходится блуждать в царстве гипотез. Почему же подарок Додда Тому Эндерсону был напрасной затеей?