Мистер Писатель - Лиза О

– Мы встречались. – Тот кивнул поверх коробки. – Как голова?

– Офигительно. А твоя?

Ной улыбнулся, оценив язвительный тон, и повернулся к Саре:

– Это окно?

– Именно.

Он вытащил из коробки прокладку из пенопласта и пластиковый пакет, а следом и основное содержимое.

– Это… кондиционер? – Мейсон с восторгом наблюдал, как Ной принимается за работу.

– Ага. Я решила, что ты и так не в духе из-за постельного режима на ближайшие пару дней, а жара всё только ухудшит.

Сияя от радости, Мейсон схватил Сару за руку и покрыл ладонь поцелуями.

– Ты сокровище. Богиня. Я стану твоим рабом до конца своих дней.

Ной фыркнул.

– Как ни забавно принимать благодарность, признаюсь, это идея Такера. У Ноя есть знакомый, который продаёт кондиционеры, и он уже устанавливал подобные штуковины, так что предложил свою помощь.

– Ты мой спаситель. – Мейсон оперся на локоть. – Сначала шестижаберные акулы, а теперь это.

– Шестижаберные акулы? – переспросила Сара, когда он вновь откинулся на подушку.

– Твой брат рассказал мне о туристе, что потерял руку, когда на его каяк на реке напала акула.

– Неужели? – Она покосилась на брата. Его плечи слегка подрагивали.

– Предупреждён – значит вооружен. Ну или просто вооружён.

Сара как можно незаметнее пнула Ноя по голени.

Когда он закончил, и кондиционер зашумел, обдавая прохладным воздухом, она поставила полный стакан воды на тумбочку, чтобы Мейсон смог до него дотянуться.

– Всё в порядке?

– Угу. – Он с трудом открыл глаза: таблетки подействовали. – Спасибо. Я знаю, что ты делаешь это ради Такера, но всё равно спасибо.

– Дело не только в Такере, но и во мне самой. Ты приятный человек, Мейсон, пусть пару раз у меня и возникали сомнения в твоих мотивах.

Он подёргал простыню.

– Ты считаешь, я предал доверие Эллисон.

– Ты мог бы ей открыться. Конечно, я никогда не была знаменитостью, а тем более секс-символом, поэтому могу только догадываться, как раздражает, когда люди цепляются к тебе только из-за известности. Вроде того, как местные дамочки навязывались Такеру из-за фамилии, даже его не зная. Наверное, тебя гложут сомнения, нужен ли ты кому-то сам по себе.

Мейсон уставился куда-то вдаль:

– Очень проницательное наблюдение.

– Самое смешное, что Элли понимает тебя лучше, чем кто-либо. Её бывшего жениха грела мысль жениться на девушке из семьи Хоубейкер. Он юрист, а отец Элли был федеральным судьей с множеством важных связей, и пусть их состояние не дотягивало до обеспеченных жителей Лондона или Нью-Йорка, но средства имелись. Однако как только деньги кончились, а папа Элли, страдающий от болезни Альцгеймера, уже не мог представить потенциального зятя важным шишкам, будучи не в силах их даже вспомнить, Элли вдруг стала чужой. И разбираться с её проблемами Уэсли не захотел.

– Он идиот.

– Именно. – Сара присела на край кровати. То, как Мейсон кинулся на защиту Элли, дало ответ на незаданный вопрос. – Знаешь, она так волнуется, что тут же бы всё простила, позвони ты ей сейчас.

Мейсон внимательно посмотрел Саре в лицо.

– Если я так поступлю, – медленно сказал он, – если воспользуюсь её… порядочностью себе на пользу, то не заслуживаю прощения.

Чувствуя странную материнскую нежность, она похлопала его по накрытой простыней ноге. Симпатия к Мейсону только что переросла в уважение.

– Давай ты постараешься отдохнуть? Если что-то понадобиться, я буду внизу, пока не вернётся Такер.

– Сара? – позвал он, едва Сара шагнула к двери. – С тобой он… светится. И я этому рад.

– Как мило. Я тоже.

– С чего ты решил, будто я имею отношение к тому, кто вломился в твой дом? – спросил Карлтон с насмешливой снисходительностью.

На стол упала газетная вырезка. Статью с отпечатком большого пальца Хоубейкер забрал в качестве улики, но Такер принёс с собой другую, в которой речь шла о проблемах с расследованием пожара.

– Похоже, ты уже платил подонкам за выполнение грязной работы.

Не выпуская из руки бокал, Карлтон поднял вырезку.

– А, да, пожар в библиотеке. Ты решил сменить беллетристику на… как это называется? Расследование настоящего преступления?

Самодовольный ублюдок.

– В таком случае с этого дела я бы и начал. Интересный поворот, не правда ли? Статья о том, как внук выясняет подробности преступления деда.

Старик улыбнулся:

– Понятия не имею, откуда ты такое берёшь. Наверное, унаследовал от матери склонность к фантазиям.

– Не смей.

– Однако ты приходишь сюда и обвиняешь меня… в чём? – Он помахал газетной вырезкой. – В том, что я сжёг одно из самых исторически ценных и, к сожалению, плохо построенных зданий в Суитуотере? И зачем? Чтобы подарить городу новое, которое больше соответствовало моему вкусу? У меня есть собственная библиотека и полно других способов скрыть доход от налогообложения.

– Но не так уж много способов получить вот такой вид из окна, – Такер кивнул на речку и розовый простор неба, – когда почти всё место у реки уже занято. Особенно, если занято оно общественным заведением, попавшим в национальный реестр исторических зданий.

Карлтон положил вырезку на стол и разгладил.

– Если всё так, почему же я ничего не сделал, чтобы воспользоваться столь чудесным видом, раз теперь участок принадлежит мне?

Этого и Такер не понимал.

– Ты мне скажи.

– Я скажу вот что: я не причастен к злосчастному вторжению в дом на Баундри-стрит и травме… актёра, с которым ты живёшь.

– Его зовут Мейсон.

Карлтон небрежно отмахнулся.

– Не хочешь спросить, что украли?

– А зачем? Ждёшь, что я оплачу замену? Боюсь, ты зря потратил время.

– Ничего, потому что пропала лишь записка от моего отца, а её заменить не получится.

Старик смотрел прямо, но рука, державшая бокал, задрожала.

– Да?

– Да. – Чуя, что нащупал слабое место, Такер отодвинул стул и сел без приглашения. – Некоторое время назад я получил извещение, касающееся моей матери. Местный банк сообщал, мол, скоро надо снова оплатить аренду депозитной ячейки. А мне, исполнителю маминой воли, прекрасно известно её финансовое положение. Вот я и удивился: какая ещё ячейка? Что же она там хранила? Недели две назад я нашёл связку ключей на чердаке. И вот иду в банк, очень приятный банк, где люди приветливее, чем в твоём местном «холодильнике». И представь себе моё удивление, когда в ячейке оказываются вырезки из газет о старом пожаре и о посвящении новой библиотеке моей бабушке. Какая ирония, что в её честь ты назвал библиотеку, а я, к твоему разочарованию, стал писателем.