Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы - Михаил Кривич

Позже под подозрение попал еще один человек, пожилой железнодорожник. Мы вообще-то отрабатывали тысячи подозреваемых, но этот почему-то запомнился особенно. Получили информацию, что объявился некий тип, который ловит детей и хлещет их хворостиной. Садистские наклонности налицо. Ну, думаю, объявился, мерзавец. Искали мы его, искали — и нашли. Он и в самом деле получал сексуальное удовлетворение, когда стегал детишек. К «Лесополосе» не имел ни малейшего отношения. Привлекли его к ответственности за истязание малолетних».

Дед-садист вошел в число 1062 преступников, пойманных попутно. Но убийцы?

Яндиев продолжает рассказ: «Я в ту пору выезжал на все убийства без исключения, даже если они по первому описанию никак не подходили под «наши». Если оказывалось «чужое», передавал местным следователям. Дождь не дождь, мороз не мороз, ботинки сухие или мокрые — надо ехать. Как-то схватил воспаление легких. Лежу дома с высокой температурой, жена меня колет. Тут приходит Сизенко и говорит, что в Таганроге убита воспитательница детского сада по фамилии Яковенко, похоже, на сексуальной почве. Просит, чтобы я подключился. Судя по тем подробностям, которые он мне рассказал, убийство опять «чужое». Но я чувствовал какой-то дискомфорт, когда совершались преступления, а я как бы в стороне. Все же представитель прокуратуры России.

Жена сделала мне на дорожку укол, и мы поехали. Стал анализировать по обычной методике: где была жертва в последнее время, кто ее видел, какие у преступника есть возможные пути для отхода. Рисуешь кружок на карте города, от него стрелки. Почти сразу попали в точку. Нашли свидетеля, который показал, что некий парень просил подвезти его на машине, мол, срочно надо уехать. Пришли к тому парню домой, там мать и жена. Жена и рассказала бы, куда уехал муж, да не знает. А мать, похоже, знает, но — кремень. Я спрашиваю у нее: из-за чего хоть сыр-бор, в чем вашего сына подозревают? В изнасиловании и убийстве, отвечает. Я ей говорю: при такой красавице, как ваша невестка, кто ж насиловать станет? Глупости это все. Но теперь, когда он в бега ударился, могут ненароком и подстрелить. К тому же подозрение в убийстве — дело серьезное, тут уж точно церемониться не станут. Если он невиновен, то лучше сами скажите, куда уехал, ему же поможете. Она и рассказала, что пришел домой весь в крови, сказал, что подрался, она дала ему денег, и он уехал в Пензенскую область к троюродной родне.

Мы вернулись в областное управление, я дал ребятам адрес: езжайте и берите. Поехали и взяли. Он сам протянул руки, чтобы надели наручники».

Убийство в Сальске, которое упоминал генерал Колесников. Десятилетней давности, списанное в архив убийство в Днепропетровске — два собирателя опийного мака не поделили выручку. Убийство молодой секретарши суда в Батайске. В том же Батайске закололи девятилетнюю девочку… Каждая такая история может дать леденящий душу сюжет для криминальной повести — но другой повести, не этой…

И все эти убийства раскрыты.

А главный убийца, черный герой «Лесополосы», оставался на свободе.

В поисках преступника нередко помогает случай. Но когда случай не помогает, сыщик не поймает убийцу, если не проникнет в ход и образ его мыслей, не поймет мотивов поведения, не заглянет во внутренний мир, каким бы отвратительным он ни был.

Пытаясь представить себя на месте монстра, увидеть его внутренний мир, чтобы найти убийцу в мире внешнем, следователи приглашали в Ростов и Шахты знатоков извращенной психики. Сюда приезжали психиатры и психологи из Института общей и судебной психиатрии имени Сербского, из Института криминалистики. Института МВД; был здесь и главный сексопатолог страны профессор Г.С.Васильченко. Каждый из них добавлял какие-то черточки к портрету разыскиваемого преступника. Но, пожалуй, самый заметный след в этом разбирательстве оставил никому не известный в ту пору доцент Ростовского медицинского института Александр Олимпиевич Бухановский.

«Не я привлек к себе внимание, — объясняет он свою популярность у прессы. — Это Чикатило привлек ко мне внимание».

В восемьдесят втором году сыщики столкнулись с ужасным фактом: насильник и убийца вырезает и нередко уносит с места происшествия части тела своих жертв. Чаще всего — соски, половые органы. Зачем?

Одна из возможных версий заключалась в том, что преступник — врач, которым движет дьявольский научный интерес к проблемам жизни и смерти. Другая версия тоже носила медицинский характер: некая преступная организация собирает таким образом органы для трансплантации.

И хотя эти предположения выглядят довольно сомнительно, если не смехотворно, отвергать их с порога было нельзя: гуманность профессии — это само собой, но никакая клятва Гиппократа не даст гарантий от корысти или безумия.

В список медиков, подлежавших проверке (все, естественно, оказались невиновными), попал и доктор Бухановский. Почему он очутился в этом списке, сейчас никто толком не вспомнит. Может быть сыграла роль запоминающаяся внешность: черные с проседью волнистые волосы, пронзительный взгляд, что-то такое мефистофельское в облике. Но скорее всего, оказался случайно в потоке проверяемых.

А когда подозрение было снято (произошло это довольно быстро). Бураков, оценив профессионализм врача и его готовность к сотрудничеству, памятуя о теме его кандидатской диссертации, посвященной проблемам транссексуальности, предложил Александру Олимпиевичу работать вместе. Так начались контакты уголовного розыска с кафедрой психиатрии.

В 1984 и 1986 годах Бухановский составил два психологических портрета преступника. В первом портрете, который занял семь машинописных страниц, он уточнил возраст и рост — в описании московских специалистов эти сведения были слишком расплывчатыми. Скромный доцент провинциального мединститута, даже не профессор, взял на себя смелость оспорить мнение светил психиатрии и криминалистики, которые не исключали, что преступников двое (Институт Сербского) — один убивает мальчиков, другой девочек и женщин, или даже трое (Институт судебной медицины). И оказался прав.

Бухановский был первым среди тех, кто окончательно вывел из-под подозрения гомосексуалистов, врачей и дураков.

«Когда врач ставит диагноз, — говорил нам Александр Олимпиевич Бухановский, — он берет на себя большую ответственность. Но медик, дающий заключение в деле вроде ростовского, рискует большим, нежели здоровье и даже жизнь пациента. Своим выводом он может ускорить поимку опасного преступника и спасти многие жизни. Но он же может пустить следствие по ложному следу».

Конечно, специалист только советует, он не принимает решения. Но редко какой следователь не прислушается к его словам.