Граф Суворов. Том 7 - Иван Шаман

— Все именно так и есть. Случай был тяжелейший, и мы счастливы что юноша сумел очнуться. — улыбнувшись ответил главврач, как ни в чем не бывало. Вот только я заметил, как дернулись уголки его губ.

— Он пятнадцать лет был в коме. Последние десять лет многие вообще считали что он мертв потому как никто кроме лечащих врачей его не видел. Признаться, я и сама считала, что его давно не стало. — удивленно произнесла журналистка.

— Ну что я могу сказать, чудеса случаются. — развел руками Никодим.

— Вы совершенно правы. Но тогда выходит, что и временная кома его матери Екатерина Николаевны Романовой, в девичестве — Морозовой, тоже чудо? Или скорее последствия тяжелых родов? — уточнила репортер. — Я слышала она так же два месяца не приходила в себя, и врачи тоже ничего не могли сделать.

— Такое бывает, если роды особенно тяжелы. — развел руками Никодим. — А трагедии, как и чудеса, тоже имеют место быть. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что она так же очнулась, и на сколько мне известно у нее все хорошо. Послушайте…

— Прошу прощения, еще один вопрос, разве оба случая пробуждения не произошли ПОСЛЕ того, как пациенты прекратили получать помощь? — уже внаглую перебила Татьяна.

— Вы намекаете на то что мы сознательно держали в коме в начале сына, а потом и мать? Это полнейшая чушь! — раздраженно отмахнулся Никодим. — И чтобы больше я подобного не слышал. Хотите раскручивать свои теории заговора, ищите их в каком-нибудь другом месте. Этот кусок надо будет вырезать.

— Да, конечно. — кивнула секретарь. — Пока мы не сделаем сверку, оборудование останется у нас.

— Да-да, совершенно ен возражаю. — нервно поерзав на стуле улыбнулась журналистка. — В таком случае давайте вернемся к вопросу массовых выступлений. Говорят, вчера вечером эти, и другие записи попали в руки Русской православной церкви. И там куда больше, чем пара детей. Со свидетельствами и документами. А на некоторых заключениях стоит подпись хирурга Н. Костев.

— Это всего лишь подделка. — отмахнулся Никодим, но от веселого добряка уже мало что осталось. Лицо главврача заострилось, а улыбка все больше напоминала оскал. — Мы не при чем.

— В подтверждение ваших слов, хочу заметить, что у ордена кристально чистая репутация. — кивнула Татьяна, заходя на новый круг.

— Совершенно верно. — удовлетворенно кивнул Никодим, а стоящая рядом секретарша чуть расслабилась.

— Тем не менее, за прошедшие пятьдесят лет во многих странах возникали конфликты между дарниками и орденом. О них писали в газетах, но вскоре все они опровергались, в том числе и правительством этих стран. — уточнила Татьяна, снижая градус напряженности. — Однако сейчас, вместе с напряженностью, растет количество заболевших и обострений врожденных болезней у одаренных и их детей.

— Мы никому не отказываем в помощи. — тут же покачал головой Никодим. — Если у них есть деньги, пусть приходят.

— Вы говорите, что не отказываете, но в то же время, сотни и тысячи детей по всей стране, оказываются без надлежащего лечения. Из-за чего так происходит? — уточнила репортер.

— Послушайте, это всего лишь чьи-то домыслы. — облокотившись на ручки кресла сказал Никодим. — Возможно частные случаи, которые никак не связаны между собой. Пусть обратятся в ближайшую клинику и им помогут.

— Мы обращались. — внезапно взглянув прямо в глаза главврачу сказала Татьяна. — У моего сына наследственная дальнозоркость и проблемы с кишечником, хронические. Но в последние два месяца нам отказывают в лечении, хотя мой муж даже не достиг двенадцатого ранга.

— Это какое-то недоразумение. Всего лишь частность. — раздраженно бросил Никодим, краснея. — Уверен, если бы вы обратились и рассказали о ситуации, вас обязательно обслужили в частном порядке.

— Возможно вы и правы, это ошибка. И для меня здоровье ребенка куда важнее каких-то домыслов. — ответила Татьяна, на что секретарь понимающе улыбнулась. — Если бы эти проблемы не задели не только меня, но и моих подруг. Количество низовых одарённых в нашей стране — больше пяти процентов. И это люди, которые часто едва сводят концы с концами, а им еще и в медицинской помощи отказывают. А дети? За что вы наказываете их?

— Мы не наказываем никого! — зло ответил Никодим, да так что даже стоящая рядом с ним секретарши вздрогнула. — Вы хотите, чтобы ваш сын получил лечение и не загнулся от внезапного обострения перитонита? Нет? Тогда хватит нести чепуху! Вы должны помочь нам снять опровержение на вышедшее кино. Вам все ясно?

— Мы обязательно проверим запись и уберем все лишнее. — заверила главврача секретарь. — Не волнуйтесь.

— О, мне все ясно. Значит вы отказываете нам в лечении, отказываете детям, только потому что они дарники? — едко спросила Татьяна. — Те статьи были правы? У вас, не у вас лично, а у всего вашего ордена, какие-то личные счеты с одаренными, верно? Зарубежные статьи не врали?

— Хочешь, чтобы твой ребенок сдох? — поднявшись с кресла спросил совершенно раскрасневшийся и злой главврач. Такого разительного изменения я не видел никогда в жизни. Вместо добродушного и располагающего к себе дядечки напротив нас стоял настоящий скалящийся монстр. — Это легко устроить! Когда кончатся лекарства, к кому ты придешь? К нам. Когда у него будет болеть живот? Поднимется температура? Мы решаем. Будет жить твой гаденыш или нет.

— Пожалуйста, возьмите себя в руки. — проговорила секретарь, ошалело смотря на Никодима. Тот резко отмахнулся, но все же чуть успокоился, чего допускать было совершенно нельзя. Неизвестно сколько еще продлится искусственная стимуляция центров гнева. А потому я позволил себе чуть подтолкнуть Татьяну, и девушка все поняла правильно, подобравшись словно кошка перед прыжком.

— Орден многие годы обвиняется во всем мире в предвзятом отношении к одаренным. Раз уж моя камера останется у вас, и вы угрожаете моему сыну, могу я хотя бы узнать в чем я и он провинились перед вами и богом? — спросила репортер.

— Перед богом? — усмехнулся Никодим, показав ровные белые зубы в оскале. — Это вы сейчас здорово заметили. То, что вы называете дарниками — чудовища, которые подкупили ваших легковерных дремучих собратьев. Чем они виноваты? Самим своим существованием! А вы, идиоты, не понимаете, что они рушат наш мир! Рушат его изнутри! Тащат к