Цифрономикон (сборник) - Андрей Марченко

Мурата разбудил звонок сотового. Сколько он проспал, ночь, а может, больше, неизвестно. Крутились в мыслях какие-то обрывочные воспоминания. Делать ничего не хотелось. Но Кайрат настойчиво звал с собой на дачу. Девушек не обещал, а вот еду, выпивку и хорошую компанию гарантировал. Мурат молча положил трубку, обессиленно закрыл глаза. Лучше остаться дома в тишине и могильном покое. В ванной зашуршало, будто грязная крыса рылась в корзине для белья.

В ушах прошелестел тихий безжизненный голос:

«Ты никогда не будешь один. Шаман навсегда связал нас крепкой нитью. Куда ты, милый, туда и я».

Мурат нащупал телефон и дрожащим голосом сообщил, что выезжает. Бежать. Как можно быстрей оказаться в шумной компании. Забыть призрачный голос, такой знакомый и страшный.

Проклятый фотоаппарат последовал за ним. В разгар холостяцкой пьянки Кайрат обнаружил его под столом и потребовал устроить фотосессию. Его высочество пожелало портрет в обрамлении бутылок и слегка подгоревшего шашлыка. Мурат отказался и неожиданно для себя поведал о своих страхах насчет фотоаппарата. Он сразу же об этом пожалел, но было поздно. Стресс и большое количество пива прекрасно развязывают язык. Впрочем, Вадим на удивление серьезно отнесся к рассказу и предложил еще раз посмотреть карту памяти фотоаппарата. Мурат согласился, хотя почему-то был уверен, что внутри будет паутина, кости, слизь, да всё что угодно кроме обычной карточки. С опаской он смотрел, как Вадим извлекает флешку и вставляет в карт-ридер. Ноутбук приветливо мигнул, запускаясь.

– Ща мы посмотрим, какая здесь поселилась нечисть.

Кайрат скептически улыбнулся, плюхнулся рядом на диван. Вадим долго рылся в папках, прогнал содержимое карты через специальную программу. Бормотал под нос незнакомые слова.

– Вот оно, смотрите! – торжествующе закричал он. – Глубоко было спрятано.

Вадим открыл первый файл.

– Фу, – с отвращением протянул Кайрат. – Надеюсь, это не ты фотографировал?

– Нет, – потрясенно ответил Мурат.

– Какой извращенец мог такое запечатлеть? – поморщился Вадим, листая снимки.

Почти на всех изображениях корчились люди, охваченные пламенем. Разинутые в немом крике рты, скрюченные конечности, выпученные глаза. Особенно четко на одном из снимков получилась женщина, тело ее выгнулось дугой, на груди болталось странное ожерелье из когтей. Обугленное лицо, искаженное страданием, было повернуто к зрителям. Борясь с тошнотой, Мурат просипел:

– Удали это.

– Сейчас. – Вадим щелкнул несколько раз мышью. – Хоп – и все твои кошмары исчезают.

– Так просто? – недоверчиво спросил Мурат.

– Ну, если предположить, что здесь отпечаталось нечто потустороннее, то да, все записи стерты.

– Странно, как я раньше не догадался, – пробормотал Мурат, ощущая внутри пустоту, словно вместе со снимками заодно отхватили огромный кусок души.

Фотоаппарат лежал и больше не казался живым и подстерегающим. Похоже, его окончательно убили.

Кайрат хлопнул по коленкам и встал.

– Раз вы закончили с мистикой, пойдемте в сад. А то душно здесь, какой-то паленой дрянью воняет.

Остаток вечера прошел спокойно. Они просидели на даче до поздней ночи. Дожарили остатки мяса, поиграли втроем в дурака. После нескольких рюмок коньяка Мурат расслабился, развеселился и притащил фотоаппарат. Словно безумный папарацци вертелся вокруг, фотографировал. Друзья старательно позировали. Глубокой ночью вверху прошуршали крылья, трижды прокричал филин и веселье угасло. Повеяло сыростью и сладковатой гнилью.

Вадим с Кайратом быстро отключились. Мурат решил лечь в доме на диване. Его бил озноб. В темноте слышались шорохи и тихий шепот, зазвенел колокольчик, висевший на люстре. Мурат включил лампу, в комнате, естественно, никого не оказалось.

Его затрясло как в ознобе. Чтобы успокоиться, Мурат решил перекинуть снимки в компьютер. Создал новую папку, скопировал и вставил фотографии. Листая изображения, заулыбался, ну и чудища. Пьяные, лохматые, краснолицые. Лучше всего получился мангал, шашлык и бутылка, казавшаяся огромной. Открыв последний снимок, Мурат озадаченно нахмурился. С монитора весело скалился он сам. Кайрат тогда отобрал у него фотик и щелкнул брата в блаженной позе. Но удивило не это, сквозь его черты просматривалось другое лицо, будто снимки наложились друг на друга. Мурат увеличил фото. Так и есть. Динины глаза издевательски смотрели на него.

Это произошло ночью. Вот он крадется по двору, заглядывает в окно. Видит обнаженную девушку, сидящую на деревянном полу. Повсюду свечи. В отдалении, на низенькой софе сидят мужчина и женщина…

…дом горит, жуткие вопли разрывают тишину. Мурат, заливаясь счастливым смехом, фотографирует пожар…

«Ты не разорвешь нить. Я достану тебя даже из нижнего мира». Тьма заполняет голову, пальцы сжимают фотоаппарат.

Соседка за забором вздрогнула от грохота. С досадой вскочила и заорала в открытое окно:

– Тише, вы, пьянь несчастная. Сейчас милицию вызову.

В ответ послышался низкий нечеловеческий вой. Женщина съежилась, как от удара, захлопнула окно, села обратно в кресло. Сделала погромче звук телевизора.

Мурат выл, бился головой о стол. Он всё бы отдал, чтобы навсегда забыть увиденное. Скрюченными пальцами вцепился в грудь, разорвал одежду.

– Уходи, уходи прочь. Ты не Дина. Уходи назад к своему Аслану. Нить привязывала не тебя, грязное чудовище.

В окно забарабанили. Крик не мог принадлежать человеку, это раненое животное вопило о помощи.

– Открой! Муратик, пусти меня.

Грохот усиливался, он звучал со всех сторон. От окон, крыши, даже снизу из подпола.

Мурат смотрел на перекошенное от ужаса лицо Кайрата за стеклом и не мог подняться. Ноги стали ватными, руки, наоборот, налились свинцом. Шум, скрежет, грохот железа, нечеловеческие крики. Мурат закрыл уши ладонями и уперся лбом в прохладный пластик стола, сжался в комок, защищаясь. Внезапно всё стихло, будто кто-то разом вырубил звук. Мурат осторожно поднял голову. Никого. Он попробовал дернуть ручку, дверь легко распахнулась.

Кайрат и Вадим лежали рядышком на топчане. Голова к голове, спокойно сложив на груди руки. Если бы не выжженные глаза и полуобгоревшие лица, могло бы показаться, что оба мирно спят. Мурат наклонился, на всякий случай пощупал у брата пульс. Вяло отбросил безжизненную руку. Всё кончено. Теперь он остался один, как и мечтал в детстве.

– Любимый, я так соскучилась.