Мурманский сундук - Юрий Любопытнов

— Покажите мне этого малого, который язык проглотил, — вкрадчивым голосом сказал Стысь. — Он остановился возле Петрухи. — Ты узнаёшь меня? — спросил он газонокосильщика.

— Узнаю, — ответил Петруха.

— А раз узнаёшь, скажи мне, кто сделал ключи от спортивного зала?

— Не знаю.

— Так и не знаешь.

— Не знаю. Отпустите меня.

— Ты, парень, подумай. Не в твоих интересах скрывать правду. Она всё равно вылезет. Если скажешь по-хорошему, с тобой по-хорошему и обойдутся. А если будешь препираться, вот эти молодые люди, — он кивнул на Зашитого и Джабраила, стоявших рядом, — тебе быстро язык развяжут. Средства для этого у них есть… Так как мы поступим? — спросил он газонокосильщика после непродолжительной паузы.

Тот посмотрел на Стыся, сморщился и отвернулся.

Джабраил достал из заднего кармана туго облегавших ноги спортивных брюк картонную коробку. Открыл небрежным движением и взял папиросу с длинным мундштуком, прикурил от зажигалки и подошёл к Петрухе.

Сделав несколько затяжек, пуская дым в лицо газонокосильщику, быстрым движением ткнул горящую папиросу в грудь Петрухи. Тот закричал от боли и дёрнулся всем телом. Руки ещё больше вывернулись за спиной.

— Так теперь ты будешь говорить? — бесстрастно спросил Джек, опять смачно задыхаясь, раскуривая папиросу.

— Я сделал ключи, — проронил Петруха, которому стало невмоготу висеть на вывернутых руках.

— Зачем ты это сделал? — задал вопрос, вступивший в права дознавателя Стысь.

— Зачем? — Петруха помедлил с ответом. — Хотел спасти тех… троих.

— А зачем тебе их было надо спасать.

— Не знаю.

— Голова не знает, а руки делают.

— А где ты взял образец ключа? — продолжал допытываться Стысь.

— Нигде не брал.

— Что ж просто так взял и сделал ключ.

— Так просто взял и сделал.

— Так не бывает, мой милый. Говори, кто тебе дал образец ключа? — голос Стыся посуровел.

— Никто не давал. Сам сделал.

— Интересно получается. Как это, не видя образца, можно сделать ключ. Ты просто вундеркинд какой-то. Так ты скажешь, кто тебе дал образец.

— Никто.

— А как этого Никто зовут?

— Не знаю.

— Действительно упёртый малый, — вздохнул Стысь.

— Хватит горбатого лепить! — прикрикнул на Петруху Зашитый. — У меня не такие язык развязывали. Обух, освободи верстак. Сейчас мы ему в тиски зажмём кое-что. Хоть я думаю, что у него и так детей не будет. Но после моего способа наверняка и бесповоротно. Зачем дураков плодить.

— Я умываю руки, — сказал Стысь, собираясь уходить. — Пеняй на себя, дурачок. Тебе ж будет хуже.

Он отошёл от Петрухи.

— Развяжите ему язык, — бросил он Зашитому и Джеку. Достал из кармана пиджака пачку Мальборо и вышел из гаража.

Прикурив сигарету, стоял поодаль от стены, глядя, как качаются зелёные кроны сосен от дуновения свежего ветра. Из гаража донёсся душераздирающий крик газонокосильщика. Потом всё стихло. В дверях показался Зашитый.

— Зайди, шеф, парень будет давать показания, — сказал он, поправляя на голове кепку.

Стысь забросил недокуренную сигарету в кусты и вошёл в гараж. Петруха сидел на стуле, свесив голову. На левой груди было большое красное пятно в ореоле серого пепла. Ремень брюк бы расстегнут и брюки спущены до колен. Стысь понял, каким способом у него выбили признания.

— Да он без сознания, — произнёс Стысь, глядя на безжизненно свешивающуюся голову газонокосильщика.

— Хлипкий парень, — произнёс Обух. — Я сейчас приведу его в чувство. Мы ему ещё ничего не сделали, а он уже копыта решил откинуть.

Он взял стоявшее на полу ведро с водой и выплеснул в лицо Петрухи. Тот помотал головой и открыл глаза.

— Вот так-то лучше, — произнёс Стысь и, взяв Петруху за подбородок, приподнял голову. — Ты меня слышишь?

Петруха кивнул.

— Вот и хорошо. Говорить можешь?

Петруха промычал что-то непонятное.

— У меня один вопрос: кто тебе дал образец ключа, с которого ты сделал новый?

— Ольга, — простонал Петруха то ли от боли, то ли от сознания того, что выдаёт человека.

— Ольга? — переспросил Стысь.

— Она.

Произнеся эти слова, Петруха опять отключился. Стысь обвел присутствующих глазами:

— Все слышали?

Не дожидаясь ответа, направился к выходу.

— А с этим придурком что делать? — спросил его Зашитый, указав на Петруху.

— Вышвырните его за ворота. Пускай убирается с глаз долой, — не оборачиваясь, ответил Стысь.

— И молит Бога, что легко отделался, — осклабился Джабраил.

Он тоже поспешил за Стысем. Догнав его за воротами гаража, спросил:

— Что хозяину скажем?

— Про Ольгу что ли? — обернулся Стысь.

— Про неё. С остальным всё ясно. Он может не поверить, что Ольга была главной виновницей побега.

— Нам не поверит, но Ольге поверит.

— Как это?

— А так. Она всё расскажет.

— Она может не признаться. Зачем ей лишние хлопоты.

— Ты Ольгу, Джек, не знаешь. Она гордая и юлить не будет. Она ему скажет всё, как было, будь уверен.

Стысь был несколько не в себе после признаний газонокосильщика. В том, что Ольга помогла пленникам бежать, была и его вина. Если бы он не спровоцировал её на эту подлянку с жучком, она бы и знать не знала об этих троих, а если бы и знала ни за что бы не пошла на их спасение. Она не могла простить себе, что оказалась виновницей пленения троих парней и решила реабилитировать себя, подготовив им побег. У него в душе шевельнулось маленькое подленькое чувство мести — Ольга отвергла его ухаживания и теперь пусть получает по заслугам: Стысь и пальцем не пошевелит, чтобы её выгородить.

— Сам скажи Полу про Ольгу, — обратился к Джеку Стысь. — Мне не резон это ему сообщать.

— Если он мне не поверит, в свидетели тебя возьму, — посмеялся Джабраил.

Он был доволен, что Ольга повержена. Признание Петрухи не только бросило на неё тень, оно сокрушило те устои, на которых она стояла. Впредь будет умнее. А то саданула княжеского отпрыска канделябром по башке. Недотрога…

— Ты слышишь, что я говорю, — обратился он к Стысю, не дождавшись ответа, — в свидетели тебя возьму, если Пол не поверит мне.

— Конечно, — вяло ответил Стысь, думая о чём-то своём.

Джабраил внимательно посмотрел на обмякшую фигуру Стыся и пружинящей походкой зашагал от него прочь, направляясь в особняк, чтобы доложить хозяину о признании Петрухи.

Глава двенадцатая

Ожидание

Николай поёжился от пробравшего тело озноба. Каменные стены штольни источали глубинный холод. Намокшая одежда не высохла и была влажной. Сверху через щель пробивались лучи солнца. Они освещали середину каменного коридора изогнутым клинком, а углы тонули во мраке. Николай отодвинулся от стены, переместился под тёплые лучи и посмотрел на часы со светящимся циферблатом, которые вчера взяли на катере, отвинтив ножом от стола. Афанасий с Сергеем ушли в разведку — посмотреть, как лучше выбраться из этих каменных нагромождений, и ещё не вернулись.

Он подставил голову и плечи приятному теплу, исходившему от солнца, и перебрал в памяти события вчерашней ночи. Сначала перед глазами возник образ Ольги. После того, как она помогла им бежать, а точнее выражаясь, спасла от бандитов, другого слова для обитателей особняка он не подобрал, отношение к ней у него резко изменилось. Она уже не казалась ему виновницей их несчастья, а стала избавительницей от плена и унижения. Он в душе оправдывал её поведение в лесу, думая, что её поймали на удочку, когда предложили подкинуть жучок. Она не была соучастницей этой шайки, иначе, зачем было помогать пленникам. Кто они ей? Незнакомые люди, случайно встретившиеся на лесной дороге.

Затопив вчера лодку у скал, они с трудом поднялись по мокрым камням на кручу, где была пещера, в которой можно было укрыться от дождя и ветра. До пещеры они не добрались, а нашли укромное место под навесом огромной скалы, в большой выемке, где было сухо, и не лил дождь. Повалились на каменный пол и быстро уснули.

Послышался шорох камней. Николай насторожился, подвинул к себе автомат и повернулся в сторону звука. В туннеле показались Афанасий с Сергеем.

— Ну как — порядок? — окликнул их Николай. — Можно плыть?

— Не совсем, — отозвался Афанасий, присаживаясь рядом с Ворониным.

— Лодку не нашли?

— Мы её не искали.

— Что случилось? — лицо Воронина приобрело обеспокоенное выражение.

— Расскажи, Сергей, что случилось, — обратился Афанасий к спутнику. Он был недоволен своей «рекогносцировкой» и ему не хотелось говорить.

— Мы в окружении, — ответил Сергей. — Нас обложили… эти. — Он не подобрал слова для названия обитателей особняка. — И на берегу их полно, и на моторках рыщут по озеру…